– В известном смысле мы как раз этим и занимаемся. Уже пять лет. Что мне не нравится, так это намерение Госпожи снова сунуться в гадюшник. Лучше бы ей повременить до утра. Если Вершина заражена Тенями, она может превратиться в смертельную ловушку.
– Нам стоит побеспокоиться о здоровье Длиннотени, – заметил я. – Раз уж благополучие Врат зависит от его благополучия.
– В смысле?..
– За последние годы он совершил уйму безумных поступков, главным образом потому, что им манипулировали Кина и Душелов. Но на Тенях он помешался сам лет за двадцать до того, как мы объявились в здешних краях. Он убежден, что Тени охотятся за ним. Может, это и бред, но вдруг он прав? Мне невдомек, что именно происходит с человеком, когда нападает Тень, – знаю только, что он умирает в муках. Так вот, если одна из них убьет Длиннотень, не рухнут ли от этого Врата? Возможно, именно поэтому Тени пытаются до него добраться.
– Все возможно. Надо будет спросить у Одноглазого.
– А кстати, где недомерок? Ему бы следовало торчать здесь, под рукой, а не играть в тонк.
– В тонк?
– Совсем недавно он нудил насчет того, что ему нужно вернуться в свою нору. Вроде бы он подбил каких-то салаг на игру.
– Он просто морочил тебе башку, Мурген. Во всей армии не найдется остолопа, который сядет играть с ним в карты. Скорее, он вознамерился залить зенки. Почему ты не присмотрелся и не…
– Потому что у меня сил не осталось. По этой причине я и хотел встретить Одноглазого.
Костоправ вздохнул и взялся за крылатый шлем Вдоводела с явным намерением нахлобучить его на голову.
– Что ему нужно делать?
– Прежде всего держать в поле зрения Госпожу и следить за происходящим в башне Длиннотени. Правда, Копченый будет сопротивляться на каждом шагу. Этот сученыш приходит в себя и, похоже, становится таким же паскудным дерьмом, каким был прежде. Он не хочет приближаться ни к… Впрочем, не это главное. Скажи Одноглазому: если потребуется срочно сообщить что-нибудь Госпоже, он сможет это сделать. Если повиснет прямо у нее перед носом и заорет что есть мочи. Отдельных слов она, скорее всего, не разберет, но суть уловит.
Костоправ нахмурился: намерение Госпожи вернуться в крепость Хозяина Теней не на шутку его встревожило.
– Ты-то как? – спросил он. – До своего жилья доберешься?
Подслащенная вода придала мне достаточно сил, чтобы наброситься на черствый хлеб и останки костлявых кур, которым не удалось унести ноги от штабных поваров.
– Угу, – буркнул я, выплевывая косточку. – Сейчас отвалю. Жаль, что мы не пригнали сюда больше скота. За кусок хорошей говядины я готов перерезать глотку кому угодно.
– Одноглазому поручалось опутать всю эту территорию сетью чар, чтобы сделать ее недоступной для Теней. Но ты на всякий случай захвати амулет. Держи.
И то сказать, не следует слишком уж полагаться на Одноглазого. Он порой бывает крайне небрежен. Может полениться или просто забыть, что ему велено сделать.
– Когда будешь возвращаться, – сказал Костоправ, – принеси знамя. Тогда я смогу дать амулет кому-нибудь другому.
– Если хочешь, я по пути загляну к Одноглазому. Сейчас мне лучше.
– Не стоит, с ним я сам разберусь. Отдохни. А если вдруг ты стал верующим, то помолись своим богам, чтобы они помогли нам пережить эту веселую ночку.
– К счастью, до рассвета не так уж много времени. Поутру Тени попрячутся, и мы снова станем хозяевами положения. Днем не Тени будут охотиться на солдат, а солдаты на них.
Пока мы разговаривали, снаружи донеслось несколько воплей. Уже собравшись уходить, я произнес:
– Тебе не кажется, что дурни, которые не удосужились позаботиться о собственной безопасности, по большей части уже покойники?
– Думаю, так и есть. А еще я думаю, что Тени учатся на собственных удачах. И неудачах.
Покачиваясь, я вышел наружу. Небо было затянуто тучами. Я не видел ничего, кроме шальных огненных шаров и уцелевших светящихся куполов Вершины.
Я насторожился, силясь обнаружить присутствие ворон, сов, крыс, землероек или летучих мышей. И ничего не услышал. Никаких звуков, кроме производимых людьми. Тени охотились на все виды живых существ, видимо находя их не менее вкусными, чем людей. Тем паче что добывать животных было гораздо легче.
Начал поддувать ветерок. Я принюхался, взглянул на облака и решил, что дело к дождю. После этого спустился в свою берлогу, где обнаружил сгорбившегося у костра Тай Дэя. Для нюень бао он был весьма бледен и явно до смерти напуган. Чудно. До сих пор я и представить себе не мог заробевшего Тай Дэя.
– Здесь нам бояться нечего, – сказал я. – Свеча отгонит любую Тень, даже если та каким-то образом преодолеет защитные чары Одноглазого.
О знамени я не упомянул. Тай Дэю о таких вещах знать не обязательно.
– А для подстраховки возьми вот это. – Я бросил ему амулет, полученный от Костоправа. – Надень, и можешь совершенно спокойно ходить где угодно.
– Пока не взойдет солнце, мне не будет угодно ходить где угодно.
– Весьма здравая позиция, свидетельствующая о проблесках рассудка… Ладно, я с ног валюсь от усталости и нуждаюсь в отдыхе. – Я огляделся. – Слышь, а где твоя мамаша?
Тай Дэй покачал головой:
– Не знаю. Даже не представляю, где ее искать.
– Надеюсь, она не с дядюшкой Доем? – ляпнул я, не подумав.
Слишком уж много на меня навалилось.
А вот Тай Дэй, хоть и был напуган, мою обмолвку заметил. Он встрепенулся:
– С дядюшкой Доем?
Притворяться не имело смысла.
– С ним, а с кем же еще? Я прекрасно знаю, что он рыщет по окрестностям. Как-то ночью заметил его в развалинах. Вместе с матушкой Готой. Интересно, чем они там занимались? Может быть, это знает только ад. Ни за что не поверю, что он промышляет мародерством.
Тай Дэй пристально посмотрел на меня, и на его лице появилось нечто, отдаленно похожее на улыбку. Правда, тотчас исчезло.
– Хватит этой свечи на ночь? – спросил он.
Страх сделал его словоохотливым.
– Хватит, и не на одну. Не беспокойся. Надень для пущей уверенности амулет и сядь рядом со свечой. Только не трогай ее. Она должна загораживать вход.
Тай Дэй хмыкнул. Амулет он уже нацепил, но спокойствия это ему не прибавило.
– Первым делом мы поищем твою мать, – заявил я.
Странное дело – я, столько раз желавший ей провалиться в тартарары, испытывал беспокойство. Потому что мне еще в детстве вдолбили, что самый дрянной родственник куда важнее самого расчудесного чужака. Возможно, в этом есть доля истины. Кто прикроет тебе спину, если не родня?
То же самое и в Отряде. Брат, пусть даже никчемный и несимпатичный, значил для меня несравнимо больше любого человека со стороны. Иначе и быть не могло. В известном смысле мы одна большая семья. То еще семейство, но уж какое есть. Конечно, и в Отряде попадались гады, которых следовало давить не раздумывая, но такое случалось крайне редко. К тому же не зря говорят: в семье не без урода.
Так или иначе, я твердо вознамерился отыскать тещу, хотя всегда предпочитал держаться от нее как можно дальше. Едва успев прилечь, я провалился в сон.
69
Сон был полон сновидений. Что и неудивительно. В последнее время большую часть суток – и отсыпаясь, и бодрствуя – я проводил в мире сновидений.
Первым делом меня занесло в долину смерти. Она выглядела так, будто подверглась воздействию какой-то могучей и беспокойной силы. Кости перемещались с места на место, словно не валялись на земле, а колыхались на поверхности моря. Из разрозненных фрагментов сами собой собирались целые скелеты.
Они поднимались, бесцельно блуждали несколько секунд или даже минут, после чего рассыпались. Куда бы я ни направился, черепа поворачивались и таращились на меня пустыми глазницами. Вороны пьяно каркали с ветвей редких уродливых деревьев. Взлетать птицы боялись, а тех, которые все же пробовали, невидимая сила увлекала вниз. Они падали и бились среди костей, как угодившие в паутину мухи. Свинцовое небо быстро затягивали темные тучи. Яростные порывы ледяного ветра со стуком переворачивали кости.
Запах Кины был силен, но ее самой я не видел. Однако чувствовал за спиной чужое присутствие. Чувствовал, но не мог обернуться достаточно быстро, чтобы заметить.
Быстро не быстро, но обернуться мне удалось. Поняв, что в какой-то степени ситуация мне подконтрольна, я мысленно пожелал убраться с равнины. Что и произошло, хотя легче мне от этого, само собой, не стало.
Я оказался в ледяных пещерах. Старцы не издавали ни звука, но все же каким-то образом переговаривались. Ветер нес с собой что-то странное. Запах Кины был силен и в пещерах, но богиня не появлялась. Некоторые старцы открывали глаза и провожали меня взглядом. И снова я ощутил чье-то присутствие, но, обернувшись, никого не увидел. Худо-бедно, но я действовал по собственной воле.
После долгого пути по тоннелю я добрался туда, где на аналоях покоились Книги Мертвых. Первая, та, которую переписывала Дщерь Ночи, была открыта на первых страницах. Здесь запах Кины был особенно силен. Я не видел никакого резона задерживаться, вот и попытался припомнить, как выбрался отсюда в прошлый раз. Кажется, просто этого захотел.
Пришла Тьма.
Мне невольно вспомнились слова Нарайяна Сингха: «Тьма приходит всегда».
В этот раз она пришла надолго. Настолько, что во мне зародился страх. Я задумался над тем, насколько же прав Нарайян Сингх. Тьма может существовать под тысячью имен, в тысяче времен и тысяче мест, но, так или иначе, она действительно приходит всегда.
Когда наконец появился свет, я обнаружил, что лечу высоко в небе. Гораздо выше облаков, которые уже затягивали небосвод, когда я направлялся к своей постели. Взяв за ориентир похожее на кинжал звездное скопление на севере, я со всей доступной скоростью нырнул в облака. И в считаные секунды оказался над кронами деревьев: макушки скребли бы меня по пузу, будь у меня хотя бы отдаленное подобие тела. Возможно, я когда-нибудь научусь получать удовольствие от таких прогулок, но сейчас мешает навязчивое ощущение чужого присутствия за спиной.