– А… без юриста нельзя? – встречно улыбнулся я.
– Нет, Илья Петрович, – серьезно ответил Костя. – Договор требует юридического надзора…
И весь его собранный вид говорил о том, что в делах все личные отношения отметаются. В то же время легкость общения, доброжелательный тон и шутливые замечания выражали явное удовольствие от встречи со мной, товарищем отца и приятным ему человеком…
Я отвечал тем же… С нескрываемой симпатией глядя на узкое бледное юное лицо с высоким чуть выпуклым лбом под жесткой шевелюрой темных с рыжинкой волос и карие глаза за круглыми стеклами очков…
Компаньон Рушан и девушка-юрист, сидя на диване, разглядывали мою обитель.
– А вы читали роман? – обратился я к юристу.
– Ей нельзя читать подобное, – засмеялся Рушан.
– Она замужем, – подхватил Костя. – У нее дети.
– Да ну их! – отмахнулась юрист. – Они не дали мне рукопись.
– Еще бы! – вставил Рушан. – Ведь у тебя дети.
– Тем более, – отбивалась юрист. – Мне надо оградить их от аморальных историй…
Перебивая деловой разговор шутками, коньяком и блицами Костиного фотоаппарата, я просматривал договор. По нему мне надлежало получить десять процентов от оптовой цены книги…
– Десять процентов?! – я отвел глаза от договора. – За новье?
– Другим мы предлагаем восемь, Илья Петрович, – поспешил Рушан.
– А тираж?! – поддержал компаньона Костя. – Десять тысяч! По нашим временам Монблан, Илья Петрович.
– И еще… С выплатой по мере реализации? – продолжал я ознакомление с договором. – Без аванса?
– Вполне законный пункт, – робко вставила юрист. – У компании сейчас туговато с деньгами.
– Мы к вам приехали в метро, – подтвердил Рушан.
– А пятизвездочный коньяк откуда? – съехидничал я.
– Из последнего, – проронил Костя.
Честно говоря, предложенные условия были не так и плохи по тогдашним временам. Да и сейчас писателей не очень жалуют… При былой власти, выпустив солидную книгу, можно было безбедно прожить несколько лет, теперь же и месяца не протянуть. Неспроста писатели с завистью поглядывают на эстрадных шутов, которые за вечер получают столько, сколько писатель за многолетний труд…
Я подписал договор. Роман издали как-то торопливо, под грязно-зеленой бумажной обложкой, но он быстро нашел своего читателя. А я, спустя несколько лет, вновь обратился в «Лимбус Пресс», размещенный уже в новом помещении. Повесть-документ «Breakfast зимой в пять утра», проделав путь от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса, остановилась на Измайловском проспекте Санкт-Петербурга. С тех пор это издательство, одно из наиболее заметных в стране, стало мне родным. При высокопрофессиональном редакторском коллективе и, что особенно важно, с талантливым и тонким художником-оформителем Александром Веселовым. Работа с художником такого класса большая удача для автора…
Здесь увидели свет мой роман-дилогия «День благодарения», роман о печальном одиночестве двух пожилых людей «Нюма, Самвел и собачка Точка», исповедальный роман о жизни не очень счастливого человека «Сезон дождей». «Избранное» в двух томах издательство выпустило к моему семидесятипятилетию…
Стартовый бросок из-под лестницы журнала «Нева» оказался для умницы Кости определяющим на всю дальнейшую жизнь. Кто, как не он, вовремя учуял текущий момент и выпустил большим тиражом трехтомное собрание сочинений Сергея Довлатова в белой броской суперобложке и остроумном оформлении художника Флоренского. А в дальнейшем и четвертый том Довлатова. Как известно: кто не рискует, тот не пьет шампанского. Именно Костя, презрев угрозы, заявил о публикации запрещенной «аятоллами» книги Салмана Рушди «Дети полуночи». И в дальнейшем продолжил опасную игру с фанатиками-исламистами второй книгой писателя-изгнанника «Прощальный вздох Мавра». Финансовый успех принесли издательству еще несколько рискованных затей, среди которых была и книга Михаила Кононова «Голая пионерка». За Мишу я особенно порадовался. Я когда-то хлопотал об улучшении его жилищных условий. И мы своего добились. Хоть Миша и уехал из страны, но из нормальной квартиры – не обидно…
Который год в июне, на день рождения Пушкина, в знаменитой питерской гостинице «Астория» проходит вручение третьей в стране – после «Букера» и «Большой книги» – литературной премии «Национальный бестселлер». Опекаемая Константином Тублиным и разработанная критиком Виктором Топоровым премия «Нацбест» обрела известность и авторитет. Не знаю – есть ли в стране аналог, когда столь дорогое частное мероприятие имело подобное государственное значение. Десятки писателей – российских и зарубежных – стремятся попасть в соискатели «Нацбеста». К сожалению, мне ни разу не выпадала удача попасть в короткий список претендентов на премию «Нацбест», но однажды я был почетным председателем жюри…
Успехи издательства «Лимбус Пресс» вывели Константина Тублина в «первачи», вопреки известному утверждению Галича, Костя не «помалкивал», а работал. И не скрывал своих честолюбивых желаний. У меня две слабости, говорил он. Первая слабость – фотография! С тех пор, как блиц его фотоаппарата озарял мою холостяцкую квартиру при заключении первого договора, прошли годы. Теперь выставка его фоторабот в Лондоне привлекает внимание даже профессионалов. Вторая слабость – деньги. Он человек, делающий деньги. Такая «мелочь», как издательское дело, Константина Валентиновича уже не привлекает. Передав правление «Лимбусом» жене своего отца – деловой и обаятельной Ольге Константиновне, – пасынок делает деньги. Правда, у него есть еще одна страсть – красивые женщины. Но Костя – элегантный, с мужественной бородкой, с чуть седеющим зачесом рыжеватой шевелюры, в дорогущих очках – понимает, что без «второй» страсти женщины не так будут внимательны. Делать деньги – это искусство, а большие деньги – большое искусство. И, занимаясь инвестициями за рубежом, он достиг несомненных успехов. По крайней мере, его собственная яхта причаливает не только к пирсу в Израиле, но и к берегам Венеции. Делать деньги – это талант. Множество людей зарабатывают, порой и неплохо зарабатывают. На них сваливается везенье: подходящая работа, счастливая случайность, удачное применение профессиональных знаний, дармовые «золотые» парашюты, нужные знакомства и прочее… Но есть люди, которые делают деньги, как дышат. Сами того не замечая. Мне трудно это объяснить, но такие люди есть.
К ним я бы отнес и другого человека…
Теплый майский вечер в Нью-Йорке. В центре этого удивительного города-мира, в одном из высоченных зданий, окружающих знаменитый Линкольн-центр, на двадцать восьмом этаже я в гостях у моего давнего знакомого. С Семеном Захаровичем Кислиным я познакомился в начале девяностых в магазине Тимура, куда ненароком зашел он, бывший владелец маленького магазина…
С высоты этажа Линкольн-центр видится хрустальной подковой с пятнышком фонтана посредине. С другой стороны здания картинно раскинулся Центральный парк. Более престижного месторасположения жилья в этом городе и представить трудно. Вечер дарит запахи даже на высоте – сладковатый, вязкий запах щекочет ноздри; вечер, густея, насыщает огни небоскребов, реклам, автомобилей, и, контрастируя с этим, глубина квартиры дышит уютом, достатком, согласием и любовью…
– Ты доволен судьбой? – задаю я наивный вопрос хозяину.
– Понимаешь, прошлое меня угнетает, – отвечает Сэм. – На что потрачены десятки лет? На что ушла жизнь моих родителей?! На иллюзии! На борьбу с тенью! Такое не очень способствует ощущению удовлетворения. Даже на детях лежит память прошлого их родителей. Другое дело – внуки. Они, если ничего не случится, надеюсь, будут счастливы… Моя жизнь была не из легких – голодное детство, эвакуация, возвращение в Одессу после войны, тяжелое, безденежное существование нашей многодетной семьи. Первые шаги подростка, даже тюрьма…
– Тюрьма? – вырвалось у меня.
– А что такого? Человек должен подумывать о тюрьме, особенно в России, – Сэм улыбается широкой белозубой улыбкой. – Я работал на резиновой фабрике и стибрил галоши, не бегать же в дырявых ботинках. Год дали. Просидел от звонка до звонка.
– Да нет, я так, – пожалел я о своей глупой реплике.
– Потом первые шаги взрослой жизни. Женитьба. С женой я вытащил козырную карту. Очень важно в эмиграции… Многие в эмиграции испытывают отчаяние. Но мне удалось вырваться из капкана и что-то сделать для своих внуков…
С какого-то верхнего этажа здания запустили бумажного голубя. Плавными кругами голубь лениво тонул в воздушном мареве, ужимаясь в точку…
– Выше живет какой-то болван, – прокомментировал Сэм. – В Америке полно болванов. Хорошо еще, бабу не сбросил.
– А кто он? – вырвалось у меня.
– Болван? Вроде бы киноартист из Голливуда.
– Наверно, состоятельный человек, – не удержался я, – живет в таком доме.
– Состоятельный? Вряд ли, – ухмыльнулся Сэм. – Ну, покривлялся за какие-нибудь пару сотен миллионов… Сопляк. Дождется полиции со своими голубями.
Помолчали. Я едва удерживал себя, чтобы не поинтересоваться финансовым благополучием самого хозяина квартиры…
– В Москве вышла книга «Сто ведущих российских бизнесменов», – Сэм не стал испытывать мое любопытство. – Я там стою на втором месте. Почему-то меня отнесли к деловым людям России. Россия нередко лицемерно сокрушается о своих детях, которых она выжила, точно мачеха, из родного дома. Таких примеров много в ее истории… Ты спрашиваешь: доволен ли я судьбой? Я счастлив, когда работаю, когда выхожу на интересный проект. Каждый новый проект, как новая любовь. Душу охватывает восторг. Спортивный азарт… Если задать вопрос: хочу ли я жить так, как живу сейчас? Да, хочу. Но при условии, что со временем я вновь не соглашусь на повторение прошлого, даже такого прошлого, как сейчас. Жизнь – постоянное накопление опыта. Но даже самый печальный опыт есть мое собственное достояние, я не вправе его забыть. Объективно я многого достиг… Хороший бизнесмен, как шахматист, должен просчитывать на много ходов вперед. Рынок надо чувствовать. Надо точно знать, когда «собирать камни, а когда бросать камни», когда закупать товар, а когда избавляться от товара. Учитывать все – от прогноза погоды до здоровья руководителя страны, куда плывут мои корабли. Я председатель совета директоров созданной мной компании «Транс коммодитес». С ф