едыдущих были, — ответила Рэйчел. — Мой отец был талантливым инженером. В Шеффилде у него было процветающее конструкторское бюро. Конечно, сегодняшние механизмы отличаются от тех, что использовались в начале века, но принцип-то одинаковый.
Они принялись обсуждать достоинства и недостатки учителей в целом, но еще долго после этого разговора Дженни размышляла о тайне пропавших писем Фрэнсис. А потом ей вспомнилось выражение лица дворецкого, когда тот внес поднос с кофе и печеньем. Она тогда удивилась, прочитав на его лице вину и легкую тревогу; это ее заинтриговало, но она не поняла причины его смятения.
Поразмыслив об этом, Дженни задумалась, не связано ли поведение дворецкого с ранее пропавшими из дома предметами. Хотя у нее было мало доказательств и она пока не могла ни с кем поделиться своими подозрениями, Дженни решила провести тайное расследование.
Наблюдая за Джорджем, Дженни заметила кое-что, что ее встревожило, и с большой неохотой поделилась своими открытиями со свекровью.
— Что скажете? — спросила она. — Нормальные люди так себя не ведут. Думаете, Джордж сходит с ума? Не могу найти другое логическое объяснение. И что нам делать?
Рэйчел раньше работала медсестрой, и опыт подсказал, чем может объясняться странное поведение дворецкого.
— То, что ты описала, очень похоже на старческую деменцию. Состояние очень неприятное не только для пациента, но и для окружающих. Нужно быть начеку и не допускать потенциально опасных ситуаций, которые могут возникнуть из-за спутанного сознания больного. Нам надо тщательно продумать план действий и никому ни о чем не рассказывать. И поговорить с Сонни и Марком, чтобы те знали о наших подозрениях.
Дженни видела, что Джордж подслушивал их разговоры, и в этом тоже была странность его поведения, но пока она не боялась говорить в открытую. Они со свекровью разговаривали по пути к ущелью в парке Писхолм, прогуливаясь по берегу озера.
Часть четвертая: 1956–1959
Будем честны: большинство наших сограждан на своем веку не видали такого благополучия. Прокатитесь по стране, по промышленным городкам, загляните на фермы, и вы увидите процветание, какого не было ни на моей памяти, ни во всей истории нашего государства.
Глава двадцать девятая
С похорон Луизы Финнеган прошло почти три месяца, и Люк Фишер наконец вернулся на работу. Но ни он, ни его коллеги не догадывались, что это ненадолго.
Люк готовился вновь принять на себя рабочие обязанности и отвечать на множество доброжелательных, но назойливых вопросов о Патрике и других членах семьи Луизы. Первым в списке дел стояла встреча с Джошем Джонсом.
Когда тот вошел в кабинет, Люк заметил, что Джош слегка встревожен. Беспокоился ли он из-за того, как начальник оценит его работу в свое отсутствие? Люк решил сразу прояснить этот вопрос.
— Первым делом, Джош, хочу тебя поблагодарить. Я, конечно, регулярно звонил и узнавал о делах по телефону, но это не то же самое, что находиться в офисе, и я только теперь понимаю, что ты отлично справился и переделал огромное количество дел. Ты меня спас, когда согласился заступить на мое место. Я очень ценю твою помощь, и, если что-то, не дай бог, снова пойдет не так, буду знать, что на тебя можно положиться.
— Рад, что ты так думаешь, но это не только моя заслуга. У меня было много помощников — все захотели внести свой вклад и взять часть нагрузки на себя. Особенно пригодилась помощь членов исполнительного комитета. А твоя секретарша, похоже, знает все на свете. К тому же налаженная тобой система управления и информационные каналы работают так безукоризненно, что мне было легко.
Джонс сменил тему и спросил, как дела у Патрика и семьи. Люк заметил, что у коллеги по-прежнему встревоженный вид. Поскольку одну причину возможного беспокойства они обсудили, он задумался, что же еще могло беспокоить Джоша и стоит ли спросить его об этом прямо. Но пока решил ответить на вопрос:
— Патрик в ужасном состоянии. Сидит часами на веранде, где любили сидеть они с Луизой. Он похож на восковую фигуру: просто смотрит перед собой, не шевелится и не реагирует, что бы мы ни говорили и ни делали. И часто плачет. Смотреть на него невыносимо. Слезы катятся по лицу, по рубашке. Глянешь на мокрое пятно, и сразу понятно, как долго он плакал. Так и сидит там в любую погоду до темноты. Только Дотти удается до него достучаться, — продолжал Люк. — Мы все очень за Патрика переживали и придумали план; хочется верить, что он сработает. Попробуем для начала на время, а если получится, то и насовсем. Смысл в том, чтобы Дотти с детьми и Эллиот переехали обратно в дом Финнеганов. Так они смогут присматривать за Патриком. Я потому и велел Эллиоту взять еще месяц отпуска. Он поможет Дотти ухаживать за детьми, потому что она теперь будет заботиться о Патрике. А еще мы решили, что, если в доме будут дети, беготня и шум отвлекут Патрика от депрессии.
— А твоя семья? Как Белла?
— Неплохо. Впрочем, другого от нее я не ждал. Ты пережил смерть обоих родителей, Джош, мне не надо объяснять тебе, как это тяжело. Но Белле, к счастью, некогда впадать в уныние — наши три маленьких чудища ей не позволят. Да и унывать ей несвойственно, она, скорее, ругается, когда ей плохо.
Люк все еще надеялся узнать причину тревоги Джоша и, поскольку тот молчал, решил все-таки спросить.
— Ладно, Джош, что такого ужасного в документах у тебя в руках, что ты сам не свой?
— Это отчет из Англии. Пришел на прошлой неделе в пятницу. Хорошо, что вы вернулись; я, признаться, в тупике. Они придумали план, и поди пойми — то ли он безумен, то ли гениален, я честно не могу понять. И как быть, не знаю. — Джонс коротко улыбнулся и добавил: — Поэтому решил свалить ответственность на вас.
Люк пожал плечами.
— Для этого я и нужен, наверное. Знаешь, у президента США Гарри Трумэна над рабочим столом в Овальном кабинете висела табличка: «Фишка дальше не идет»[19]. Так что неси сюда эту толстую папку и попробуем разобраться. Кстати, почему она такая пухлая?
— Директора решили приложить к плану статистические исследования и отчет трех ведущих химиков. — Джош протянул папку Люку. — Попросить секретаршу заварить чай? Это надолго.
— Нет, спасибо, не буду, но ты пей, если хочешь.
Джонс наблюдал за Люком, пока тот изучал толстую стопку документов, предоставленных Сонни и его коллегами. Читал он молча, но по изменившемуся выражению его лица Джош сразу угадал, что Люк дошел до спорной части отчета. Сначала на лице Люка читалось равнодушие — он просматривал результаты квартального отчета, а Джош знал, что те были превосходны; но затем оно озарилось удивлением, а в конце, когда до Люка дошел весь смысл плана, потемнело от гнева.
Через некоторое время он поднял голову, и, когда заговорил, его голос чуть не сорвался на разъяренный рык:
— Ты прав, это полное безумие. О чем они думали? Как им пришло в голову тратить время на эту писанину?
Люк даже не дочитал отчет и вернул его Джошу, точнее, не вернул, а в ярости почти презрительно швырнул через стол.
— Скажи, что мы ни за что не поддержим этот безумный план. Не трать время на письмо, отправь телеграмму немедленно.
В Англии директора созвали экстренное совещание, чтобы обсудить телеграмму от австралийских коллег, ответивших на предложение по расширению компании категоричным отказом. Англичане так долго и старательно прорабатывали этот план, который должен был решить двойную проблему репутационного ущерба, нанесенного компании трагедией на химическом заводе, что безапелляционный отказ вызвал у них досаду и растерянность.
Директора, вынужденные считаться с двумя неумолимыми силами, оказались в весьма затруднительном положении. С одной стороны, ведущие научные сотрудники пригрозили увольнением, если их идею не примут; с другой стороны, компания, владевшая половиной пакета акций, высказалась категорически против.
К концу совещания решение так и не нашлось, и Джессика попросила коллег оставить их с Сонни наедине. Когда все вышли, она повернулась к председателю и спросила:
— Сколько у вас денег?
Сонни удивленно вытаращился на Джессику, но ответил:
— Хватит, чтобы угостить всех завсегдатаев «Свистящей свиньи» в пятницу вечером, а что?
— У меня есть идея, и, возможно, она сработает, если мы объединим ресурсы. Кроме средств, которые я вложила в компанию, у меня есть кругленькая сумма на счетах в различных банках и строительных фирмах. Я подумала, что, если сложить ваши деньги и мои, мы сможем выкупить долю Люка Фишера. Придется повременить с реализацией нашего плана, зато мы избавимся от постороннего вмешательства и сможем делать то, что хотим.
Шесть недель спустя, после многочисленных обсуждений и финансовых консультаций они наконец решились и отправили австралийским партнерам телеграмму с предложением выкупить пятьдесят процентов акций в британском филиале. Тон сообщения был таким же кратким, как и телеграмма с отказом принять план расширения, отправленная Джошем.
В конце рабочего дня, незадолго до закрытия офиса Люк Фишер перечитывал письмо, которое надиктовал секретарше, и готовился его подписать. Он взял ручку и уже хотел поставить подпись, как в кабинет вбежал Джош.
— Вам надо это увидеть. Похоже, вы разворошили осиное гнездо. — Он вручил Люку телеграмму из Англии. — Судя по всему, ваш отказ вызвал такое сильное недовольство у Сонни и остальных, что они перешли к решительным действиям, и лично я их не виню.
Удивленно округлив глаза, Люк прочел телеграмму и через несколько секунд посмотрел на Джоша. Его взгляд пылал от ярости.
— Ты сказал, что понимаешь, почему они это сделали, и не винишь их. Можешь объяснить почему? Звучит как предательство.