Мне это не нравилось, но не было причин считать, что они пребывают в плену у чрезмерной самоуверенности.
С другой стороны, обилие шаров и факелов внушало оптимизм.
Все эти огромные армии были приведены в движение Черным Отрядом. А ведь каких-то пять лет назад он состоял из семерых оборванцев. Я хорошо помнил это время. Что бы ни ждало нас впереди, триумф или катастрофа, эта кампания останется в Анналах – и будет звучать мощным барабанным боем.
Вернувшись в свое тело, я заснул. А когда проснулся, наши передовые части уже подходили к равнине Чарандапраш. Во всех низинах, лощинах и оврагах клубился туман.
20
Фургон остановился. Вокруг царила суматоха. Я высунулся наружу.
Туман. Все тонуло в плотном тумане. Люди сновали с факелами в руках, но светлее от этого не становилось – факелы были тусклы, как болотные огни. В этом столпотворении никто не обращал на меня внимания. Здесь собрались все наши войска – никогда еще я не оказывался в такой тесноте.
Появился Костоправ:
– Привет, командир. Неважно выглядишь.
– Замотался, еле ноги волочу.
Он забрался в фургон, осмотрел Копченого и закрыл глаза.
– Ну и…
– Что еще за «ну и»?
– Ты здесь. С чего бы это? И где твои пташки? Все высматривают?
На миг мне показалось, что Старик уснул. Он ответил не сразу. Но уж ответил так ответил:
– Я прячусь. И от птиц тоже. Одноглазый их распугал. – Помолчав еще пару минут, он добавил: – Не нравится мне это, Мурген.
– Что не нравится?
– Быть Капитаном, вот что. Я предпочел бы остаться лекарем и летописцем. Оно как-то спокойнее.
– Ты неплохо справляешься.
– Да не сказал бы что неплохо. К тому же, не будь я Капитаном, не было бы у меня долговременных забот.
– О черт! А я-то думал, ты нашел свое призвание – выбивать дерьмо из подчиненных.
– Единственное, чего мне по-настоящему хочется, – это привести Отряд домой. Но – не пускают.
– Это верно, никто не спешит распахнуть перед нами ворота. И уж точно не стоит этого ждать от Радиши. Она теперь частенько задается вопросом, что с нами делать.
– Так и должно быть, – улыбнулся Костоправ. – Я о ней тоже не забываю. – Помолчав немного, он спросил: – Ты ведь знаешь Анналы, Мурген. Ну-ка, скажи, где у нас была самая кровавая битва?
– Догадываюсь, что именно здесь. Лет четыреста назад, в самом начале нашей истории. Но в сохранившихся Анналах об этом ничего, кроме туманных намеков.
– История имеет свойство повторяться.
Он говорил без воодушевления. Без малейшего. Костоправ не был кровожаден.
Как и я, при всей моей озлобленности. Впрочем, нет. Мне очень хотелось, чтобы несколько тысяч мерзавцев поплатились за то, что случилось с Сари.
– Как бы нам удостовериться в подлинности тех фрагментов из утраченных Анналов, которые ты забрал у Душелов?
– Что?
Ну, Костоправ, ты и спросил! Как обухом по голове.
– Намекаешь, что они могут быть фальшивыми?
– Я не смог их прочесть, но и так понял, что это не подлинники, а копии.
– А значит, в них перевраны факты?
– Копченый верил текстам, которыми располагал, каждому слову верил. Да и устная история подтверждает здешнее представление об Отряде как об извечном жупеле, хотя никакой конкретики не предлагает. И это не может не показаться странным, ведь свидетельства современников, не имевших отношения к Отряду, до нас не дошли.
– Что-то случилось тогда. Даже если все добытые нами книги сфальсифицированы. Как думаешь?
На миг мне показалось, что Костоправ устал от борьбы.
– Мурген, то, что происходит сейчас, гораздо важнее, чем мы с тобой, и Госпожа, и таглиосцы, и Хозяева Теней, и все прочие. Иначе никак эти странные события не объяснить. Я над ними ломаю голову с тех пор, как ты стал заглядывать в прошлое.
– Наверняка тут не обошлось без Душелов.
– Очень может быть. Она повсюду сует нос. Но, на мой взгляд, дело не только в ней. Кто-то манипулирует нами, всеми нами, включая и Душелов. И сдается мне, это происходит – и происходило – веками. Думаю, если бы удалось заглянуть в подлинные первые книги Анналов, у нас бы сложилось совершенно иное представление о происходящем и о нашей роли в нем.
– Уж не на это ли намекала в своей Книге Госпожа? Кина? Вообще-то, я сам видел ее пару раз, блуждая с духом. Ну, или решил, что это Кина, помня миф о ней и написанное Госпожой.
– Кина? Да. Или некая сущность, желающая, чтобы мы приняли ее за Кину.
– А для нас это не одно и то же?
– Гм… Кажется, Госпоже опять снятся эти мерзкие сны.
Я уже и сам догадался.
– Да, похоже на то. Она вконец измучилась.
– В пути я много размышлял об этом. Чем еще заниматься, когда день-деньской трясешься в седле? Мне кажется, события стали разворачиваться слишком быстро для Кины. Эта тварь привыкла играть вдолгую, ее комбинации рассчитаны на десятилетия. А то и на поколения, как в нашем случае. Возможно, одна из таких масштабных комбинаций начала действовать еще до того, как наши прапрабратья двинулись на север. Но теперь мы возвращаемся в родное гнездо, и она не успевает реагировать. Чем энергичнее старается управлять ходом событий, тем более неуклюжи ее потуги.
– Например?
– Например, то, что она сделала с Копченым.
– А я думал, что это работа Душелов.
По правде сказать, веских оснований для такого предположения у меня не было.
– Может, и так. И даже нельзя исключать, что они обе за нами охотятся и при этом мешают друг другу.
Припомнив все, что содержалось на эту тему в Книге Госпожи, я счел версию насчет Душелов более правдоподобной. Если верить мифологии обманников, Кина не обладает столь широкими возможностями для вмешательства в земные дела. Согласно учению этой секты, для того чтобы она смогла коснуться мира людей, разделяющий миры барьер должен быть разрушен с нашей стороны.
Я сказал об этом Костоправу. Тот пожал плечами:
– Слушай, я почти уверен в том, что Черный Отряд по чьему-то умыслу должен был лечь костьми в Дежагоре. До последнего человека, если не считать Госпожу. Ей предстояло умереть после того, когда душилы заберут наше дитя.
Я задумался.
– Стало быть, если бы тот малый, Рам, не увлекся Госпожой…
– Все было бы кончено. Кина заполучила бы Дщерь Ночи, живущую по эту сторону барьера. И наступил бы Год Черепов…
Я изображал заинтересованность, что, признаться, было совсем нетрудно. Хотелось, чтобы Костоправ продолжал, – авось удастся сообразить, прежде чем он закончит, почему он поступал именно так.
– Но шальные карты спутали ей всю игру, – завершил он.
– Шальные карты? Ты имеешь в виду Душелов?
– Душелов – козырная карта. Еще есть и Ревун. Был Меняющий Облик, его ученица жива и где-то скрывается. Никто из них не был частью этого плана.
Это предположение никак не соответствовало ходу моих мыслей. Видать, мозги у меня работали не в том направлении.
– Будь осторожнее, Мурген. Не теряй связи со своими чувствами, не позволяй себе чрезмерно увлечься блужданием с духом. Эта сущность, чем или кем бы она ни была, манипулирует нами, воздействуя на эмоции.
– Мне-то с какой стати беспокоиться? Я всего-навсего записываю происходящее.
Ответ Старика прозвучал загадочно:
– Прежде чем все это закончится, знаменосец может стать фигурой даже более важной, чем Дщерь Ночи.
– Как так?
Он сменил тему:
– Скажи-ка лучше, в последнее время ты искал форвалаку?
Он имел в виду оборотня, ту самую, не сумевшую сбросить звериное обличье ученицу Меняющего Облик, которую помянул минуту назад.
– Искал, – ответил я, – но не видел с тех пор, как по собственным следам вернулся на бойню у Ведна-Боты.
– Понятно. Спешить не стоит, но при случае выясни, где она теперь. Сама себя едва ли прикончит, не стоит нам рассчитывать на такое везение.
– О, это уж точно. Форвалака жива-живехонька. Одноглазый уверяет, что она следует за нами. Мы с ним как раз на днях о ней толковали. Он считает, что она живет только ради встречи с ним. Хочет поквитаться за то, что он укокошил Меняющего Облик прежде, чем она научилась возвращать себе людское обличье.
Костоправ рассмеялся:
– Понятно. Ничего, скоро старикашка убедится в том, что он вовсе не пуп земли. Ладно, пусть нас ждут только приятные сюрпризы. А Могабе пусть они раздерут кишки.
Он снова рассмеялся, в этот раз злорадно, и, уже вылезая из фургона, бросил:
– Скоро начнется потеха.
Для него и впрямь военные действия были чем-то вроде игры. О том, что это игра со смертью, он старался не думать.
21
Я вновь вился над головой Могабы. Я, Мурген, бог шпионажа.
Ревун и Длиннотень прибыли вскоре после рассвета. Оба полагали, что для противодействия Госпоже потребуются их совместные усилия. Похоже, по мере продвижения Госпожи на юг ее силы растут как на дрожжах и она уже вполне способна порвать Могабе задницу.
И тут меня осенило. Это походило на религиозное откровение. Я понял, что за страх не дает покоя Капитану. Он подозревает, что Госпожа вернула себе былую мощь, вступив в сговор с Киной.
Мне и самому порой приходило на ум нечто подобное. Судя по тому, что я знал о чарах и колдовстве, утраченная ею в битве при Курганье магическая мощь никак не могла быть возвращена. Вся эта невразумительная мистическая история связана с Истинными Именами. Гуннитская мифология пестрит упоминаниями о богах, демонах и бесах, которые только тем и заняты, что прячут свои подлинные имена в камнях, деревьях и береговом песке. Потому что узнавший Истинное Имя якобы получает власть над тем, кто это Имя носит. Все это казалось сущей чепухой, но, как ни странно, работало.
Истинное Имя Госпожи было оглашено, когда она окончательно улаживала отношения с бывшим муженьком. Она осталась в живых, но, согласно всем мистическим канонам, превратилась в простую смертную. Которой многие желали смерти. Для бывших собратьев по ремеслу она представляла интерес как ходячая кладовая темных колдовских секретов. Знания остались при ней, но она лишилась способности их применять.