– Гляньте-ка, – заметил Одноглазый, – чем не притча? Черный пес. Черные вороны. Вечная борьба.
– Черный философ, – пробурчал Костоправ.
– Черный Отряд.
– Давай-ка потолкуем с моей почтенной супругой, – сказал Костоправ. – Где она, Мурген?
Я объяснил.
– Поехали.
Мы и поехали, но не сразу: ему понадобилось надеть доспехи Вдоводела. Что позволило мне позаимствовать серую кобылку Тай Дэя и опередить его. Ненамного, впрочем. Догнав меня, Костоправ хмуро покосился на клячу, но вопросов задавать не стал. Тай Дэй тоже увязался за нами, хотя ему пришлось рысить на своих двоих.
Он за мной не поспевал. Как, впрочем, и я за Костоправом.
Если и были как-то разногласия между Госпожой и Стариком, к тому времени, когда я добрался до них, они уже поладили. Возможно, мне следует – разумеется, попозже – вернуться сюда с Копченым и поприсутствовать на их встрече. В настоящий же момент они вместе рассматривали высоченную белесую стену, прикидывая, как наилучшим образом использовать сложившуюся ситуацию.
– Наш запас бамбука подходит к концу, – говорила Госпожа, – а ведь Длиннотень наверняка выпустит против нас Тени. Как минимум один раз.
Разговор велся на таглиосском. Ей было все равно, слышат ли ее, а ушей вокруг хватало, включая уши Ножа и Лебедя, Очибы и Синдава и генералов из числа наров. Ни один из этих людей не казался мне заслуживающим полного доверия.
Кроме того, вокруг во множестве вились вороны.
Они превратили развалины Кьяулуна в настоящий птичий базар. И то сказать, им было чем поживиться. Установившиеся холода сохранили для них трупы подданных Хозяина Теней.
Почти все солдаты швыряли камнями в птиц, но те здорово научились уворачиваться. Я подозревал, что вскоре люди привыкнут к воронам настолько, что перестанут обращать на них внимание, а поговорить о важных делах, рассчитывая сохранить тайну, можно будет лишь под защитой чар, распугивающих шпионов Душелов.
Кружившиеся птицы разразились тревожным карканьем. Все, кроме меня, пропустили это мимо ушей. Да и я насторожился лишь потому, что подумал об Одноглазом: уж не вознамерился ли он проследить за нами?
И не учуял ли это кто-нибудь еще?
Невозможно сделать что бы то ни было, не оставив никаких следов. И если кто-то научился распознавать эти следы…
В один из хрустальных куполов угодило столько огненных шаров, что он зазвучал. Сначала был негромкий гул, но он нарастал и в конце концов превратился в оглушительный рев. Купол взорвался, разлетевшись на множество осколков и подняв облако пыли.
Взрыв произошел столь внезапно, что даже Госпожа на миг отвлеклась.
И в этот миг контратаковал Длиннотень.
Невидимый гигант в тысячу футов ростом принялся топтать и пинать тяжеленными сапогами солдат, закрепившихся на стене Вершины и спешивших им на подмогу. Это застало Госпожу врасплох, хотя она совладала с растерянностью почти мгновенно. Люди, удерживавшие стену, быстро рассредоточились, но многие были сброшены и разбились насмерть. Вслед за ними полетели веревочные лестницы.
Силой магии Госпожа сумела прекратить топот, но восстановить лестницы было выше ее сил. Длиннотень сделал удачный ход.
Весь остаток дня Костоправ не покидал выбранной позиции для наблюдения за ходом осады. Я торчал рядом с ним. Ничего особенного больше не произошло.
Когда мы наконец отправились назад, Костоправ заметил:
– Возможно, в конечном счете это окажется небесполезным.
– Да. Конечно, если сумеем сохранить наших людей. Тех, кто остался внутри.
– Мы постараемся.
Он с бешеной скоростью прокручивал в голове события дня. Они разворачивались независимо от разработанного Костоправом плана, и теперь он пытался найти положительные моменты.
Ему было не до всяких мелочей, вроде той, почему я еду на кляче Тай Дэя, а мой свояк и вовсе трусит позади.
Вспомнив о Тай Дэе, я вспомнил и о Дреме. Погода установилась не та, какой я ожидал, и война идет не так, как я ожидал, а стало быть, и у Дремы дела могли обернуться самым неожиданным образом. Надо бы проверить.
Ветер усиливался, колючие крупинки предвещали бурю.
– Кажется, метель будет что надо.
– Жаль, что она не началась с утра пораньше. Глядишь, мы бы уже сидели внутри, в тепле.
– Надеюсь, сегодняшняя метель будет последней за эту зиму.
– Кстати, напомнил. Как у нас с семенами для посева?
47
Буря не прекращалась долго. Пару раз я едва не заблудился по пути от своей норы до фургона Одноглазого или логова Костоправа. Вьюга принесла такую стужу, что Копченого, чтобы он не замерз, пришлось перенести к Старику. Солдаты страдали от холода, причем многие по собственной дурости – не позаботились об укрытии. Пленные предупреждали, что зимы здесь холоднее, чем где бы то ни было.
И снова я был вынужден наслаждаться проживанием под одной крышей с матушкой Готой.
Тай Дэй твердил, что в такую погоду ее нельзя оставлять снаружи, да и сам я с годами размяк. И потому согласился. Она вела себя непривычно – ни во что не встревала и вообще редко раскрывала рот. Помогала Тай Дэю ковырять мерзлую землю и выносить ее наружу, расширяя нашу землянку. И за все время, пока я писал, не проронила ни одного бранного слова. Работала матушка Гота усердно, правда в этом отношении у меня и раньше не было к ней претензий. Я даже занервничал из-за того, что она вела себя почти по-человечески. Хотя и не выказывала особого дружелюбия или любезности.
Правда, Костоправу повезло еще меньше, чем мне: он делил свое обиталище с Одноглазым и Копченым. Мне же не повезло прежде всего в том, что при таком раскладе я почти не имел возможности блуждать с духом. А когда мне выпадал редкий шанс этим заняться, они не позволяли отсутствовать подолгу. Отпускали ровно настолько, чтобы можно было ответить на подготовленные ими вопросы. До которых, как они утверждали, у них не доходили руки.
Костоправ с духом почти не гулял, зато ни вьюга, ни любые ее последствия не могли отвлечь его от других дел.
А на Вершине Длиннотень проводил долгие часы в обществе Ревуна. И если не обсуждал дела с союзником, то совещался с Нарайяном Сингхом.
Похоже, Сингх, обретя в лице Хозяина Теней чуть ли не друга, задрал нос. Что же до Дщери Ночи, то она была погружена в себя и совершенно не замечала происходящего вокруг.
В стенах крепости продолжались стычки. Я почти завидовал нашим ребятам, оказавшимся в этой ловушке. Правда, они тряслись от страха, но зато не дрожали от холода, да и добывать еду им худо-бедно удавалось.
Снегопад не прекращался три дня. Суровые ветры не ослабевали. Я уже беспокоился, хватит ли нам дров. Снегу навалило столько, что ходить стало почти невозможно. Мастерить лыжи или снегоступы никто не умел. Похоже, во всей армии, кроме меня и трех-четырех парней из Старой Команды, никто и слыхом не слыхивал о снегоступах.
Я полагал, что Длиннотень непременно нашлет на нас Тени, но он так и не воспользовался удобным моментом. Потому что сомневался в способности Ревуна самостоятельно справиться с Госпожой. А возможно, и потому, что боялся надолго поворачиваться к союзнику спиной.
Сны становились все отчетливее. И разнообразнее. Я попадал и на равнину смерти, и в ледяные пещеры; бывал в дельте, где встречал Сари, и в окружающих наш лагерь горах, где видел пережидавших непогоду Гоблина и Могабу.
Все эти сновидения казались весьма реальными.
Еще более реальными казались сны, в которых присутствовала Душелов. Сестра Госпожи пребывала в одиночестве, способном разжалобить камень. Казалось, само выбранное ею укрытие притягивает к себе вьюгу. Снега там намело выше ее роста.
Первые два раза я воспринял этот сон спокойно. Только на третью ночь ощущение реальности было настолько сильным, что я решил считать это своего рода действительностью.
Следующую ночь я посвятил энергичным опытам. А утром, проглотив приготовленный матушкой Готой вполне съедобный завтрак, с трудом потащился по снегу к Капитану.
– Пришлось уйти? – спросил он.
– Они не так уж плохи. Старуха стряпает почти сносно. Если ты не слишком привередлив.
– Так в чем дело? И где твоя тень?
– Мне кажется, парню не очень нравится снег.
На моей памяти Тай Дэй еще ни разу не струхнул – до нынешней зимы, когда впервые в жизни увидел землю под белым покровом.
– Как и всем нам. Есть новости о старикане?
– Шутишь? В такую-то погоду!
Он по-прежнему пребывал в уверенности, что дядюшка Дой что-то затевает. Возможно, мне бы стоило поискать дядюшку во сне.
– Я просто хотел, чтобы ты знал: мои сны становятся по-настоящему странными.
– Это игра воображения или ты на самом деле вхож в мир духов?
– Во всяком случае, по ощущениям очень похоже на прогулки с Копченым. Но только похоже. Нет ощущения, будто я что-то контролирую. Пока.
Костоправ хмыкнул и призадумался. Он, конечно же, увидел открывающиеся возможности. Как и я.
– Вот я и подумал: а что, если быстренько посетить с Копченым те места, где я бывал во снах, и проверить, насколько эти видения близки к действительности?
Я рассчитывал исполнить задуманное без особых затруднений: ведь эти сны я видел уже много раз.
– Давай действуй. И не мешкай.
– А спешить-то куда? Снегопад вроде поунялся…
Костоправ снова хмыкнул. Он превращался в настоящего старого пердуна.
Путешествие с Копченым не открыло мне ничего нового. Правда, колдун по-прежнему отказывался приближаться к Душелов, но, пролетев высоко над землей, я обнаружил, что она и впрямь засела в заснеженном ущелье.
48
В конце концов погода переменилась. Снег таял. Мы вылезли из наших нор, словно сурки. Точно так же, как и неприятель. Первое время, пока люди еще не очухались, ни у кого не было желания драться.
Правда, внутри Вершины схватки не затихали. Однако солдаты Длиннотени довольствовались тем, что держали солдат Госпожи в окружении. Из которого те не очень-то стремились вырваться, поскольку такая попытка для многих означала бы смерть, причем бессмысленную, ведь они все равно были отрезаны от внешнего мира крепостными стенами. Они захватили достаточно запасов, чтобы продержаться немалый срок, и были твердо уверены в том, что Госпожа сделает все возможное для их вызволения.