Через минут пять быстрого бесшумного бега Катарина оказалась на окраине. Она даже почти не запыхалась! Как хорошо быть молодой и здоровой…
Ну, здесь-то её уж никто не должен заметить: и народу нет, и маскировка хороша. Теперь можно и попробовать, на что способна она в новом обличьи, и велика ли её сила…
Первый опыт лазанья по деревьям едва не оказался и последним. Она в прекрасном прыжке допрыгнула до ветки могучего платана на высоте не менее четырёх метров, но позорно оттуда свалилась, не удержавшись.
Когти, разумеется, оказались намного крепче, чем ногти – и она соскребла кору со всего пространства, куда дотянулась! Хорошо, хоть инстинкт не подвёл: приземлилась чётко, на все четыре…
Так, деревьев с неё пока хватит.
Высматривая, к чему бы ещё применить свои новые возможности, она увидела еле замётный огонёк у моста – кажется, там стоял небольшой трактир. Что-то как потянуло её.
Не запах, нет – скорее, некое странное ощущение… Словно там, рядом – тоже кто-то охотится, и… Словно… А что – это? Паника жертвы?.. Ладно. Подберёмся поближе и узнаем.
По пыльной дороге переступать лапами было противно – она пошла по траве рядом. Вот и окошко. Луч пробивается через неплотно пригнанный ставень – ну правильно, занавесок ещё не изобрели. Большая кошка поднялась на задние лапы (без сложностей), и заглянула, не без любопытства, в окно…
Ого-го! Вот тебе и мирный тихий городок!..
Здесь действительно был трактир.
И стоял он на отшибе – криков точно никто бы не услышал! Да и невозможно кричать, если у тебя заткнут рот.
К кровати в маленькой комнате оказался привязан человек. Он издали очень походил на её старого знакомого – виконта-конезаводчика. Привязали его капитально: за руки – к одной спинке, за ноги – к другой. Костюм несчастного состоял из длинной рубахи и ночного колпака, каким-то образом ещё державшегося на лысоватой голове – непонятно каким, так как несчастный корчился, словно червяк: его пытали.
Она рассмотрела обоих пытающих. Здоровенный мужик в одежде трактирщика, и даже с фартуком (наверное, чтобы не запачкаться), держащий в руках здоровенные щипцы, которыми он прижимал пальцы ног несчастной жертвы, и его жена – тоже дородная женщина со злющими глазами.
Послушав немного (для этого пришлось напрячь даже её новый слух), Катарина поняла, что именно женщина и является главой банды. Грабят они своих же, одиноких и слабых постояльцев, и поскольку и так знают, где всё добро и багаж приезжих, пытают тех только для личного удовольствия хозяйки…
Катарина подивилась бессмысленному садизму: тут же, возле кровати, стояла и приготовленная жаровня с раскалёнными железками внутри. Но, судя по-всему, вида крови палачи не любили. Или не хотели отмывать потом комнаты, и стирать свои же простыни. Так она подумала потому что открытых ран на жертве не увидела.
Как объяснял в это время словоохотливый трактирщик беспомощному старику – торопиться некуда, до рассвета, когда пойдёт народ на рынок, ещё часа четыре. Тот только мычал, выпучив глаза. Хозяйка, приблизившись к жаровне, помешала угли и поправила железки.
Свирепое выражение её ярко блестящих глаз подтвердило, что она не первый раз наслаждается «оригинальным» способом придать изюминку банальному разбою.
Катарина осмотрела комнату: зоркость глаз большой кошки позволила видеть куда чётче – мельчайшие щёлки… Вот она и нашла всё, что хотела.
Вспрыгнуть на крышу сарая – дело пары секунд. Попасть оттуда на крышу основного строения оказалось ещё проще. Просочившись сквозь слуховое окно на чердак, она осторожно прошла, не касаясь старых сёдел, узлов и тюков, сложенных здесь, очевидно, чтобы продать их позже, к люку комнаты с несчастным постояльцем.
Повозиться, как ни странно, с ним пришлось: он не желал открываться даже её новыми когтями. Справившись с этим, наконец, она осторожно заглянула в комнату – её никто не заметил и не ждал. Резко отбросив крышку, Катарина метнулась в мощном прыжке прямо на трактирщика – он показался ей более сильным и опасным противником.
Он, однако, оказался так шокирован, что даже не попробовал закрыться огромными щипцами, которые как раз держал…
Сбив мужчину спиной на пол, она не остановилась, и закончила дело.
Наученная горьким опытом с мерзавцем виконтом и его шайкой наймитов, и твёрдо убеждённая, что горбатого могила исправит, она прижала врага к полу могучими лапами, и перегрызла горло.
Получилось это у неё быстро и просто – словно всю жизнь практиковалась. А может, ей двигала злость на гнусных садистов, и жалость к старику…
Хозяйка, как это ни странно, никакого колдовства явно не боялась, и если и растерялась, то буквально на долю секунды. Пока Катарина разбиралась с её мужем, шустрая женщина успела выхватить из жаровни толстый прут с красным раскалённым концом, и, отгораживаясь им, начала медленно двигаться к двери, другой рукой пытаясь нащупать щеколду.
В планы Катарины это не входило: убежать гнусная тварь не должна.
Двинувшись к женщине вдоль стены со стороны двери, она вынудила ту остановиться. Её поразило то, что даже сейчас та не крестилась, не молилась, и не делала ничего лишнего – только старалась изо всех сил спасти свою драгоценную шкуру, перехватывая поудобней раскалённый прут, и прикидывая, как бы получше воткнуть его заостренный, сверкающий малиновым светом конец, в противника.
Сильная соперница. И мыслит рационально. Совсем как она сама.
Пораскачивавшись для того, чтоб найти хороший упор и оскалив полную пасть шикарных зубов, Катарина всё же заметила признаки страха: женщина стала остро пахнуть потом и мочой!
Порядок, можно атаковать: враг напуган, хоть и не растерян…
Прыжок с четырёх метров удался. Одной лапой она отбила руку с прутом, вскинутую к её морде, другой же въехала в лицо зарычавшей противнице, и располосовала его от уха до рта, прорезав щеку насквозь. Сила удара опрокинула женщину, и пока Катарина смогла перевернуть ту на живот, её-таки обожгло – через толстую шерсть и шкуру в живот ткнули калёным железом. Ах, ты так со мной, мерзкая тварь!..
Убедившись, что прут выпал из почти откушенной ею руки, и противник обездвижен, Катарина превратилась в себя, и точно рассчитанным ударом костяшками пальцев за ухо, отключила злобно извивавшуюся и вывшую противницу.
Теперь она встала на ноги и взглянула на кровать. Старик вполне жив, но жутко напуган – он бубнил, судя по полузадушенным звукам, молитву, пялясь на неё во все глаза.
Однако развязывать его рано – нужно вначале кое-что докончить.
Она поискала и нашла несколько верёвок – видать, программа пыток предусматривалась обширной: некоторые были с узлами, другие с гвоздями. Оставив трактирщицу лежать лицом вниз, она связала ей руки за спиной, одну ногу привязала к кровати, другую – к ножке стола, чтобы раздвинуть их пошире. Жалости она к этой садистке не испытывала, противно только применять к ней её же методы. Впрочем, как аукнется… Так и воздастся.
Она открыла щеколду, вышла в большой обеденный зал, а затем и в кухню. Поискала.
Принесла в комнатку кувшин с водой.
Полила на голову распластанной женщине. Та затрясла головой, стала ругаться по-немецки. Значит, очухалась. Подобрав с пола остывший прут, Катарина сунула его в жаровню, а сама взяла новый, не такой толстый, но ярко-красный. Подойдя, она задрала юбки извращенке на спину.
Сев верхом на пояс трактирщице, Катарина легонько прикоснулась кончиком прута к её ляжке, ближе к колену. Поток ругательств усилился, жертва под ней забилась, пытаясь освободиться. Стараясь говорить без акцента, Катарина спросила:
– Сколько человек вы убили?
Прослушав ещё много немецких непереводимых выражений (наверное, ни один другой язык для проклятий и ругательств так не подходит!), Катарина решила не ждать: хотя время не поджимало, но прут остывал. Пододвинув его ближе к внутренней стороне ляжки, она спокойно повела им в сторону ягодиц. Несколько сантиметров не дойдя до логической цели, она остановилась, и повторила вопрос.
Трактирщица, забившаяся в истерике и напуганная её решительными действиями, сорвавшимся на писк голосом закричала:
–Девятнадцать! Девятнадцать – без этого!..
– Где спрятано золото?
Чтобы добиться ответа, пришлось подвинуть прут немного выше…
– В погребе! Во втором погребе – под сараем!..
– И где именно в погребе?
– За бочками! За бочками с вином!.. Там прорыт ход – всё сложено там!
Мысленно вздохнув, она отложила прут.
Крепко схватила за густую копну седых волос, и, уперевшись коленом в основание шеи, резко дёрнула, повернув. Смерть от перелома позвонков наступает мгновенно – жертва только раз дёрнулась под ней.
Встав, она забросила шипевший на досках пола прут обратно в жаровню.
Закутавшись в свои волосы, подошла к замолчавшему старику – смотреть на себя она запретить не могла, поэтому просто закрывала лицо и грудь волосами.
Вынула привязанный тряпкой кляп из беззубого рта. Затем тихо спросила:
– Ты всё слышал? – при ближайшем рассмотрении это оказался всё же незнакомец.
– Да, всё. – для пережившего пытки и только что видевшего колдовство, он держался совсем… Неплохо. Или просто решил, что всё это ему снится… Неважно.
– Ну так слушай дальше. Внимательно. От этого зависит твоя… Судьба. Жизнь.
Тебя спас от смерти молодой парень. Сам придумай его приметы. Парень перерезал горло трактирщику, и пытал женщину… Хотел узнать, где они с мужем прячут награбленное. На тебя внимания не обратил. Убив женщину, просто ушёл. Через этот люк. Как и пришёл… Меня ты никогда не видел. Никогда. Ты видел только парня…
Ты всё понял? – свет её гипнотических глаз мог убедить и не таких свидетелей.
Добившись кивка в ответ, она присела за широкой спинкой кровати, и снова стала сильной и красивой. Только теперь её здорово нервировал запах палёной шерсти. Её шерсти. Правда, боли она уже не испытывала. Возможно, она инстинктивно пожелала, и… Уже почти всё зажило!