– Отдохни немного и подготовь другой ковер. Я хочу наведаться туда, прежде чем Могаба поддастся искушению сцепиться со своими врагами. Это огромный риск, но придется на него пойти.
Даже теперь, когда катастрофа на неопределенное время приостановила строительство Вершины, Длиннотень не желал посылать свои войска в контрнаступление.
Я, конечно, не ахти какой стратег, но мне довелось несколько раз перечитать доступные тома Анналов. Так вот, я ни разу не встретил там упоминания о военачальнике, который бы выиграл войну, не отрывая задницу от стула.
И пусть я на дух не переношу Могабу, в профессиональном смысле мне стоило бы ему посочувствовать. Уделить этому занятию, скажем, четверть минуты. Прежде чем перерезать мерзавцу глотку.
17
Вернувшись с Вершины, я убедился, что Копченый пребывает в целости и сохранности. Перерывом между путешествиями в мир духов я воспользовался для того, чтобы покормить колдуна и подкрепиться самому. Он успел обгадиться. Одноглазому и в голову не пришло его помыть, так что заняться этим вынужден был я.
Фургон дребезжал, его швыряло из стороны в сторону. Покончив с неблагодарной работенкой, я решил облегчиться, чтобы не последовать примеру Копченого, и выбрался наружу.
На расстоянии броска камня от фургона тащилась вся семейка Кы. Одноглазый оглянулся на меня и ощерился: ему не нравилось, когда эти люди отирались поблизости. Особенно матушка Гота, которая снова и снова пыталась завязать с ним разговор. Я ухмыльнулся и направился в кусты.
Меня едва не приняли за отбившегося от своих тенеземского вояку, но удача мне не изменила, и в фургон я вернулся целым и невредимым.
– Хотел бы я, – брюзжал Одноглазый, – добраться до придурка, принявшего эту дерьмовую канаву за дорогу. От проклятой тряски у меня уже не задница, а сплошной синяк.
– Можно выйти в отставку, жениться, осесть да заняться выращиванием репы…
– Щенок, у тебя точно проблемы с поведением. Нашел что-нибудь интересное?
– Пожалуй, нет. Но я снова туда отправлюсь. Как только ты закончишь трещать…
– Сукины дети! Ты с ними по-хорошему, а они…
Левое колесо угодило в выбоину, фургон тряхнуло, и Одноглазый заткнулся. А когда открыл рот снова, то забыл обо мне и принялся костерить свою упряжку. Я пристроился к Копченому.
Поскольку пребывавший в бессознательном состоянии колдун сегодня казался особенно податливым, я решил, что пришло время определить границы его возможностей. Не удастся ли подтолкнуть его поближе к тому, к чему он сам раньше отказывался приближаться?
Для начала надо побывать к югу от Вершины, узнать, не затеяли ли Длиннотень и Ревун что-нибудь новенькое.
Кьяулун после катастрофы особого интереса к себе не вызывал. Вершина под своим великолепием прятала безумие и отчаяние. Позади нее серые скальные кручи служили естественным дополнением крепости. Дорога из города проходила мимо Вершины и поднималась по усеянному валунами склону. Ездили по ней редко, однако она пребывала в хорошем состоянии, не зарастала; лишь кое-где пробивались самые упрямые и неприхотливые сорняки. И камни не желали задерживаться на ее поверхности, если не считать короткого колеистого участка выше по склону.
Я попытался подтолкнуть Копченого в этом направлении и добился не большего успеха, чем обычно. Иными словами, успел проделать половину расстояния между Вершиной и перевалом, прежде чем колдун отказался двигаться дальше.
Когда-нибудь Черный Отряд поднимется по этой дороге. Никто не проходил ее до конца, но мы пройдем. Потому что она ведет в Хатовар. По ней мы вернемся к нашим истокам.
Из Кьяулуна я направил Копченого на север, чтобы обшарить местность в поисках Душелов – злобной, коварной сестры нашей Госпожи. Но и тут не вышло. Кто-кто, а уж она умела заметать следы.
Я приблизился к Старику и использовал умение Копченого перемещаться не только в пространстве, но и во времени, чтобы проследить за воронами, повсюду следовавшими за войском.
Одурачить трусливого колдуна мне удалось лишь на миг. Но и этого хватило, чтобы увидеть заклятого врага Госпожи.
Душелов находилась посреди пустыни, совсем одна, если не считать ее пернатых любимцев. Она ела: никто никогда не заставал ее за едой. Многие полагали, что Душелов вообще обходится без пищи. Выглядела мерзавка превосходно, как может выглядеть только воплощенное зло. На миг я ощутил тот же трепет, что и при первой встрече с Сари.
Мысль о Сари напугала меня. Здесь, вне тела, я избавлен от боли…
В тот миг, когда я позволил себе расслабиться, трусливая душонка Копченого, похоже, смекнула, что мы слишком близко подобрались к Душелов. Он отскочил прочь, словно получил мощный пинок. Я не противился. Мне и самому хотелось убраться оттуда подальше.
В своем безумии Душелов была безрассудно смелой, готовой на любой риск ради потехи. И сейчас, кажется, она пребывала в веселом расположении духа. Должно быть, недавно позабавилась на славу.
Если верить глазам Копченого – и моим, – она сейчас в миле отсюда, аккурат посреди нашей армии. Сидит себе, и никто ее не замечает. В любой момент может нанести удар по кому угодно и где угодно, было бы желание. А такое желание у нее есть.
Надо срочно предупредить Старика…
Или не надо?
Он и сам мог сообразить, что ворона не перелетная птица. На дальний полет ей не хватает терпения.
Я направил дух Копченого в Таглиос, во дворец. Похоже, его устроил мой выбор. Мы оказались в той самой комнате, где он провел в беспомощном состоянии долгий срок. Повсюду лежала пыль. Анналы по-прежнему находились в укромном месте, где я их оставил.
В другом крыле дворца Радиша решала повседневные вопросы государственного управления. Ее окружали жрецы, вожди и чиновники, по-прежнему делавшие вид, будто она замещает своего брата Прабриндра Дра. Пока что все закрывали глаза на продолжительное отсутствие князя в стране. Жизнь шла своим чередом. И даже, хотя вслух об этом никто не заикался, без князя, фильтрующего и смягчающего распоряжения сестры, государственный механизм функционировал гораздо эффективнее. Я нашел Бабу – и давай виться вокруг нее назойливым комаром, смещаясь во времени то назад, то вперед, с тем чтобы сунуть длинный нос в каждый ее разговор, за исключением тех, что она вела с Корди Мэзером, когда они оставались наедине.
Я услышал достаточно, чтобы понять: Мэзер привык к тому, что его используют. Но с такого рода использованием мужики, как правило, мирятся – во всяком случае, до поры до времени.
А вот ее беседы кое с кем из высшего духовенства были довольно интересны, хотя и не так содержательны, как мне бы хотелось.
Что поделаешь: Радиша выросла в отнюдь не располагающей к откровенности атмосфере дворца, где тысячами плелись интриги, строились большие и малые козни и приходилось ежеминутно следить за своим языком.
Держать слово, данное Капитану и Отряду, она не собиралась. Вот те на! Правда, и на путь явного предательства Радиша еще не встала. Как и все прочие, она была уверена в том, что зимняя кампания – всего лишь отвлекающий маневр, на самом деле вовсе не направленный против Хозяина Теней, либо же, если наступление все же настоящее, глупость, которая непременно закончится разгромом таглиосских войск.
И это притом, что после нескольких неудач мы добились несомненного успеха. Ну что ж, возможно, мы еще заставим Радишу пожалеть о ее коварстве.
Вроде больше выведывать было нечего. Гоблин не нуждался в присмотре. Со своим делом он вполне мог справиться без меня.
Отчасти из любопытства, отчасти просто из нежелания возвращаться в реальный мир я решил заглянуть в недавнее прошлое моих свойственников. Ничего, что оправдывало бы подозрительность Старика, обнаружить не удалось. Правда, нюень бао – народ неразговорчивый, особенно когда они среди чужаков, к которым не испытывают ни любви, ни доверия. Тай Дэй и дядюшка Дой наедине были так же немногословны, как и в моем присутствии. Матушка Гота тоже. Если она и открывала рот, то лишь для того, чтобы в очередной раз посетовать на свою долю. Обо мне она придерживалась далеко не лучшего мнения. И не было часа, чтобы она хотя бы раз не помянула недобрым словом свою мать за то, что та согласилась принять меня в семью Кы. Бывали моменты, когда и я не мысленно пенял Хонь Трэй за то, что она навязала мне эту семейку.
Ну а что дальше? Возвращаться мне все еще не хотелось. Может, взглянуть на Нарайяна Сингха и Дщерь Ночи? Вместе с Могабой они на Чарандапраше собирали под знамена Хозяина Теней остатки гнусной секты обманников. Едва ли они были способны устроить нам крупную пакость. Стало быть, я навещу Госпожу. О чем, само собой, потом доложу Костоправу.
Я не разыскивал ее специально – где бы она ни находилась, поблизости всегда оказывался кто-нибудь, за кем Отряду требовалось приглядывать, – вроде Прабриндра Дра или Плетеного Лебедя.
В этот раз князя в лагере Госпожи не было. Чувство долга порой пересиливало в нем даже склонность принимать желаемое за действительное. Он находился среди своих солдат и занимался делом.
До Чарандапраша было уже недалеко. Нам предстояло обогнуть озеро, пройти холмами и долинами и оказаться у горловины единственного прохода через Данда-Преш.
Лебедь, конечно же, находился рядом с Госпожой. Он выглядел озабоченным и когда я перемещался в прошлое, и когда возвращался в настоящее. У Госпожи имелись проблемы, которыми она не хотела делиться ни с кем. Выглядела она так, словно многие сутки провела без сна. Правда, привычки спать подолгу за ней не замечалось и в лучшие времена. Но то, что она не смыкает глаз в преддверии решающего сражения, которое может стать поворотным пунктом в истории Отряда, наводило на мысль об отсутствии у нее веры в будущее.
Однако скачки́ во времени позволили мне получить нечто похожее на объяснение. Госпожа действительно спала крайне мало. Возможно, из-за того, что ее сны были не лучше некоторых моих. Вороны к ней почему-то не приближались, хотя она не обращала на них внимания, будучи настолько поглощена делом, что даже не заботилась о своей внешности, не то что ее сестрица. Неужто она из тех баб, которые, заполучив мужика, перестают следить за собой?