Он замолчал, давая директорам возможность осмыслить услышанное и, увидев, что никто не возражал, продолжил:
— Я много об этом думал и считаю, что лучше всего купить какую-либо из существующих страховых. Если мы приобретем компанию с готовым портфелем, она сразу станет приносить доход, поэтому важно выбрать правильно. Кроме того, при покупке необходимо учесть не только единовременную стоимость, но и резерв на выплату страховых покрытий, необходимый в случае непредвиденных событий.
— Можешь объяснить подробнее? — спросила Джессика.
— Надо обеспечить достаточные резервы на случай исков, связанных с непредвиденными событиями, — например, погодными явлениями. Список клиентов страховой не должен вызывать подозрений. Возможно, у компании уже имеется резерв или его часть, но желательно его увеличить. Я бы искал организацию, которая специализируется на корпоративном страховании. Если привлечь к делу агентов по продажам и начать предлагать нашим клиентам страховые услуги, мы можем даже окупить расходы на наш собственный новый проект. — Пол улыбнулся и добавил: — Возможно, мы даже привлечем в нашу страховую конкурентов, и получится, что они будут оплачивать и наше собственное страховое покрытие.
Последовало недолгое обсуждение; почти никто не высказался против, и наконец совет решил дать Сагдену чуть больше времени на изучение перспектив и работу над сметой.
Позже Марк обсуждал собрание с отцом, и Сонни заметил, что предложение Пола его порадовало, и, даже если замысел не увенчается успехом, он, Сонни, останется доволен.
— Я в который раз убедился, что в нашем совете собрались люди выдающихся способностей. Джессика оказалась очень одаренным руководителем; Дэвид отлично управляет фармацевтическим предприятием, а ты — производством синтетических волокон. Теперь и Пол проявил чутье и способность мыслить нестандартно. Поэтому я уверен, что нашу компанию ждет прекрасное будущее. А ведь всего пару лет назад нас хотели закрывать.
Пол Сагден вернулся домой рано вечером. Он по-прежнему жил в скромном доме типовой застройки в Солтере, но теперь с женой Салли.
Салли получила диплом бухгалтера и устроилась на работу в бухгалтерскую контору в Шипли. Как обычно, она вернулась домой раньше мужа. Работа ей нравилась, но гораздо больше она гордилась достижениями Пола. Его карьера если не была историей Золушки, то очень ее напоминала. За ужином Салли расспрашивала его о собрании совета директоров, ей не терпелось узнать, как отнеслись к его предложению учредить собственную страховую компанию.
— Никто не был против, — ответил Пол. — Проект нового химического завода на словах приняли, и меня попросили изучить целесообразность учреждения собственной компании с нуля или покупки готовой, с наработанной клиентской базой.
Они доели, обсудили все плюсы и минусы обоих вариантов, а потом Салли сменила тему.
— Пол, как считаешь, не пора ли задуматься о том, чтобы переехать в дом побольше? Только недалеко, чтобы быть рядом с мамой и папой.
— Но зачем? Тебе разве здесь не нравится? Или не нравится жить так близко по соседству?
— Ну что ты, мне тут хорошо, но этот дом совсем маленький, согласен?
— У нас есть гостиная, кухня-столовая и еще одна свободная комната; разве этого мало?
— Будет мало, если у нас родятся близнецы. Если будет один мальчик и одна девочка, им рано или поздно понадобятся отдельные комнаты… лучше позаботиться об этом заранее.
— Но вероятность, что у нас будут близнецы, очень… — Пол не договорил, заметив на лице Салли мечтательно-удовлетворенное выражение. — Значит ли это, что ты…
— Да, Пол, дорогой, это значит, что у нас будет ребенок, как минимум один. А может, близнецы или даже тройняшки… но один точно будет.
На следующее утро Пол явился на работу, в нетерпении сообщил коллегам радостную новость и упомянул о желании Салли переехать.
— Понадобится более просторный дом, но недалеко от Солтера и родителей Салли.
Марк Каугилл его поздравил, подождал, пока Дэвид и Джессика сделают то же самое, и спросил:
— А Бейлдон с вами рядом? У меня есть один дом на примете.
— Бейлдон идеально подходит. А что за дом?
— Мои покойные тетя и дядя жили на Сесил-авеню, это рядом с Уэст-лейн, на окраине городка. Их дом унаследовала моя двоюродная сестра Маргарита, и они с мужем там живут, когда муж не работает за границей… кажется, он дипломат. В общем, на днях мама с папой говорили о них, и папа сказал, что Маргарита планирует переехать на юг, чтобы быть поближе к семье мужа. Если это так, дом в Бейлдоне должны выставить на продажу.
Глава двадцать восьмая
В доме на мысе Полумесяц хозяйством теперь управляли Дженни и Рэйчел. Полгода назад мама Дженни, Джойс, умерла во сне, и, хотя Дженни оплакивала ее смерть, теплота окружавших ее близких поддерживала ее и утешала. Когда семья оправилась от потрясения, вызванного внезапным несчастьем, новую домработницу решили пока не искать.
Дженни тревожило здоровье их старого дворецкого Джорджа Миллза, проработавшего в доме много лет. Тот достиг почтенного возраста, хотя кокетничал и отказывался признаваться, сколько ему на самом деле лет. В последнее время он начал вести себя странно; по крайней мере, так казалось Дженни. Он стал скрытным и забывчивым — тревожные признаки ухудшения умственной деятельности, что, впрочем, могло быть связано с возрастом.
Были и другие симптомы, менее заметные, и поначалу их принимали за невнимательность других обитателей дома. В течение нескольких месяцев Дженни, Рэйчел и реже Сонни и Марк, к своему недоумению, обнаруживали пропажу вещей, как правило, не ценных. Стоило начать задавать вопросы, и вещи чудесным образом находились. Объяснение нашлось случайно: сначала это было лишь смутное подозрение, но однажды утром Рэйчел проходила по коридору и увидела, как в почтовую щель упала почта. Опередив Джорджа, взявшего в привычку караулить неподалеку в ожидании почты, Рэйчел просмотрела небольшую стопку конвертов и, помимо счетов, обнаружила среди них письмо от своей дочери Фрэнсис.
Каково же было ее удивление, когда она прочитала жалобу Фрэнсис на то, что два ее предыдущих письма остались без ответа. Рэйчел всегда отвечала на все письма и тем более не стала бы игнорировать письмо от дочери. Мало того, она не получала писем от Фрэнсис уже несколько месяцев и буквально вчера за завтраком заговорила об этом с Сонни.
Тем утром она рассказала об этом Дженни, когда они пили кофе. Благодаря Дженни у них появился этот утренний ритуал. Они с Марком пристрастились к кофеину в Испании во времена Гражданской войны. Дженни долго боролась с инстинктивным недоверием Джорджа к заморскому напитку и еще дольше ждала, пока тот овладеет мастерством заваривания, так как поначалу кофе Джорджа пить было невозможно. Теперь он варил сносный кофе, и Дженни наконец смогла расслабиться и не волноваться, что напиток не годится для употребления. Он подал Дженни и Рэйчел поднос с кофе и печеньем и спросил, присоединится ли к ним мистер Сонни. Рэйчел как раз пересказывала странное содержание письма Фрэнсис. Она прервалась и ответила на вопрос дворецкого:
— Вряд ли, Джордж. Он заперся в мастерской; пытается стать вторым Чиппендейлом, Хепплуайтом или Шератоном[18].
Дворецкий вышел, и Дженни обратила внимание, что дверь он не закрыл, а оставил чуть приоткрытой. Стояло приятное теплое утро, и она не придала этому значения и ничего не сказала ни сначала, ни когда Рэйчел договорила.
Дженни задумалась, почему письма могли пропасть.
— Может, ошиблись на сортировочной станции в Техасе? — улыбнувшись, предположила она.
— Что ты имеешь в виду?
— Сортировщик мог перепутать и направить письмо в другой город с таким же названием. Например, в Канаду или Австралию. Я знаю, что есть город Скарборо в провинции Онтарио и еще один в Южной Австралии. Помню, в школе учитель географии рассказывал, что имена городам давали поселенцы, эмигрировавшие из этих краев. Он объяснил, что в Америку раньше отправляли осужденных преступников; потом Америка обрела независимость, и преступников стали отправлять в Австралию. Это был самый интересный урок за все время, что я у него училась!
Они вернулись к кофе и заговорили о старшем сыне Дженни, Эндрю Майкле Каугилле. Рэйчел вспомнила о недостатках своих учителей, и Дженни заметила:
— В наше время почти ничего не изменилось. Когда даже директор вынужден признать, что один из учеников лучше разбирается в том или ином предмете, чем учитель, это о чем-то да говорит.
— О чем ты?
— Мы ходили в школу обсудить учебу Эндрю и результаты экзаменов. Учитель языкознания признался, что Эндрю владеет романскими языками лучше, чем он сам. Думаю, отчасти это объясняется тем, что мы с Марком научили его испанскому, который сами освоили в Испании. Когда мы хотели посекретничать, то говорили по-испански, и другие люди нас не понимали.
— Значит, Эндрю хорошо сдал экзамены. Почему же ты нам не сказала?
— Он умолял не говорить; он стесняется. Мы хотели рассказать, родительская гордость все-таки. Учитель объяснил, что Эндрю получил стопроцентный балл на устных экзаменах по испанскому и итальянскому, раньше такого в школе никогда не случалось. Это очень редкий результат и, по словам учителя, в школе Эндрю больше делать нечего. Чтобы расширить словарный запас и улучшить произношение, ему хорошо бы поехать в Испанию или Италию.
— Это все хорошо, — ответила Рэйчел, безуспешно пытаясь скрыть гордость за достижения внука, — но сам-то Эндрю задумывался, чем хочет заниматься в жизни? Пригодится ли ему знание языков?
— Сомневаюсь, и жаль, что его способности пропадут даром. Сейчас у него только один интерес — электроника и механика. Он вечно что-то собирает или разбирает. Понятия не имею, откуда у него эта способность, ведь в нашей семье нет механиков.
— В нынешнем поколении нет, а в пр