— Если честно, я страшно рад твоему внезапному появлению, братишка, — заявил Доран. — Пока папаша оставался регентом, моя жизнь была куда более сложной, и в конечном итоге мне пришлось бы унаследовать всю эту богадельню, чего я решительным образом не желаю. Некоторые люди рождены, чтобы править, но я в их число не вхожу. Лишняя ответственность меня убивает.
— Ответственность убивает не тебя одного, — заметил я. — Иногда даже в прямом смысле.
— Поэтому я и стремлюсь найти твою королеву, — сказал Доран. — Чем больше вы с ней наплодите наследников, тем дальше от меня окажется перспектива поиметь головную боль в форме короны и того ножика, который ты постоянно таскаешь на своём поясе. Мне нравится, что ты выбрал себе королеву, способную родить больше одного ребенка.
— Почему ты сам до сих пор не женат? — поинтересовался я. — Неужели местные матроны не старались заполучить в свои сети потенциального наследника?
— Меня тошнит от наших старушек, — сказал Доран. — Мало того, что эльфиек в пять раз меньше, чем эльфов, так все они рождены пару веков назад. Почему-то мне не хочется брать в жены двухсотлетнюю девицу, которая помнит, что сказала по поводу моего зачатия моя собственная бабушка.
— А что она сказала?
— Понятия не имею, — сказал Доран. — Но ведь что-то она наверняка сказала. Если уж эльфийка доживает до рождения внука, она просто не имеет права промолчать. Э… Я знал твою маму, Ринальдо. Она была великой женщиной, и если бы Оберон чаще прислушивался к её советам, скорее всего сейчас ты не был бы круглым сиротой.
Я не знал, как следует реагировать на последнюю фразу Дорана, а ему было нечего добавить к уже сказанному, и между двоюродными братьями повисла неловкая пауза. К счастью, в этот момент мы покинули пределы дворца, и кузен переключился на роль экскурсовода.
— Сада здесь раньше не было, — сказал он. — Оберон считал, что пространство вокруг его жилища должно хорошо простреливаться, а деревья могут послужить вражеским лазутчикам слишком удобным укрытием, поэтому запрещал тут что-либо сажать. Думаю, ему не слишком нравилось, что дворец в те годы был сделан из дерева. Оберон предпочёл бы жить в какой-нибудь крепости. Каждую ночь он поднимал бы подвесной мост, а в ров запустил бы пираний или крокодилов. Задним числом я понимаю, что он был прав. Хотя бы отчасти. Каменные замки не горят.
Я подумал, что ко времени пожара Доран достиг достаточно зрелого возраста и тоже имел возможность приложить руку к смерти моего отца. Сейчас он заявляет что корона ему не нужна, но его слова нельзя принимать на веру. Мигель предупреждал, что тут никому нельзя полностью доверять.
— Мне нравился Оберон, — продолжал болтать словоохотливый принц. Я плохо ориентировался на местности, но всё же догадался, что мы идём, хоть и другой дорогой, к полянке, на которой были обнаружены следы крови. — Казалось, его абсолютно не заботят вопросы управления страной, и он просто живёт в своё удовольствие. Но что бы о нём ни говорили, он был далеко не дурак.
— А кем он, по-твоему, был? Бойцом?
— Ему нравилось подраться, но любой король может позволить себе хоть какую-то слабость. Лучше уж драться с посторонними парнями, чем пытать своих подданных или сжигать их на кострах. И у него был свой стиль. Знаешь, что поражало меня больше всего? Он редко участвовал в комедии, называемой королевским судом, но если уж Оберон выносил кому-то смертный приговор, то всегда сам приводил его в исполнение. Я спросил, почему бы не поручить сию довольно неприятную работу палачу, а он ответил, что каждый, кто приговаривает кого-то к смерти, должен иметь силы, дабы подтвердить свой вердикт действием. Если ты не готов убить этого парня своими руками, говорил он, значит, этот парень не сделал ничего, заслуживающего смерти.
— Что было бы с правосудием, если бы все судьи следовали его примеру?
— Не знаю, — пожал плечами Доран. — Но зато большинство судей пребывали бы в куда лучшей физической форме, чем сейчас.
— Оберон рубил головы Повелителем Молний? — уточнил я.
— Ага, — подтвердил Доран. — Меч — более полезный символ власти, нежели корона, скипетр или ещё какая-нибудь фигня, потому что его можно использовать и по прямому назначению. Магию Повелителя Молний нельзя обернуть против эльфов, но клинок рубит эльфийские головы с той же легкостью, как и любые другие. Ты хоть раз испробовал в бою его режущую кромку?
— Нет, — сказал я. — Я пользовался Повелителем Молний, как источником мощной магии, но не как клинком.
— Наверное, хорошо быть чародеем, — горестно вздохнул Доран. — А у меня нет никаких способностей к магическим искусствам. Твой учитель Исидрион поставил мне сей неутешительный диагноз, когда я пришел к нему лет пятьдесят назад. Кстати, Озрик тоже начисто лишен таланта к чародейству, хотя дедушка Девлин был нехилым магом. Наверное, его способности передались только старшему сыну. А может быть, все дело в наших бабушках. Я ещё до конца не разобрался в этом вопросе.
— А ты хочешь разобраться во всем?
— Есть у меня такая привычка, — сказал Доран. — Обожаю докапываться до истины.
— Может быть, ты расскажешь мне, кто убил Оберона? — поинтересовался я. — Или ты никогда не интересовался его смертью?
— Интересовался. Было время, этим вопросом тут все интересовались. Сотни доморощенных сыщиков пытались разгадать тайну его смерти или хотя бы обнаружить Повелителя Молний.
— Про Повелителя Молний ты можешь мне не рассказывать. Что по поводу смерти Оберона?
— Дело мутное, — признался Доран. — В нем содержится много неясностей и подробностей, уточнить которые решительно невозможно. Огонь стер все следы. Если плясать от мотива, то место главного подозреваемого отводится моему отцу.
— Но он этого не делал? — уточнил я.
— Не делал.
— Почему?
— Наверное, тебя не убедят мои сентиментальные соображения о том, что отец не мог этого сделать, просто потому что не такой он парень… Озрик славится недостатком решительности, но в недостатке мозгов его никто никогда не обвинял, и если бы авторство этого плана принадлежало именно ему, он позаботился бы обо всех деталях. В частности, не позволил бы Повелителю Молний покинуть Зелёные Острова и уплыть на материк, а также проследил бы и за тем, чтобы прямой наследник Оберона не выскочил из ниоткуда спустя каких-то жалких двадцать лет после убийства. Кстати, в связи с твоим чудесным спасением у меня тоже возникает несколько вопросов. Допустим, Исидрион вывез королеву Александру до пожара. Но тогда каким образом Повелитель Молний оказался в твоем распоряжении? Неужели Оберон добровольно расстался с символом государственной власти? Верится с трудом. Потому что если все было именно так, то он должен был не только знать о заговоре, но и смириться с мыслью о собственной смерти. А это совсем не похоже на того Оберона, которого я знал.
— Мне сложно удовлетворить твое любопытство, ибо в то время я не мог присутствовать при событиях лично, — меч с Зелёных Островов вывез Мигель, но он предпочитает официально числиться в мертвых.
— Я согласен, у тебя есть уважительная причина для незнания, — сказал Доран. — Но неужели Исидрион тебе ничего не рассказывал?
— Он не любит говорить о моем отце.
— Неужели ты никогда не задавал ему прямых вопросов, от которых он просто не мог бы уклониться?
— Прямых не задавал.
— Почему?
— Я тоже не люблю говорить о моем отце, — сказал я.
— И я тебя понимаю, — заверил Доран. — Я не хотел бы оказаться на твоем месте. Куда проще быть сыном Озрика, нежели отпрыском Оберона. Зеленый Змей — фигура слишком значительная, и от его сына многого ожидают.
— Ты так и не ответил на мой вопрос.
— Я уже и вопрос-то забыл. С чего мы начинали?
— Кто убил Оберона? — напомнил я.
— Ах, этот вопрос. Между прочим, ты не ответил на мой, но я не собираюсь ничего утаивать от своего короля, — сказал Доран. — Я несколько лет пытался понять, кто же подставил моего драгоценного папочку. Я даже использовал метод исключения, собирая алиби тех, кто не мог этого сделать, и таким образом вычислить убийцу. Теперь я могу назвать тебе кучу парней, которые не убивали твоего отца, но вот с определением убийцы я до сих пор испытываю определенные сложности.
— Ничего не скажешь, полезная информация, — пробормотал я. Надеюсь, в поисках Карин Доран добьется больших успехов, нежели в своем предыдущем расследовании.
— Эльфийская вендетта — это целое искусство, — сказал Доран. — Убийства на Зелёных Островах случаются редко, но когда они случаются, то раскрытию почти не подлежат. Некоторые парни склонны тратить на подготовку преступления десятки лет, иногда даже века. Я не исключаю возможности, что заговор против Оберона начали готовить ещё до моего рождения, а значит, следы найти практически невозможно. Правда, я не думаю, что идею с поджогом вынашивали столь длительный срок.
— Почему?
— Сработано слишком небрежно, достигнуты далеко не все цели заговора. Конечно, при условии, что убийца не ставил своей целью исключительно устранение самого Оберона. Кстати, в похищении твоей Карин я тоже вижу определенную небрежность. — Доран остановился, и я обнаружил, что мы прибыли на место. — Посмотри ещё раз, все произошло здесь. Нападавших было несколько, но они явно недооценили твою любимую. Потому что… ага… Лужа крови.
Доран наклонился, взял в руки горсть окропленной кровью земли и растер в ладони.
— Спешу тебя успокоить, это кровь эльфа, — сказал он. — Человеческая кровь уже бы засохла, а эта ещё жива. Посмотри.
— Я не специалист.
— Сие не страшно, потому что я специалист, — сказал Доран. — И если я говорю, что это кровь эльфа, ты можешь целиком положиться на мои слова.
К сожалению, принадлежность крови одному из нападавших ещё не означала, что с самой Карин все в порядке. Я привез ее на Зелёные Острова в надежде подарить ей хотя бы временную передышку, а все опять закончилось лязганьем мечей.
— Крови вытекло много, — сказал Доран. — Следовательно, мы можем сделать вывод, что если рана и не смертельна, то весьма тяжела. Теперь посмотри вот сюда. — Доран сделал несколько шагов влево. — Тут ещё одна лужа эльфийской крови, и тоже весьма впечатляющих размеров. Вряд ли раненый номер один полежал сначала там, где стоишь ты, накапал целую лужу, а потом переполз сюда, чтобы из него вытекло всё оставшееся.