К востоку от озера, где по пересеченной местности наступало левое крыло дивизии Госпожи, взмыл светящийся шар.
Пролетев некоторое расстояние в южном направлении, он потерял скорость и начал медленно снижаться. Вскоре за ним последовало еще несколько шаров – все разных цветов.
Солдаты занервничали.
В ближайшем фургоне раздался хлопок. Взлетел, отразившись в воде, зеленый огненный шар. Ветер стих, и поверхность озера почти не рябила.
Я беспокоился куда сильнее, чем большинство наших солдат, потому что знал, на что способны эти мелкие вонючки – тенеплеты. Мне доводилось слышать, как вопят пожираемые невидимыми тварями люди.
Впрочем, рассказов о таких случаях солдаты наслушались вдосталь. Сегодня ночью часовые наверняка не сомкнут глаз.
Зеленый шар устремился к островку, и я перевел дух. Может, никакой опасности и нет, просто у страха глаза велики?
Расчеты бамбуковых батарей через равные промежутки времени выпускали шар за шаром. К острову снаряды не летели. Люди начали успокаиваться, да и ко мне помаленьку вернулось душевное равновесие. Я закутался в одеяло и улегся на спину, чтобы полюбоваться полетом светящихся шаров. Приятно было знать, что Теням не застать нас врасплох.
Я слышал, как парни из батарейной обслуги делают ставки на то, какого цвета шар вылетит следующим. Строгой последовательности не было, как и определенных целей. Солдаты уже скучали. Вскоре примутся ворчать: почему они должны обстреливать озеро, пока остальные видят сладкие сны?
15
Когда кто-то толкнул меня в бок, мне снился довольно странный сон, в котором фигурировали Радиша и Корди Мэзер. Я застонал и приподнял веко. Зная, что мне, готовившему ужин, не положено заступать в караул, я выругался, натянул на голову одеяло и попытался вернуться во дворец, где Мэзер спорил с Радишей насчет ее намерения кинуть Черный Отряд, как только будет покончено с Хозяином Теней. Создалось впечатление, будто я не просто видел сон, но каким-то образом присутствовал при самой настоящей беседе.
– Просыпайся! – снова толкнул меня дядюшка Дой.
Я попытался удержаться за сон. Было в нем что-то важное, неуловимо-опасное. Имевшее отношение к Радише и здорово огорчавшее Мэзера. Казалось, еще чуть-чуть, и я разберусь, в чем дело.
– Просыпайся, Костяной Воин.
Это сработало. Я терпеть не мог, когда нюень бао называли меня так, тем более что они не считали нужным объяснить значение этого прозвища.
– Кой черт? – проворчал я.
– Вставай. Тревога!
Из темноты выступил Тай Дэй.
– Одноглазый велел предупредить тебя, – сказал он.
– Ты-то зачем сюда приперся?
Его рука еще не зажила.
Я обернулся к Капитану. Тот уже не спал. У него на плече сидела птица, клюв шевелился возле его уха. Костоправ взглянул на Тай Дэя и дядюшку Доя и, ничего не сказав, устало поднялся на ноги, взял пару бамбуковых шестов и потащился туда, откуда можно было видеть озеро. Я последовал за ним, дядюшка Дой – за мной. Стоило подивиться тому, как бесшумно и ловко двигается этот приземистый и грузный старикашка.
В темноте я не увидел ничего нового. Крапинки света то и дело прошивали гобелен ночи.
– Совсем как светлячки.
Небо усеивали миллионы звезд. Тех парней, которые поставили на снегопад, ждало разочарование.
– Цыц, – приказал Костоправ.
Он к чему-то прислушивался, не иначе как к чертовой птице.
Интересно, а куда подевалась вторая?
Из фургона вылетел алый шар – точно такой же, как и десятки до него. Однако неподалеку от острова он резко уклонился вправо, снизился и рассыпался на тысячи рубинов.
В подернутой рябью воде ничто не отразилось.
– Тени!
Взмыло еще с полдюжины шаров, что позволило определить границы змеившегося через озеро темного потока.
Затем шары замелькали над развалинами деревни, той самой, что горела, когда затонула лодка.
Беспорядочная стрельба наводила на мысль о панике.
– Развернуть фургон, – приказал Капитан. – Надо поддержать наших огнем. И попробуйте прикатить сюда побыстрее еще два фургона. А вы, – обратился Костоправ к обслуге второго фургона, – займитесь островом, и не жалеть снарядов. Мурген, мне нужны здесь все стрелки́ до единого. Сейчас начнется.
Я бегом спустился в лагерь и распинал пару храпунов, известных своим умением трубить в горн.
Обе батареи открыли огонь одновременно. Расшатанные поворотные механизмы скрипели и дребезжали, бамбуковые трубки яростно выбрасывали в ночь вереницы огней. Интересно, сколько шаров может выпустить фургон?
Наверняка чертову прорву.
Кавалерийская трубка была рассчитана на пятнадцать зарядов. Пехотная стандартная и длинная могли произвести соответственно тридцать и сорок выстрелов. В фургонах же сотни труб, и они гораздо длиннее переносных.
Светляки заметались с безумной скоростью. Каждый выпущенный шар устремлялся вперед, навстречу Теням. И каждый последующий угасал все ближе к берегу.
– Уйма Теней, – лаконично заметил Костоправ.
Это было в новинку, хотя чего-то подобного мы опасались уже не первый год. Опасались Теней, которые не шпионят и не убивают исподтишка, а нападают открыто, волна за волной.
Старик казался спокойным. А вот я, чтоб мне провалиться, чуть штаны не намочил. И даже отбежал назад, правда недалеко. Ровно настолько, чтобы прихватить отрядный штандарт и связку бамбука. Воткнув знамя в землю рядом со Стариком, навел шест на юг, нащупал спусковой механизм и потянул за рычаг.
При каждом его повороте на четверть окружности с конца шеста срывался огненный шар.
– Давай-ка, братец, хватай бамбук, – крикнул я Тай Дэю. – Да и ты, дядюшка. Похоже, эту нечисть мечом не отгонишь.
Теперь шары взмывали и с дальнего склона. Их было достаточно, чтобы мы могли наблюдать за продвижением темного вала в нашу сторону. Светящиеся градины, окунаясь в этот непроглядный мрак, вспыхивали, а затем тускнели и гасли.
Черная стена являла собой то, чего мы так долго боялись, – выпущенную на волю адскую мощь Хозяина Теней.
Шары поглощали Тени тысячами, но темный поток неуклонно продвигался вперед. В отличие от смертных солдат, Тени не могли обратиться в бегство. Колдовство вынуждало их двигаться только вперед.
Мой шест отстрелялся, и я схватил другой. Тай Дэй и дядюшка Дой сообразили наконец, что происходит, и занялись делом. Правда, у Тай Дэя получалось не слишком удачно – одной рукой много не навоюешь.
Темный поток добрался до берега и двинулся вверх по склону. По мере его приближения я различал все больше отдельных Теней.
Впервые я столкнулся с этой нечистью, когда мы только-только вступили в Таглиос. В те времена Хозяев Теней было четверо, и они могли дотянуться куда дальше, чем ныне это получилось у Длиннотени, единственному оставшемуся в живых. Тогда тенеплеты-скринса явились на север, чтобы уничтожить нас, да только не вышло. Правда, тогда им подчинялись мелкие Тени, чуть больше моего кулака. В те дни мне не случалось увидеть Тень крупнее кота.
Нынешние же превосходили размером рогатую скотину. Огненные шары растворялись в них без всякого эффекта. Я собственными глазами видел, как некоторые сгустки мглы выдерживали множество попаданий.
– Может, Госпожа не так уж и умна, как ей кажется, – пробормотал я.
– Лучше подумай, каково бы всем нам пришлось, если бы не ее ум, – возразил Костоправ.
Верно, мы бы уже давно отдали концы.
– Твоя правда.
Ближе… Ближе… Темная стена уже в каких-то ста ярдах. Теней изрядно убыло, но оставшиеся надвигаются все так же неуклонно.
Стрелять вниз бамбуковые батареи не могли, и пришлось перенести их огонь на остров.
Дядюшка Дой закричал и схватился за Бледный Жезл. И какой же урон он надеется нанести огромному черному сгустку, вокруг которого рассерженными осами роятся Тени помельче? С мечом попрет против этакой силищи?
Стараясь не поддаться панике, я попытался прожечь дыру в приближавшемся сгустке. Смерть подступала все ближе.
Летевшие с тыла шары уже падали вокруг нас. Отдельные мелкие тени шныряли между валунами. Раздались истошные вопли.
Шквал огненных шаров обрушился на темную массу, и она превратилась в костер. Движение волны замедлилось, но все же не остановилось; она вздыбилась, как разъяренный медведь-гризли. С силой выжав спуск, я заорал что-то нечленораздельное. Смертоносный поток адского дыхания силился дотянуться до меня, но не мог. Создавалось впечатление, будто в последний момент это чудище натолкнулось на какую-то невидимую, но неодолимую преграду.
Тьма воздействовала на психику, посылала вперед волны могильного ужаса. Мне был знаком этот вампирический голод, этот запах неупокоившихся мертвецов – по кошмарным снам с устланными костями пустошами, со старцами, заключенными в ледяные коконы.
Ужас крепчал. Я дергал и дергал за рычаг, не замечая, что шест давно разрядился.
Тень продолжала тянуться ко мне, пока очередной шквал огненных шаров не развеял ее, заставив смолкнуть леденящий шепот. Атака захлебнулась. Теперь лишь шары, выпущенные в направлении острова, находили себе цели.
Последовал мощный обстрел со стороны дивизии Госпожи: ее люди быстро сообразили, что происходит. Огонь был настолько плотен, что, казалось, мог испепелить не только Тени, но и сам остров.
Через некоторое время Костоправ приказал убавить огонь до предупредительного.
– Не будем зря тратить заряды, – пояснил он. – Мы еще не раз встретимся с этим дерьмом. – С полминуты он смотрел на меня, а потом спросил на языке Можжевельника: – Почему это стало для нас неожиданностью?
– С меня-то какой спрос? – парировал я на форсбергском, поскольку на языке Можжевельника говорил не слишком бойко. – Мне было велено таскать знамя.
Дескать, я уверен, что у тебя была достаточно серьезная причина не подпускать меня к Копченому в последние дни. Ну а коли так, спрашивай с Одноглазого, почему он не предупредил.
– Дерьмо! – выругался Костоправ почти беззлобно. – Дерьмо поганое. Нечего тут умничать…