— Будет только к вечеру. У него дела на другом острове.
— Настолько важные дела, что ради них он решил отложить знакомство со своим королём?
— Ты не предупредил нас о своём визите заранее.
— Люблю устраивать сюрпризы.
— Зато я не люблю их получать. Как ты уцелел? Тебе помог Гарланд?
— Частично.
— Хороший парень. Я благодарен, что он не дал тебя ухлопать. Хотя его методы кажутся мне несколько радикальными.
Лицемерие или искренность? Сложно определить, когда речь идет о существе, разменявшем четвёртую сотню лет. Как он мог не знать, против кого посылает Пятнистых Лиан? Он принял меня за кого-то другого, и если так, то за кого именно? Или дядя просто пудрит мне мозги?
Никому не верь, советовал Мигель. Сейчас последовать его совету несложно. На данный момент Озрик не вызывает у меня доверия, и его сын тоже.
— Гарланд запаниковал, когда выяснил, кого именно ему поручили убить.
— Я могу его понять. Сам расстроился, когда узнал правду.
— И ещё больше расстроился, когда узнал о провале миссии?
— Нет. Не знаю, что ты обо мне думаешь, но я тебе не враг.
— А кто?
— Родственник.
— Одно другого не исключает.
— Тоже правда.
— В фехтовании словами тебе нет равных.
— Есть. Ты. А Дорану мы оба и в подмётки не годимся.
Неужели?
— Ты кое-чего не понимаешь, Ринальдо. — За время разговора Озрик впервые назвал меня по имени. — Я вовсе не счастлив от твоего внезапного появления, но это совершенно не значит, что я собираюсь вставлять тебе палки в колеса. Есть закон…
— Закона нет. Только традиции.
— И одну из них ты носишь на своём поясе.
— Думаешь, это делает меня счастливым?
— Не знаю. Разве нет?
— Если бы не чёртов меч, ты бы меня вообще никогда не увидел.
— Без мечей жизнь вообще была бы куда проще. Тем более без магических мечей.
— Да.
— Но ты — тот, кто ты есть, и мы оба ничего не можем поделать с данностью. Мы не раздавали карты, это делал кто-то другой. Нам остается лишь сама игра, вне зависимости от нашего собственного отношения к раскладам. Пересдачи невозможны.
— Такая картина мира отдает фатализмом, — заметил я. — Все мы — пешки в руках рока, гонимые ветром листья и тому подобное?
— Ты так не думаешь?
— Только отчасти.
— Тем не менее, ты здесь. Не хотел быть здесь, а приплыл.
— Это как раз та часть, которая мне не нравится.
— Система несовершенна.
— О какой системе сейчас идёт речь?
— О мировом устройстве в целом. Иногда хочется у него спросить, где же справедливость.
— Никакой справедливости, — сказал я. — Только традиции.
— Увы, — сказал Озрик. — Кстати, о традициях… Вести здесь разносятся быстро, и эльфы жаждут видеть своего короля и возвращенный символ государственной власти. Скоро перед дворцом соберётся целая толпа. Когда ты собираешься к ним выйти?
— Сначала мы должны закончить этот разговор.
— Скажи, что ты хочешь услышать, и мы закончим.
— Буду честен с тобой, дядя.
— Похвальное качество.
— Я тебе пока не доверяю.
— Это очевидно и вполне понятно. Я не в обиде.
— Но ты мне нужен.
— Зачем?
— Ты знаешь, как тут все работает. Я — нет.
— Ты быстро войдёшь в курс.
— С твоей помощью?
— Как того пожелает король.
— Я желаю. Мне следует провести официальную церемонию назначения тебя своим советником, или это излишне?
— Не хочешь — не проводи.
— Как тут всё просто, — восхитился я.
— Система не совершенна, но она существует уже тысячи лет, — сказал Озрик. — За это время мы научились избавляться от шелухи.
— По твоему столу этого не скажешь.
— Ты о бумагах? Это не шелуха. Это — самые ядра.
— Почему ты отказал Людовику в военной помощи? Только не надо чуши относительно того, что повести эльфов на войну может только король, а ты был всего лишь регентом. Даже Людовик этому не поверил.
— Ну если без чуши, то всё просто. Я договорился с Рхнером.
Ни хрена себе!
Грубо, но по-другому тут не скажешь.
— Неужели мы представляем столь значительную силу, что Рхнер снизошёл до переговоров?
— Наша армия невелика, — согласился Озрик. — Но наши маги — лучшие в мире, и если они выйдут против Красных, то смогут создать им серьёзные проблемы.
— А они действительно смогут?
— Да.
— И в чём суть вашего договора?
— Мы не помогаем Вестланду, Рхнер оставляет нас в покое.
— Навсегда? — Это вряд ли.
— На пятьсот лет.
— Нехило, — согласился я.
— Реальность такова, что Рхнер потеряет половину своего флота при первой попытке высадиться на континенте, — сказал Озрик. — На покорение Вестланда у него тоже уйдёт какое-то время, потом ему надо будет позаботиться о своих новых землях, армия должна восстановить свою численность… Два века он точно ничего не сможет предпринять, даже если захочет. Я это понимаю, и Рхнер тоже.
— С моим появлением ваша договоренность потеряет силу.
— Это верно.
— Он захочет поговорить со мной.
— Скорее всего.
— Как вы общались?
— По телефону, как же ещё.
— Я думал, их вера отрицает наши магические достижения.
— В некоторых вопросах они прагматичны. Приняли же они к себе Лоуренса Справедливого.
— Это уже стало достоянием общественности даже на островах?
— Для общения магов расстояния препятствием не являются. А магов у нас тут много.
— Какие Рхнер дал гарантии?
— Своё слово.
— И только?
— А какие гарантии тебя удовлетворят?
— Я просто не до конца всё понимаю… Рхнер ведь человек. Что будет стоить его слово уже через сто лет? Его преемник может оказаться другого мнения относительно заключённых им договоров.
— Через сто лет не будет никаких преемников. И через двести лет тоже.
— Что ты имеешь в виду? — удивился я.
— Тебе известен истинный возраст Рхнера?
— Нет. Я полагал, он ровесник Людовика. Может, даже чуть постарше.
— Рхнер значительно старше меня, — сказал Озрик. — Если он чей-то ровесник, то, скорее всего, Девлина.
— Как такое может быть? Девлин умер от старости несколько веков назад. Даже драконы столько не живут. А люди…
— Рхнер не человек, — сказал Озрик. — Ты слышал что-нибудь о магии Восточного континента?
— Немного. В общих чертах.
— Чародеи Восточного континента, если их можно так назвать, паразитируют на обычных людях, которые добровольно отдают им свою ману, — сказал Озрик. — И Рхнер является самым главным в иерархии паразитов. Он не просто вождь Красных, он ещё их верховный жрец и воплощение их чёртова бога в нашем мире. Если ему повезёт и его не грохнут во время предстоящей войны, он способен прожить ещё очень долго. Может быть, тысячелетие.
— Значит, ему не должно повезти.
— Тебе есть до этого дело?
— Да.
— Ну и хорошо, — сказал Озрик. — Если нам всё равно суждено умереть, то какая разница, произойдёт ли это сейчас или через пять веков? С точки зрения бесконечности Вселенной это не имеет ровным счётом никакого значения.
— Издеваешься, дядя?
— Я не одобряю твоего выбора и предпочел бы выждать, — сказал Озрик. — Но если ты пойдёшь на войну, можешь рассчитывать и на мой меч тоже.
— Спасибо.
— Не за что. Такова традиция. Если король отправляется на войну, все его родственники тоже должны быть там.
— Оберон бился один, — напомнил я.
— Войны, в которых участвовал Оберон, не имели к эльфам никакого отношения, — сказал Озрик. — У твоего отца всегда было своё мнение, отличавшееся от мнения большинства. И он настаивал, что никто не должен его сопровождать.
— Интересно почему.
— Одинокие волки не любят бегать в стае. Тем более, в стае собак. Особенно если волк считает себя львом. По мнению Оберона, все прочие были ему не ровня.
— Он так говорил?
— Вслух нет. Но иногда давал понять очень ясно.
— Неприятный тип, да?
— Местами. Думаю, он просто родился слишком поздно. Оберон был великим воином, а все великие сражения давно отгремели.
— Не считая грядущего, — заметил я.
— По сравнению с теми драками, которые мы учиняли в старые добрые времена, это вовсе не война, — сказал Озрик. — Настоящие войны Вестланда закончились до появления человечества. Тогда эльфы гибли не десятками, а сотнями тысяч. Людям, при всем их желании, ещё долго нас не переплюнуть.
— Нынешний мир стал меньше, — заметил я. — Вряд ли он выдержит войну вроде той, что мы вели в древности.
— Всё усложняется под солнцем, — согласился Озрик. — Появились новые расы, с которыми надо считаться. Мы утратили своё влияние. Теперь люди, орки и гномы делят мир между собой.
— И ты смирился с тем, что в новом мире нет места эльфам?
— Теперь уже неважно, с чем я смирился, а с чем — нет, — сказал Озрик. — Отныне решения принимаю не я, могу лишь дать совет. Хочешь получить его прямо сейчас?
— Не откажусь.
— Это даже не совет, а наблюдение, — сказал Озрик. — Племянник, знаешь, в чём твоя самая большая проблема, которую я вижу на данный момент?
— Просвети меня.
— Ты сам до конца не определился, эльф ты или нет. По крови ты — чистокровный эльф, но ты вырос и воспитывался в Вестланде, и я вижу, что у тебя сложности с самоопределением.
— Правда?
— Я несколько раз замечал, как ты говоришь о эльфах, используя местоимение «они» вместо «мы». Порой называешь какого-то эльфа человеком. Твои подданные будут следить за тобой, они обратят внимание на любую твою оговорку, и эта оговорка им очень не понравится. Следи за своей речью. И, прежде чем что-то решить, выбери, кем являешься ты сам.
— Странно, что ты не упомянул о человеческой женщине, которую я взял в жены, — сказал я.
— Полагаю, причины у тебя были, — сказал Озрик.
— Только одна.
— Ты её любишь, — догадался Озрик.
— Именно.
— Это здорово, и я за тебя рад, — сказал Озрик. — Но наши женщины не придут в восторг от одного её вида. Более того, они посчитают, что ты нанёс им тяжкое оскорбление. Пренебрёг ими. Некоторые мужчины тоже будут не слишком довольны.