И где же Длиннотень?
Хозяин Теней бездействовал. Он сидел в своей башне, устремив взгляд на южное плато, словно не сознавая того, что в его крепости царит сущий ад.
И как только можно быть этаким ротозеем?
В следующее мгновение выяснилось, что ротозеем Длиннотень не был. И о происходящем прекрасно знал.
По всему периметру Вершины вспыхнули строительные леса. Грозное заклинание воззвало к жизни языки свирепого пламени, пожравшие деревянные конструкции в считаные секунды. Все, кто находился в этот миг на лесах, нашли свою погибель.
Но прежде солдаты Госпожи успели сбросить со стены канаты и веревочные лестницы, чтобы по ним смогли подняться товарищи. К канатам и лестницам через каждую дюжину футов крепилась деревянная прямоугольная рама. Веревки не прилегали к стене вплотную, что облегчало людям подъем.
Длиннотень не мог видеть этого с башни. О значительном уроне, понесенном противником от его огня, он узнает не сразу.
Колдун оказался запертым в башне, без малейшей надежды на завершение строительства, ведь необходимые материалы можно было доставлять только снаружи. Госпожа, несмотря на потери, добилась немалого. Лишив Хозяина Теней возможности закончить возведение цитадели, она тем самым лишила его и последнего шанса на победу. Он не сможет очистить свою землю от врагов, выпустив поток Теней, потому что при этом погибнет и сам.
Солдаты Госпожи продолжали взбираться на стены – медленно, но с уверенностью в том, что движутся навстречу победе, поскольку единственной силой, противостоявшей им на этом этапе, была сила тяжести. Их товарищи уже удерживали куртину протяженностью в двести ярдов между двумя башнями с хрустальными куполами. Обе башни были испещрены черными пятнами ожогов, хрусталь от жара утратил свою прозрачность.
К моему удивлению, часть батарей Госпожи осталась снаружи, продолжая обстреливать цитадель.
Я уже не надеялся что-нибудь понять. Госпожа устроила весь этот кавардак еще более неожиданно, чем преподносил свои сюрпризы Капитан. Неужели в этот раз каждый из них ведет собственную игру? Наверное, Госпожа вела свою игру всегда. Я просто не задумывался об этом, потому что до сих пор не она исполняла главную роль.
Люди князя застряли в Кьяулуне, ввязавшись в стычки с партизанами. Правда, Прабриндра Дра уже оправился от неожиданности и приказал солдатам обходить очаги сопротивления. Похоже, следом за бойцами Госпожи по веревочным лестницам предстоит взобраться еще куче народу.
А вот схватки внутри цитадели оказались куда более ожесточенными, чем я ожидал. Гарнизон, пусть и небольшой, состоял из ветеранов, долго служивших Длиннотени. Может, они и не прониклись любовью к своему военачальнику, но были верны присяге, полны решимости и – судя по тому, как дрались, – убеждены в том, что им не будет пощады от Черного Отряда. К тому же они сражались на территории, которую хорошо знали, в отличие от противника, не знавшего ее вовсе. И им помогали смуглые карлики, именуемые тенеплетами, или скринса.
В крепости водились Тени. А тенеплеты знали, где они прячутся, и умело науськивали их на вторгшихся врагов.
Против Теней хорошо работали бамбуковые шесты. Но не настолько хорошо, чтобы спасти всех. Внутри крепость представляла собой лабиринт извилистых коридоров и темных комнат, и заметить Тень прежде, чем она нападет, там было практически невозможно.
Я мог бы выяснить, где гнездились зловредные карлики, но не имел возможности рассказать об этом, чтобы вывести их из игры.
Чем глубже проникали наши солдаты, тем труднее им становилось. Длиннотень особо не напрягался. Спалил леса, да и успокоился на этом. А Ревун… Кстати, что с Ревуном?
Сумев ускользнуть от пытавшихся его прикончить солдат, Ревун пробивался на соединение с Хозяином Теней, которого тем временем одолевал очередной приступ. Настолько сильный, что упавший на пол и бившийся в конвульсиях Длиннотень разорвал на себе одежду, потерял маску и едва не проглотил язык. Он брызгал слюной так, что заплевал и пол, и собственную физиономию.
Оставалось лишь дивиться тому, как припадочному удалось не только выжить, но и стать одним из самых могущественнейших колдунов на свете.
Опять я вижу негодяя совершенно беспомощным – самое время свернуть ему шею… Для бесплотного духа, увы, это задача непосильная, и на помощь никого не позовешь.
Защитные чары вокруг башни, где укрылись Нарайян Сингх и Дщерь Ночи, были особенно сильны, но таглиосцы знали, кто там прячется, и атаковали с особым усердием. Они выказывали безусловную преданность Госпоже и рьяное стремление получить немыслимо щедрую награду за Нарайяна.
Тому, кто доставит Сингха живым к Госпоже, она отсыплет столько рубинов, сколько весит этот обманник. За свою дочь она не обещала ничего.
Внезапно небо помрачнело, как будто солнце кануло за горизонт. Я еще никогда не видел такой прорвы ворон.
46
Я разыскал Душелов. Копченый был настолько разболтан, что мне удалось подобраться к сумасшедшей сестре Госпожи довольно близко. В ярости она аж приплясывала и на разные голоса разговаривала сама с собой, проклиная Госпожу за чрезмерную расторопность и собственных ворон за то, что не успевали своевременно оповещать ее о ходе сражения.
– Еще не время! – бушевала она. – Связи до сих пор нет! Это не может произойти сейчас!
Копченый стал рваться прочь, подальше от этой женщины, и я отправился на поиски Костоправа.
Мы воспарили, распугав ворон и оставив отчетливый след посреди их стаи. Хотелось верить, что Душелов этого не заметит.
Порой казалось, будто она осознает мое бесплотное присутствие. Правда, случалось это в основном тогда, когда я пребывал вне моего законного положения во времени.
Отыскать Костоправа было нетрудно. Он галопом скакал по направлению к лагерю, а за ним, словно хвост кометы, тянулась воронья стая. Его черный жеребец как будто даже не касался копытами земли.
Я поднялся еще выше. Особой надобности в этом не было, просто захотелось расширить обзор. Да и Копченому, похоже, нравилось витать там, где парят орлы. Мы поднимались, пока я не перестал различать на земле столь незначительные детали, как отдельные люди или животные. На заснеженной равнине выделялись лишь самые крупные строения. На севере, словно оскаленные зубы, поблескивали утесы Данда-Преша. На западе, предвещая ненастье, сгрудились темные тучи.
Южнее равнина седых камней искрилась так, словно по ней были разбросаны только что отчеканенные монеты. Равнина уходила к горизонту и растворялась в сером ничто, однако вдали, на самом пределе зрения, в сером мареве угадывалась какая-то громада.
Казалось, весь северный фасад Вершины был охвачен пламенем. Я спустился туда и обнаружил, что Длиннотень и Ревун, воссоединившись, начали контратаку против солдат, удерживавших куртину. Госпожа посылала своим подкрепление. Все, кто умел обращаться с бамбуковым шестом, выпускали шар за шаром, почти не целясь.
Среди прочих огней воздух озаряли цветные размытые пятна, похожие на северное сияние. Нечто подобное нам доводилось видеть давным-давно, когда Отряд шел к Курганью. Ни одно из этих пятен по размеру не превышало тарелку. Они заполонили воздух, как туча мошкары, рассекая его со свистом отточенной стали.
Эти блики прожигали все и вся, кроме тех участков кладки, где Длиннотень применил особенно могучие чары.
Госпожа находилась неподалеку, возле бараков, построенных для тенеземских беженцев. Как всегда, ее окружало плотное кольцо почитателей, готовых отразить любую физическую атаку. Это Госпожа метала вверх смертоносные световые блики, загнавшие защитников крепости в укрытие и задавшие Ревуну с Длиннотенью столько работы, что им уже было не до ее солдат.
Кажется, уже выпущенные световые лезвия не находились под непосредственным управлением Госпожи, но они описывали круги вокруг некой точки в пространстве, которую она все же контролировала почти постоянно.
Одна из башен рухнула, провалилась внутрь цитадели. Поднялся столб расцвеченной огненными блестками пыли, которую подхватил и унес налетевший с запада шквальный ветер.
Наружные стены крепости, недавно гладкие, как слоновая кость, теперь пестрели многочисленными выщербинами. По моим прикидкам, челяди, прятавшейся внутри, пора было уносить ноги.
Старик – мне он был виден как стремительно мчавшаяся черная точка – должен был вскоре добраться до своей берлоги. Я знал, что первым делом он захочет увидеть меня, а потому, неохотно оторвавшись от увлекательного зрелища, вернулся в свою плоть.
– Что за чертовщина там творится? – спросил Одноглазый, когда я вылез из фургона.
По-видимому, фейерверк произвел впечатление и на колдуна, побудив его заняться полезной деятельностью. Меня уже ждали еда и питье.
– Костоправ вот-вот вернется, и я вам обоим расскажу.
Словно услышав мои слова, Старик перевалил через ближайший бугор и подлетел к нам. Конь еще не остановился, а Капитан уже соскочил с седла, крякнул, когда его подошвы ударились оземь, и потребовал:
– Рассказывай.
Он понял, что мы его ждали.
Я выложил все, что знал. Включая и то, что штурм Вершины начался как раз в тот момент, когда Старик тайком встречался с сестрой своей жены. Пока я говорил, он с каменным лицом неотрывно смотрел через мое плечо на осажденную цитадель. Я высказал мнение, что при достаточно широком взгляде на вещи можно не считать поступок Госпожи превышением ее полномочий. Его ледяной взор обратился в мою сторону.
Я выдержал этот взгляд без труда. Пара встреч с Киной чудесным образом изменила мое отношение к заурядным опасностям этого мира.
– Ты что-то задумал, Мурген?
– Ты же никому не объясняешь, что происходит. Стоит ли удивляться, что находится человек, который пытается разобраться в происходящем?
Мне показалось, что из его ушей повалил дым.
Костлявый, шелудивый беспородный пес проскочил мимо нас и на бегу ухватил за крыло ворону. Но полакомиться добычей не успел: все птицы, сколько их было, тучей налетели на бедолагу.