Последовало дальнейшее обсуждение, но к конструктивным выводам так и не пришли, и наконец Джессика сказала последнее слово:
— Соглашусь с Полом, хотя мне очень неприятно даже задумываться об этом плане. Но мои чувства, как и ваши, второстепенны; на первом месте необходимость развивать компанию. К тому же мы должны посоветоваться с теми, кто не находится в этом кабинете и даже в этой стране. — Она посмотрела на Марка. — Я имею в виду твоего отца и наших австралийских партнеров. Прежде чем продолжать, необходимо выслушать их.
Для Люка Фишера неделя началась спокойно, но во вторник днем идиллию нарушил ужасающий удар жестокой судьбы. Люк был на совещании с Эллиотом Финнеганом; обсуждали плюсы и минусы инвестиций в новый телевизионный медиапродукт, обретающий огромную популярность. Разговор резко прервала секретарша Люка, вбежавшая в кабинет без предупреждения с видом спортсмена, преодолевшего стометровку.
— Мистер Финнеган, звонила ваша жена. Она в доме ваших родителей. — Секретарша замолчала, не зная, как сообщить неприятную новость. — Она приехала и увидела вашего отца, тот пытался оказать первую помощь вашей матери… — Секратарша судорожно сглотнула и добавила: — Мне очень жаль, они думают, что она… — Ей не пришлось договаривать, ужас на лице обоих мужчин сообщил, что те все поняли.
— Езжай домой, Эли. — Люк повернулся к секретарше. — Вызови Джонса. Я все ему расскажу и поеду. Не представляю, как сообщить обо всем Белле.
К приходу Джоша Эллиот ушел, а Люк ждал у своего стола, держа в руках ключи от машины.
Получив указания, Джош проводил Люка и вызвал секретаршу.
— Похоже, у нас назревает кризис управления. Мистер Фишер попросил меня побыть за главного, и мне понадобится помощь. Пока никому ни о чем не рассказывайте, не хочу, чтобы новость о смерти миссис Финнеган просочилась в прессу. Семья и близкие не должны узнать об этом из газет. Думаю, завтра первым делом с утра стоит созвать собрание глав подразделений и управляющих. Собрание проведу я и предупрежу всех, что, если кто-то сболтнет хоть слово до выпуска официального некролога, им не снести головы. А еще отправьте, пожалуйста, телеграмму в британский филиал. Миссис Финнеган была лично знакома с Каугиллами.
— Хорошо, мистер Джонс, что-то еще?
Джош не то улыбнулся, не то скривился, и ответил:
— Будет свободная минутка — помолитесь за меня.
Джессика по-прежнему обижалась на поступок Дэвида, который расценила как двойную игру. По ее мнению, ему стоило совсем иначе поступить с отчетом сотрудников фармацевтической компании. Вернувшись вечером домой, она с удивлением обнаружила, что входная дверь заперта. Дэвид обычно уходил из офиса первым: у них была такая договоренность, чтобы коллеги не узнали, что они живут вместе. Войдя в дом, Джессика окликнула Дэвида по имени, но тот не ответил. Пошла на кухню и увидела, что продукты для ужина разложены на столе и нетронуты. Она обошла все комнаты в доме, но Дэвида нигде не было и, судя по всему, домой он не возвращался.
Джессика растерялась, и к ее гневу стала примешиваться легкая тревога; она начала мерить шагами гостиную, пытаясь понять, куда Дэвид исчез. Наконец открылась входная дверь, и она бросилась в коридор ему навстречу.
— Где ты был? — раздраженно спросила она. — Я волновалась.
Дэвид пристально взглянул на нее и ответил столь же резко:
— Зашел в паб.
— А почему не предупредил? Так было бы правильно.
— Я оставил сообщение секретарше. Она разве тебе не передала?
— Она ушла до меня. Я разговаривала с Сонни и не успела с ней поговорить. Из Австралии прислали телеграмму. Умерла жена Патрика Финнегана, Луиза. И если бы ты не заливался пивом с собутыльниками и обращал больше внимания на работу, ты бы об этом знал!
Когда Дэвид ответил, его тон сочился сарказмом:
— Как быстро меняется твое мнение о людях! Вот только на прошлой неделе ты отзывалась от моей работе как о «бесценной». А теперь я вдруг превратился в никчемного алкоголика! Ты была так занята и озлоблена, что даже не подумала, что я не просто так изменил привычный распорядок и пошел, как ты выразилась, «заливаться пивом».
Джессика не собиралась позволять никому обойти ее в сарказме.
— Что ж, если каким-то чудом окажется, что у твоего поведения есть уважительная причина, буду рада о ней узнать.
Но Дэвид еще не закончил.
— По правде говоря, не знаю, зачем вообще тебе это говорю, ведь ты всем видом демонстрируешь, что я зря трачу время, но, поскольку в данный момент мне нечем заняться, так и быть, объясню, почему вдруг решил напиться. Сегодня после собрания совета директоров меня обеспокоила твоя реакция на предложение моих сотрудников. Я пригласил их выпить, надеясь, что получится убедить их отказаться от своего плана или хотя бы скорректировать его. Я пытался объяснить, что их предложение станет камнем преткновения, что оно вызвало у тебя сильный стресс, и попросил хорошенько подумать, потому что план так тебя расстроил.
— Я большая девочка, не надо меня защищать, — резко ответила Джессика, но, слегка смягчившись, добавила: — Но все равно спасибо.
— В данном случае тебя надо защищать, причем прежде всего от самой себя. Ведь ты сейчас делаешь именно то, о чем предупреждал Пол Сагден: позволяешь эмоциям влиять на деловое чутье и мешать рациональному мышлению.
Джессика вздохнула, будто устав от спора.
— Давай сейчас не будем об этом, — сказала она, — пойду приму ванну.
Дэвид кивнул.
— А я пойду на кухню и начну готовить ужин.
За ужином они почти не разговаривали, а затем молча слушали радио. Они не сели на диван, как обычно, а устроились каждый в своем кресле, и развлекательная передача «Би-би-си» занимала их гораздо меньше, чем собственные мысли.
Напряженность между ними стала очевидной перед отходом ко сну, когда Дэвид вместо того, чтобы последовать за Джессикой в ее спальню, повернулся и направился в маленькую комнату, где жил до того, как они стали любовниками. Это простое действие привело Джессику в чувство и заставило понять, как сильно его расстроила ее мелочная злоба.
Она положила руку ему на плечо и произнесла:
— Дэвид, прошу, не иди туда. Не оставляй меня одну. Пусть то, что произошло на работе, остается на работе. Ты нужен мне сегодня. Успокой и обними меня.
Дэвид инстинктивно понял, что таким образом она перед ним извиняется. Он мог принять извинения или поставить под угрозу их отношения, но был не готов ими рисковать. Дэвид взял Джессику за руку, тихо улыбнулся и проследовал за ней в их общую спальню. Они разделись молча, и, лишь когда Джессика легла рядом с ним в постель, она заплакала. Дэвид обнял ее, притянул к себе и стал ждать, пока она успокоится, так как сейчас она больше нуждалась в утешении, чем в страсти, которой они делились прежде. Постепенно ее рыдания затихли, дыхание выровнялось, и Джессика уснула.
На следующее утро, хотя они ничего не сказали друг другу и со стороны могло показаться, будто ничего между ними не произошло, оба поняли, что в их отношениях произошел незаметный сдвиг. Дэвид осознал, что, утешив Джессику, он дал своего рода обещание и решил больше не говорить о предмете их разногласий. Разговор начала Джессика.
— Ты так и не сказал, чем все закончилось, — неуверенно произнесла она.
Дэвид разбирал продукты, отвлекся и переспросил:
— Что закончилось?
— Ваш поход в паб с коллегами — тебе удалось их уговорить?
— Нет, хотя они подчеркнули, что единственное, чего они добиваются и всегда добивались, — создать абсолютно чистую, стерильную, безопасную и контролируемую среду для производства лекарств. Больше всего их тревожит вопрос безопасности, поэтому они и предложили построить новый специализированный завод со складскими помещениями, где будут соблюдены все меры предосторожности, и строго контролируемыми производственными зонами из модульных конструкций.
— Что ж, надо это обдумать, — медленно и, как показалось Дэвиду, неохотно ответила Джессика. — Я, наверное, перенесу встречу, которую запланировала на сегодняшнее утро, и несколько часов потрачу на чтение этого отчета, а потом нам с тобой надо собраться и обменяться мыслями.
— А новости из Австралии? Они на что-то повлияют?
Джессика пожала плечами.
— На бизнес вряд ли, хотя для семьи новость очень печальная. Патрик Финнеган почти отошел от дел и оставил пост директора концерна.
Глава двадцать седьмая
Новость о смерти Луизы Финнеган потрясла и опечалила обитателей дома на мысе Полумесяц. Все, кроме детей Марка и Дженни, помнили Луизу с тех пор, как тридцать лет назад она с Патриком приезжала в Англию с маленькой дочкой Изабеллой. Они прибыли в Йоркшир, чтобы лично познакомиться с директорами нового британского филиала концерна «Фишер-Спрингз», и гостили в доме на мысе Полумесяц. Луиза осталась в их памяти счастливой и довольной женой и матерью, излучавшей радость и здоровье. Эти воспоминания резко противоречили жестокой реальности и мрачным новостям о ее смерти.
— Миссис Финнеган же совсем не старая, да, пап? — спросила Дженни.
Сонни задумался на секунду и ответил:
— Насколько я помню, мы с ней были ровесниками; возможно, она на пару лет меня моложе, но я не уверен. Нет, она была совсем не старая. Но долго болела, это я точно знаю. Не знаю, в чем именно было дело, но мне кажется, что-то серьезное, связанное с отравлением. Семье пришлось тяжело.
Он заметил растерянность на лице Дженни и объяснил:
— Луиза тоже пострадала от заражения реки минеральными отходами, сброшенными в воду подразделением компании по добыче минералов. Ей еще повезло, она выжила, но была на грани жизни и смерти. Отравление не прошло бесследно, возможно, ослабило ее сопротивляемость болезням… мы уже не узнаем. В любом случае для ее родных и Люка это шокирующая новость, ведь Финнеганы и Фишеры, считай, одна семья — у них два межсемейных брака. Что станет с Патриком, подумать страшно.