– Я же сказал, что думал насчет Дремы. И у меня возникли кое-какие соображения.
Некоторые сослуживцы говорили, что с утратой Сари я справляюсь неплохо. Мне и самому так казалось.
Костоправ оглянулся на Тай Дэя, отчаянно цеплявшегося за шею серой в яблоках кобылы, на которую мы пересадили его миль тридцать назад. Для парня, который мог держаться только одной рукой, он справлялся с тряской совсем неплохо.
– Никогда не позволяй чувствам вставать на пути здравого смысла, – сказал Костоправ. – Когда все прочее сказано и сделано, мы остаемся Черным Отрядом. Пусть другие парни отдают концы – мы уступим им это право.
– Со мной все нормально. Я был братом Черного Отряда гораздо дольше, чем мужем Сари, и научился владеть собой.
Похоже, Старика мои слова не убедили. И это можно понять. Его заботит не то, как я держусь сейчас, а что будет, когда начнется заваруха. Может оказаться, что судьба всего Отряда зависит от одного человека. От того, как он поведет себя, когда придется туго.
Капитан оглянулся. Несмотря на все усилия, наш эскорт снова растянулся по дороге. Но Старик не кинулся подгонять отставших, а вновь обратился ко мне:
– Узнал что-нибудь о своих родственничках?
– Опять? – Ясно, что он не отвяжется. Но мне нечем утолить его любопытство. – Если скажу «любовь слепа», тебя это устроит?
– Мурген, ты круглый болван, если в это веришь. Может, тебе лучше вернуться и перечитать Книги Костоправа?
Я растерялся:
– И как это понимать?
– Ты знаешь, у меня тоже есть женщина. Если она еще жива. У нас очень сильные чувства друг к другу, мы даже ребенка на свет произвели. Конечно, дело это несложное, большого ума не требует, но, что ни говори, оно накладывает определенный отпечаток на человеческие отношения. Тем не менее все, что связывает нас с Госпожой как мужчину и женщину, как отца и мать, отнюдь не означает, что я доверяю ей в каком-либо ином отношении. И она тоже не может довериться мне. Так уж она устроена. И такова ее судьба.
– Командир, у Сари не было никаких амбиций. Если и хотела она чего по-настоящему, так это чтобы я сделал то, о чем без конца ей талдычил, – а именно занялся земледелием. И чтобы не принял геройскую смерть, достойную бравого вояки, – например, свалившись с лошади и утонув при переправе через какой-нибудь плюгавый ручеек в сезон дождей.
– Так ведь Сари никогда меня и не беспокоила, Мурген. Кто меня тревожит, так это дядюшка. Это самый странный нюень бао из тех, с кем мне доводилось встречаться.
– Да он просто-напросто старикашка, помешанный на мечах. Его можно считать жрецом, которому отточенная сталь заменяет Священное Писание. И он имеет кое на кого зуб. Нам нужно направлять его в ту сторону, где находится Хозяин Теней, только и всего.
Костоправ кивнул и пробормотал довольно угрюмо:
– Поживем – увидим.
Мы пересекли большой каменный мост, построенный возле Годжи по распоряжению Госпожи. В кронах росших на южном берегу деревьев с истошным карканьем роились вороны. Похоже, нас эти твари находили весьма забавными.
– Ох, не нравятся мне эти птички, – заявил я.
Костоправ промолчал. Вскоре он велел сделать привал – животным требовался отдых. Перед нами этим путем уже прошло столь много войск, что не было никакой возможности раздобыть свежих коней. Глядя на юг, я сказал:
– Наш мелкий шут держит очень даже неплохой темп.
Порасспросив кого надо, я выяснил, что Одноглазый по-прежнему опережает нас на день.
– Мы его нагоним раньше, чем доберемся до Дежагора, – пообещал Костоправ и взглянул так, словно опасался, что название города подействует на меня как страшное заклятие.
Но я его разочаровал. Тай Дэй, который мог следить за разговором, поскольку на сей раз мы беседовали по-таглиосски, тоже никак не отреагировал, хотя его соплеменникам осада принесла не меньше беды, чем Отряду. Впрочем, нюень бао редко проявляют свои чувства в присутствии чужаков.
– Отдай свою лошадь конюху, – сказал я Тай Дэю. – Попробуем раздобыть что-нибудь съедобное.
Сутками не вылезать из седла – отнюдь не мечта гурмана.
С деликатесами в Годжийской крепости дело обстояло не намного лучше, чем со сменными лошадьми, причем по той же самой причине. Но поскольку мы принадлежали к свите Освободителя, для нас зарезали бойцового петуха – такого худосочного и болезненного, что меня едва не вывернуло. Кое-как подкрепившись, мы решили остаться в крепости, чуток вздремнуть в тепле. Вообще-то, нам следовало находиться возле Костоправа – на тот случай, если его переговоры с местными командирами окажутся достойными занесения в Анналы, – но после короткого спора с самим собой я предпочел поспать. Старик потом мне все расскажет, было бы что рассказывать. А в крайнем случае я смогу вернуться сюда с Копченым. Попозже.
Мне снились сны, но толком – так, чтобы можно было записать, – я ни одного не запомнил. Кажется, они были довольно гадкими, но все же не настолько кошмарными, чтобы меня пришлось будить.
Еще до рассвета мы снова тронулись в путь.
Уже пересекая холмы, окружающие Дежагор, нагнали Одноглазого.
Его фургон я заметил издалека и едва сдержал соблазн пришпорить коня. Меня аж трясло от желания поскорей добраться до Копченого.
Похоже, проблем у меня было больше, чем мне хотелось признавать.
Однако я не подавал виду.
А Одноглазый не сбавлял ход.
С того времени, когда мне пришлось пережить ужас в Дежагоре – или в Джайкуре, как называли его местные, или в Штормгарде, как именовался он, будучи резиденцией Хозяйки Теней по имени Грозотень, жалкой ведьмы, не сумевшей защитить Тенеземье от Черного Отряда, – здесь случились некоторые перемены.
Окружавшую город равнину полностью осушили и очистили от обломков и трупов, правда мне казалось, будто тут витает запах смерти. На городских стенах и в самом городе все еще работали пленные тенеземцы. Самих джайкури почти не осталось в живых.
– Интересное решение – растить на этой равнине хлеб, – сказал я, завидя пробившиеся сквозь прошлогоднюю стерню всходы озимой пшеницы.
– Идея принадлежит Госпоже, – отозвался Костоправ. Он все еще присматривался ко мне, словно ждал, когда изо рта пойдет пена. – Где бы ни стояли гарнизоны, одна из обязанностей солдат – обеспечивать себя пропитанием.
Во всем, что касалось снабжения войск, Госпожа разбиралась лучше Костоправа. Пока мы не обосновались в Таглиосе, он был не более чем командиром отряда наемников. А она, заглядывая на десятилетия вперед, строила военную машину для огромной империи.
Старик в ее дела обычно не вмешивался. Предпочитал держаться в стороне, строя собственные планы и накапливая средства, которые могли пригодиться и Госпоже.
Та же идея насчет пашен была не нова – на севере Госпожа засеивала земли вокруг большинства своих опорных пунктов.
Впрочем, не то важно, кому принадлежит идея, а то, как она работает. Куда меньше проблем с местными крестьянами, если солдаты не крадут их дочерей и семенное зерно.
– С тобой точно все в порядке? – спросил Костоправ.
Мы уже приблизились к пандусу северного барбикена, от силы на сто футов отставая от Одноглазого. Конечно же, он давно нас заметил, но даже не подумал подождать. Меня так и подмывало пришпорить коня.
– Все под контролем, командир. Больше не проваливаюсь в прошлое и почти не ору во сне. Слегка дрожу и потею, но и только.
– Я собираюсь провести тут некоторое время и хочу, чтобы ты докладывал обо всем, что узнаешь. Надеюсь, с этим ты справишься.
– Не облажаюсь, – пообещал я.
9
Мы с Тай Дэем расположились в одном из тех самых домов, где жили во время осады. До этой части города строители еще не добрались, и старого мусора кругом валялось немало.
– Хоть кости убрали, спасибо и на том, – сказал я.
Тай Дэй буркнул и заозирался, словно ожидал появления призрака.
– Ты как, сможешь здесь жить? – осведомился я.
Согласно верованиям нюень бао, духи их сородичей, умерших, но не удостоившихся надлежащего погребения, могут преследовать своих соплеменников. Многие паломники из числа нюень бао сложили здесь свои головы, и никто не проводил их в последний путь с соблюдением должных церемоний.
– Я должен остаться здесь и все подготовить к прибытию Доя, – твердо заявил Тай Дэй.
Дядюшка Дой был кем-то вроде жреца. Следовало предположить, что теперь он воспользуется случаем и завершит то, на что ему не хватило времени четыре года назад.
– Ладно, ступай. А у меня еще есть кое-какие дела.
Я намеревался повидать далекие края. И отдохнуть от боли – в чем, правда, не признавался даже самому себе.
Тай Дэй принялся откладывать в сторону свои скудные пожитки.
– Нет-нет! Этим я должен заняться в одиночку. Военная тайна.
Тай Дэй снова хмыкнул, пожалуй довольный тем, что я не посягаю на его время.
Вообще-то, я никогда не посягал. Но если заговаривал о том, что Тай Дэй ничем мне не обязан, он просто не слушал. А ведь из-за меня он лишился и сестры, и сына.
Спорить с нюень бао все равно что с водяным буйволом. Что ни тверди ему, не отвечает, а через некоторое время вообще перестает воспринимать слова. Так что самое лучшее – не тратить силы зря.
– Интересно, надолго ли это, – сказал Одноглазый, когда мне наконец удалось его поймать.
Колдун загнал фургон в наш старый городской квартал, но Копченого не выгрузил. Насколько я понял, как только будут выпряжены кони, фургону предстоит исчезнуть под сетью маскирующих чар.
– Ну-ка, Щенок, распряги лошадок да отведи на временную конюшню, – велел коротышка, – а я пока здесь управлюсь.
Спорить с Одноглазым не намного проще, чем с нюень бао. Если что не по нему, становится глухим как пень. Вот и сейчас колдун занялся своими хлопотами, словно и не было меня рядом. В интересах дела мне пришлось взять на себя заботу о животных.
Не слишком ли я перегнул палку, вслух пожелав, чтобы поскорее вернулся Гоблин?