— А когда ты вообще хорошо соображал? — съязвила Карин и вдруг обвила меня руками. — Бедненький… Она изнасиловала тебя, при этом отрезая от тебя кусочки? Почему ты не позволил мне её убить?
— Потому что я жив.
— Это ещё не повод проявлять милосердие, — сказала Карин. — Докуривай свою трубку, и мы просто полежим рядом. Будем целоваться и всё такое. Я хоть целуюсь лучше, чем она?
— Не знаю. Ей было не до поцелуев, хотя напоследок Владычица Виктория меня все-таки поцеловала. В лоб.
— Я убью её, — шепнула Карин мне на ухо. — Когда ты меня бросишь ради прекрасной эльфийки, я вернусь в Город Людей и зарежу эту стерву.
— В таком случае, я боюсь, что Владычица Виктория будет жить вечно.
— Опять врёшь.
— Вот и нет. Если ничего не получится, я могу… по-другому. Я слышал, есть способы.
— Ты правильно слышал, способы есть. Но по-другому я могу и сама, без тебя. Ты нужен мне весь, понимаешь?
— А ты — мне.
Заснули мы только перед рассветом.
Утром сэр Ралло, чей номер был через стенку от нашего, одарил меня очень странным взглядом. Полагаю, он умирал от любопытства, но у него хватило выдержки и такта, чтобы ни о чём не спрашивать.
На конюшне мы раздобыли несколько лошадей, и Гарланду не пришлось бежать весь следующий день. Впрочем, по-моему, вчера он совсем не устал.
Конный Гарланд старался держаться поближе к своему королю, но сэр Ралло снова отослал его вперёд.
— Ты сияешь, как медный таз, красавчик, — заметила Карин. — А, по-моему, мы совершили большую ошибку.
— К сожалению, не такую большую, как я хотел бы совершить.
— Тебе всё шуточки, — возмутилась она.
— Ты же знаешь, я врун и идиот.
— Я сама дура. Знала ведь, что спать с тобой — проявление непрофессионализма.
— Технически у нас так ничего и не получилось.
— Тебя это расстраивает?
— У нас впереди много времени, чтобы постараться исправить ситуацию.
Она покачала головой:
— Давай не будем думать о времени, которое у нас впереди. Потому что там очень разные отрезки. Твоя тысяча против моей сотни. Слушай, я же буду старая и некрасивая, в то время как ты совсем не изменишься. Эльфы начинают стареть годам к шестистам, не раньше.
— Я всё равно буду любить тебя.
— Это ты сейчас так говоришь, — сказала Карин, но я видел, что мои слова ей приятны. — Ты встретишь какую-нибудь эльфийку, проведёшь с ней ночь. А потом будешь смотреть на меня, как Гарланд.
— Дался тебе этот Гарланд.
— Гарланд — более типичный эльф, чем ты. По нему я могу судить о вашем общем отношении к людям.
— Что тебе до общего отношения, когда ты знаешь моё?
— Это как туман. Когда он рассеется, ты пожалеешь о том, что сейчас говоришь.
— Никогда.
— Ты слишком молод, чтобы бросаться словами вроде «никогда».
— Чего ты хочешь?
— Не знаю, — призналась Карин. — Когда это твоё заблуждение первый раз пришло тебе в голову?
— Когда мы оказались в плену у гоблинов и дрались с ними. А может быть, чуть раньше, когда мы тискались в той горной расщелине, скрываясь от кружившего над головой Гарлеона. А тебе?
— К сожалению, в отличие от тебя, я не заблуждаюсь. У меня было много мужчин, наверное, ты догадываешься об этом. Но ни к кому я не относилась так, как к тебе.
— И всё же, когда…
— Когда я висела над пропастью, а ты бежал по веревке, чтобы меня спасать. А может быть, чуть позже, когда я пришла в себя после лечения гномов и увидела тебя спящим на полу. И, если уж мы решили поговорить откровенно, будь любезен, ответь на ещё один вопрос.
— Хоть на сотню.
— Что произошло в том подземелье? Я имею в виду, кто спас мне жизнь?
— Э…
— Готовишься соврать?
— Нет.
— Это ведь были не гномы, так? Я благодарила их, а они отводили глаза. И я помню какое-то странное свечение надо мной… Чуть позже я его узнала. Это был твой Повелитель Молний.
— Каюсь, это был я.
— Почему ты мне сразу не сказал? Зачем было врать, да ещё заставлять гномов, чтобы они поддерживали твою ложь?
— Я боялся.
— Чего боялся, красавчик?
— Твоей благодарности, — сказал я. — Боялся, что это будет именно благодарность, а мне хотелось большего.
— Ну ты и фрукт!
— Прости. Я больше никогда не буду тебе врать.
— Да? Тогда скажи, почему гномы отказались меня лечить?
— Это было бесполезно. Они бы не смогли.
— Как это?
— Ты уже почти умерла, — сказал я. — В лучшем случае, они отрезали бы тебе ногу, чтобы спасти жизнь. И даже ампутация не гарантировала положительного результата.
— Маленькие мерзавцы отрезали бы мне ногу?
— Да. Сегерик предлагал сделать это с самого начала.
— Кто его остановил? Ты?
— Да.
— Почему?
— Ты знаешь.
— Но ведь ты подставился, — сказала Карин. — Ты использовал Повелителя Молний, и твоя тайна была открыта.
— Они и так знали, — сказал я. — Я показал Повелителя Молний Сегерику в качестве доказательства, что я являюсь учеником Исидро, и только поэтому они нас не убили. А Федерик… Он каким-то образом догадался сам. Только я не понимаю каким.
— Наверное, тем же самым образом, каким он догадался отправить нас в Город Людей, чтобы мы нашли там сэра Джеффри.
— Возможно. Гномы — почти такой же древний народ, как эльфы. У них есть свои секреты.
— А автомобили у них фиговые.
— Доработают, — сказал я. — Гномы — народ упорный.
— Да уж. Без упорства целую гору не продолбишь. Скажи, а у тебя действительно раньше не было женщин? До всей этой истории?
— Да.
— Куда только смотрели твои учителя? Неужели они не могли позаботиться о твоем гармоничном и всестороннем образовании?
— Спроси у них, когда увидишь.
— Ты все ещё хочешь, чтобы я сопровождала тебя в Гнездо Грифона?
— И гораздо дальше.
— Это сказка, — сказала Карин. — Только в сказках крестьянская дочка, бывшая рабыня и гладиатор, а ныне — наёмница, зарабатывающая себе на жизнь парой мечей, может встретить и полюбить принца. А такого, чтобы принц её тоже полюбил, не бывает даже в сказках.
— Я — король.
— Извини, но мне до сих пор трудно в это поверить.
— Мне тоже. Давай спросим у Гарланда, и он подтвердит.
— Вот уж нет. Меня он на дух не переносит.
— Наверное, это потому, что ты убила его брата. Кстати, вот и Гарланд.
— Лёгок на помине, — буркнула Карин.
Действительно, Гарланд остановил свою лошадь на обочине тракта и ждал, пока мы с ним поравняемся, чтобы поехать рядом.
— Могу я поговорить с вами, сир?
— Конечно, — сказал я. Что же это за король, который не может изыскать время для единственного подданного.
— Наедине, если можно, — попросил Гарланд.
Карин фыркнула, ударила своего коня пятками и догнала сэра Ралло. У них проблем с общением не было. С тех пор как сэр Ралло узнал в моей спутнице Кару Небесную, он обращался к ней с подчеркнутым уважением не только как к женщине, но и как к опытному воину.
— Могу я спросить, куда мы движемся, сир?
— На Перевал Трёхногой Лошади. Я собираюсь раздать долги.
— Понятно, — криво ухмыльнулся эльф-убийца. — А… не будет ли это дерзостью с моей стороны, если я спрошу, когда вы намерены отправиться на Зелёные Острова?
— Не будет. Спрашивайте.
— И когда же вы намерены отправиться на Зелёные Острова?
— Как только раздам все долги на континенте.
— А…
— Вас, наверное, интересует, откуда я такой взялся? — спросил я.
— Да, сир, — с облегчением сказал Гарланд. Видно было, что этот вопрос мучил его уже давно.
— Я — законнорожденный сын Оберона. Моя мать — королева Александра, — сказал я. — Она не погибла при убившем Оберона пожаре и была перевезена на материк, где разрешилась от бремени. Увы, родов она не пережила.
— Примите мои соболезнования, сир.
— Спасибо, Гарланд.
— Но зачем её вообще увезли?
— Оберон отправил её с Зелёных Островов днём раньше, — сказал я. — Полагаю, он заранее узнал о том пожаре.
— Но как?
— Сиё мне неведомо. Думаю, вам будет интересно узнать, что беременную королеву сопровождали Исидрион Пентабаир и Мигаэль Кодэбаир. Придворный чародей и мастер над оружием соответственно.
— Они оба живы? — изумился Гарланд. Называть должности моих учителей при дворе Оберона было излишне. Их имена известны любому эльфу.
— Да. Они занимались моим образованием.
— Это невероятно, сир! — выдохнул Гарланд. — Ведь эти двое — легенды Зелёных Островов, наравне с вашим отцом.
На Зелёных Островах слишком много легенд.
— Сколько вам лет, Гарланд?
— Сто сорок три, сир.
Юнец по меркам нашего народа. Впрочем, по тем же меркам, я сам — младенец. Грудничок.
— Вы знали Оберона?
— Не лично, сир. Во время его правления я только вступил в отряд Пятнистых Лиан и большую часть времени занимался тренировками.
— И что сейчас об Обероне говорят на Зелёных Островах?
— Говорят, что он был великим королём. Сильным, яростным… Таким, каким никогда не стать вашему дяде Озрику.
— Может, ему просто ножика не хватает? — спросил я, коснувшись правой рукой эфеса Повелителя Молний. Гарланд явно был шокирован, когда я назвал величайший артефакт королевства «ножиком», но постарался мне этого не показать.
— Не знаю, сир. Вряд ли.
— Расскажите, как правит мой дядя.
— Он… полагаю, он правит спокойно. Очень аккуратно, стараясь избегать любой напряженности, сир.
То есть совсем не так, как правил его старший брат. Впрочем, его аккуратность может быть объяснима шаткостью его положения на троне: без Повелителя Молний он навсегда останется регентом.
Остался бы, если бы не появился истинный наследник Оберона. Я.
А может быть, Озрик просто хороший, вдумчивый правитель, каким никогда не был и не пытался стать его старший брат.
Интересно, это Озрик убил Оберона или для него постарался кто-то другой?
Мигель говорит: хочешь узнать, кто это сделал, подумай, кому это выгодно. Что ж, наибольшую выгоду из смерти Оберона извлёк его брат. Только заговор был какой-то глупый. Не эльфийский.