Она есть Тьма.
Мир туманился и расплывался. Я пролетел над землей быстро и очень низко, надеясь, что это поможет совладать с чарами, скрывающими Гоблина и Могабу.
И увидел-таки обоих, мельком, но достаточно четко.
И тот и другой были в пути. Могаба, похоже, собирал силы. Форвалака находилась при Гоблине. Оба отряда сопровождали вороны.
Надо полагать, Душелов представляла себе общую картину куда лучше, чем я.
– Неужели ты так ничему и не научился?! – рявкнул Костоправ.
У меня едва хватило сил, чтобы сесть и дотянуться до воды. Я отсутствовал гораздо дольше, чем мне казалось. Сари всегда заставляла меня забыть о времени.
– Твою же мать! – пробормотал я. – Из меня все соки выжаты. Мог бы сожрать корову.
– А ворону не хочешь? Нечего на службе заниматься семей-ными делами.
Съедобной коровы в здешних краях днем с огнем не найдешь. Я хмыкнул, схватив одной рукой кувшин с каким-то сладким пойлом, а другой краюху теплого хлеба. В тот момент мне и в голову не пришло спросить Костоправа, с чего он взял, будто я занимался семейными делами.
– Уже темно. Наши люди забиваются в свои норы и законопачивают двери. Мне нужно, чтобы ты отдохнул и был готов установить наблюдение за Вратами Теней. Постоянное наблюдение. Нам необходимо получить сигнал в тот момент, когда Длиннотень откроет Врата.
Я поднял руку и, прожевав кусок хлеба, спросил:
– А не лучше ли мне проследить за Длиннотенью? Копченый отказывается приближаться к Вратам. Может случиться, что я увижу Тени, когда будет уже слишком поздно. А Длиннотень будет у меня как на ладони, когда начнет отдавать распоряжения.
Я проглотил последний кусок и запил подслащенной водой.
Копченый застонал.
– Да чтоб тебя! – Казалось, Старик готов заплакать.
– Где Одноглазый? – поинтересовался я. – Лучше бы ему быть здесь. Уже несколько лет Копченый не издавал ни звука.
– Найди его. Я как-никак лекарь. – Костоправ направился к койке Копченого.
– Недурная идея. – Я встал и на ватных ногах поплелся к порогу.
62
Вечерок выдался как раз подходящий для того, чтобы ад вырвался наружу. Блуждая с духом, я настолько увлекся, что и не заметил сгущавшейся тьмы, но теперь видел, что небо затягивают мрачные тучи.
– Одноглазый! – взревел я. – А ну волоки сюда свою дохлую задницу! – Я рассмотрел облака и нашел, что мое предложение было весьма своевременным. – Где, черт возьми, этот дерьмовый коротышка?
Я направился к его жилищу, то и дело выкрикивая: «Одноглазый!» Не вознамерился же он провести ночь в своей норе. Колдун не старался превратить ее в надежное убежище, так что находиться там, когда появятся Тени, будет опасно. Даже для колдуна.
Я почти дошел до его жилища, когда коротышка вылез наружу и затрусил мне навстречу:
– Чего тебе, Щенок?
– Куда ты, мать твою, запропастился? Впрочем, ладно, не до того. У нас проблема с духом.
– Гм?
– Он издает звуки, – прошептал я и лишь после этого огляделся по сторонам.
Непростительная забывчивость.
К счастью, ворон поблизости не было.
Одноглазый тоже заозирался:
– Издает звуки? – Похоже, он не поверил.
– Я что, неясно выразился? Давай шевели задницей. Костоправ уже занялся им как лекарь.
Я продолжал высматривать соглядатаев. Подслушивать могут мыши, и земляные и летучие, да и Тени тоже.
Пульсирующий свет, похожий на северное сияние, вспыхнул между Вершиной и развалинами Кьяулуна. Забликовали металлические фрагменты стен крепости, но только на миг, – должно быть, Госпожа устроила вспышку, чтобы сориентироваться. Тьма вернулась, теперь светились лишь уцелевшие хрустальные купола. Ярче всех – купол над любимой башней Длиннотени.
– Собираешься торчать здесь и глазеть? Или, может, делом займешься?
В этом весь Одноглазый. Сам набедокурит, а вину свалит на меня.
Прежде чем зайти внутрь, я еще раз огляделся, но ничего не заметил. Я занавесил вход и расположил отгоняющую Тени свечу между пологом и нами, затеплив ее от ближайшей лампы. Вроде еще и рано, но подстраховаться никогда не лишне.
– Интересно, неужели Хозяину Теней не интересно, с чего вдруг мы затихарились и даже костров не жжем?
– Тсс! – шикнул Одноглазый. – Ты, помнится, говорил, что Костоправ осматривает Копченого.
Костоправ, сгорбившись, сидел на моем стуле.
– Этим он занимался, когда я уходил.
Я прильнул к кувшину, с жадностью поглощая подслащенную воду.
– Мне он не кажется слишком резвым. – Одноглазый ткнул Копченого в бок.
– Разве я сказал, что он вскочил и принялся отплясывать? Он застонал. Впервые за все время, что я провел рядом с ним. А до сих пор он только хрипел. Так что стон – это серьезно. Костоправ со мной согласен.
Старик – легок на помине – вернулся в свою плоть. Он зашевелился и, как только в голове чуть прояснилась, сказал:
– Это обещает быть интересным. Длиннотень только что послал за Ревуном, Сингхом и девочкой. Он готов начать.
– Ну вот, через минуту чертовы Тени нагрянут сюда, – разворчался Одноглазый. – И почему я не бросил все это да не заделался фермером? А тут еще Щенок всякую чушь городит – вроде того, что старый мошенник будто бы приходит в сознание.
– Копченый и правда стонал, или что-то в этом роде, – возразил Костоправ. – А когда я хотел присмотреться к девочке, он заартачился. Вдобавок выдал какую-то мыслишку – то ли насчет темноты, то ли насчет Теней.
– «Она есть Тьма», – процитировал я. – Наш приятель сделался женоненавистником. Выдает нечто подобное всякий раз, когда пытаешься подвести его к женщине. Сильнее всего это ощущается близ Душелов. За ней идут Сари и Радиша.
– Ага, – промолвил Одноглазый. – Я и думать забыл про старую ведьму. Как она поживает, Мурген?
– А тебе что, есть до нее дело?
– Я слышал, Корди сейчас в пути. Ему-то небось дело есть.
– Ты, часом, не собираешься рассказать ему, что мы можем шпионить за его милашкой?
– Гм… Пожалуй, нет. Но за мной должок. Как-то раз он меня надул.
Нипочем не поверю, что Одноглазого кто-то способен надуть, кроме разве что Гоблина. Коротышка сам облапошит кого угодно.
В следующий момент выяснилось, что он вдобавок способен преизрядно удивить тех, кто вроде бы неплохо его знает.
– На случай, если я не переживу эту ночь, у меня на койке, в скатке, оставлено завещание. Все мое имущество должно перейти Гоблину. Но пара штуковин достанется Готе.
В этот момент Одноглазый поднимал веки Копченого, а потому не заметил, как мы с Костоправом обменялись встревоженными взглядами.
– С чего ты решил, что мы сможем вернуться за твоим завещанием? – спросил Костоправ.
– Щенок точно сможет. Ничего ему не сделается. Его теща утверждает, будто он избран или предназначен. Вот только неизвестно для чего. Единственная, кто мог это знать, откинула копыта.
Я заговорил, опережая неизбежный вопрос Старика:
– Он имеет в виду нечто, открывшееся Хонь Трэй по пути в Дежагор. Что именно, я так и не узнал. Я говорил об этом с Сари, но она тоже не смогла ничего прояснить. Какое-то пророчество насчет будущего нюень бао. От которого дядюшка Дой и матушка Гота исходят дерьмом. Тай Дэй, тот, правда, поспокойнее, но он тоже вряд ли знает, в чем дело.
– По-моему, ты уже определил будущее этой своры без всяких пророчеств, – заметил Костоправ. – За нами таскается чуть ли не половина племени. Одноглазый, твой-то приятель где? Я его не видел уже с неделю.
– Джо-Джо? Чтоб мне сдохнуть, если знаю. Этот малый не путается под ногами… Слушай, я не нахожу в Копченом ничего странного. Может, мне прогуляться с ним, присмотреться как следует?
– Я же тебе сказал…
– Да-да. Помолчи, Щенок. Мне надо сосредоточиться.
Сосредоточиваться особо не требовалось. Копченый настолько привык к прогулкам с его духом, что подчинялся моментально.
– Он и впрямь казался странным, – заметил Костоправ. – Но мне трудно судить, я провожу с ним мало времени.
– Мне только что пришло в голову, что с некоторых пор я не встречаюсь с Киной.
– Это когда с ним летаешь. А в твоих снах?
Я напряг память:
– Не помню. А ведь должен бы. Сны-то у меня одни и те же, я с ними почти свыкся.
– Может быть, в этом все дело? Будь осторожнее.
– Как говорит Одноглазый, Осторожный – мое второе имя.
– Второе имя Одноглазого – Тупица.
– Я все слышал. И превращу тебя в жабу.
Оказывается, колдун уже вернулся.
– Я уже говорил и скажу снова: ты и еду в дерьмо превратить не сможешь. Скажи лучше, что выведал.
– Боюсь, нам придется подождать денек, а когда времени будет побольше, посидеть и подумать, что можно сделать.
– Ты о чем?
– У меня создалось впечатление, будто стены, отгораживающие его от мира, начали разрушаться.
– А вдруг он проснется сегодня ночью, в самый разгар событий? – спросил Костоправ.
– Сомневаюсь. Пока что он упрятан глубоко. – Одноглазый полюбовался тем, как я уплетаю жареную куриную ногу, запивая сладкой водой, и ехидно изрек: – Щенок, ты, я вижу, способен сожрать и вылакать все, что на глаза попадется.
– Ночь впереди длинная.
– Оставайся здесь и займись дедом, – велел мне Костоправ. – Но не пропадай там подолгу. И как только начнется, дай мне знать.
– Будет исполнено, командир.
– Одноглазый, поднапусти здесь каких-нибудь чар. Таких, чтобы отгоняли Тени, но мы бы могли приходить и уходить когда понадобится.
Колдун осклабился и сдвинул набекрень свою кошмарную шляпу под совершенно немыслимым углом.
– У меня нет идеального амулета, командир. Я-то думал, когда припечет, нам будет нужно, чтобы туда-сюда сновали посланцы.
– Сколько у тебя амулетов?
– На нынешний момент аккурат чертова дюжина.
– И это все?
– Их трудно делать.
Конечно, если учесть, что это отнимает время от махинаций на черном рынке. Стоило нам подзадержаться на одном месте, как Одноглазый пускался в сомнительную коммерцию, что отвлекало его от более важных дел. Вроде изготовления амулетов, способных сохранить нам жизнь.