Тихонько прокравшись в спальню, я так же тихонько выудила из недр своей полки глубоко запрятанную сумку. И вернулась на кухню. Надо было бы сразу достать ручку и скорее переводить дальше, но я так и замерла у стола с сумкой в руках. Вспомнилось, как когда-то я выбирала ее в магазине, как потом застежка на ней сломалась и мне кто-то ее ремонтировал. Как все-таки странно помнить подобные мелочи и при этом напрочь забыть о своих родных.
Вообще за все время здесь я в своей сумке ни разу толком не копошилась. Все равно там ничего нужного для местной жизни не было. Единственное, я конфеты из заветной коробки доставала. И, кстати, которая «В самый черный день» по-прежнему ждала своего часа. А в остальном все содержимое осталось нетронутым. И сейчас вдруг мне приспичило все это просмотреть.
Осторожно, словно величайшие сокровища вселенной, я принялась доставать: безнадежно разряженный смартфон, кошелек с мелочью и всевозможными скидочными картами, зачетка, студенческий, паспорт, ручка, пухлый блокнот с чуть измятыми краями, зеркальце, полупустой блеск для губ. Я просто стояла и смотрела на все эти вещи и не чувствовала вообще ничего. Они казались мне атрибутом вообще другой и будто бы даже не моей жизни. И от этого уж очень не по себе стало.
Оставив ручку, я принялась сгребать все в сумку и только сейчас вдруг нащупала, что в одном из отделений лежит что-то твердое. Как-то раньше я не обратила внимания на второе отделение вообще. Расстегнув замок, я достала пластиковый почтовый конверт. Отправителем значилась я, а получателем некая Богданова Елена Павловна. В памяти явно нехотя всплыло, что в тот свой злополучный последний день на Земле я после закрытия сессии в академии собиралась забежать за конфетами, а потом на почту. Видимо, этот конверт и собиралась отправить. Но вот кому? Судя по тому, что фамилия как у меня, какой-то своей родственнице в другом городе. Да и на ощупь внутри было не письмо, а нечто тверже и толще. Может, тоненькая книга или еще что.
Дрожащими руками я вскрыла конверт. Внутри оказалась тщательно запакованная рамка с фотографией. Только увидев рамку, я тут же вспомнила, что сама ее делала. Чуть ли не месяц потратила, чтобы мозаикой выложить цветочный узор. Даже при моей криворукости смотрелось весьма симпатично. На обратной стороне было чуть размашисто подписано:
«Бабуль, с Новым годом! P.S. Я рамку сама сделала!»
Видимо, настолько я своим кустарным творчеством гордилась.
И только в последнюю очередь я посмотрела на фото, словно откладывала самое главное под конец. На фотографии была я. С пушистым рыжим котом в руках. Рядом корчил физиономию мальчишка лет двенадцати. За нами стояли улыбчивая темноволосая женщина и серьезный усатый мужчина. По общему сходству без труда можно было определить, что на фотографии родители и двое детей.
Так и держа рамку в руках, я медленно опустилась на стул.
— Фу, Кира, это ты тут, что ли? — на кухню вошел Гран. — А я свет из коридора увидел и перепугался, что Дарлин некропупс решил у нас продуктов чуток поворовать… Слушай, с тобой все нормально? Ты будто пришибленная какая-то.
Я молча протянула оборотню рамку.
— Ого, — Гран внимательно смотрел на фото, — это твоя семья, как я понимаю? У тебя черты лица матери, а глаза как у отца. Ха, а у брата твоего наоборот. Ему сколько лет-то? Четырнадцать?
— Без понятия, — тихо ответила я. — Я даже не знаю, как его зовут. Как их всех зовут. Я как будто впервые в жизни их вижу.
Гран положил рамку с фотографией на стол, направился к печке. Несколько минут прошли в молчании. Оборотень кипятил чайник, заваривал чай, а я бездумно смотрела в стену. Наконец он поставил передо мной чашку с ароматно пахнущим медом чаем, сам сел напротив, тоже с чашкой.
— Знаешь, — задумчиво пробормотал Гран, — мне трудно тебя понять. Не в том смысле, что не хочу понять. А в том, что сама ситуация такая. Вот у нас, оборотней, семья играет огромную роль в жизни. Фактически это самое главное. И если бы вдруг случилось так, что я оказался, как ты, в другом мире, я бы… да я бы землю зубами грыз, но все равно бы вернулся назад! Но я — это я, мне сложно тут что-то советовать, и…
— А я могу вернуться назад, Гран, — тихо перебила я. — Здесь, — кивнула на фолиант, — как раз об этом говорится. К утру я закончу перевод нужного мне отрывка и буду знать, как попасть обратно в свой мир.
— Но ты как-то не особо радостно выглядишь, — констатировал он и осторожно добавил: — Ты… кхм… не уверена, что хочешь возвращаться, и тебе за это стыдно, я правильно понял?
Я кивнула и убито прошептала:
— Даже сейчас, увидев свою семью, я… Во мне нет стопроцентного желания вернуться. И это ужасно, Гран. Это неправильно! Так ведь не должно быть!
Мне бы стало намного легче, если бы Гран сказал: «Да-да, конечно, это настоящее кощунство! Ты просто обязана вернуться домой!» — но он произнес совсем другое:
— Кира, так, может, мирозданию все же виднее? Может, твое настоящее место здесь?
— А как же они? — я кивнула на фото. — Ты представь, я пропала без вести. Каково им там? Что они чувствуют? Я ведь не могу думать только о себе, Гран…
Снова воцарилось молчание. Гран словно бы и порывался что-то сказать, но будто бы сам мысленно себя отговаривал. Наконец, видимо, решился.
— Я, наверное, не должен этого говорить, но, знаешь, все-таки привык все прямо высказывать, ну вот такой вот я человек. У нас с Рефом не так давно зашел разговор о семье. Быть может, ты заметила, он никому не пишет писем и ни от кого не получает. Да и не упоминал никогда кого-либо из родных. Вот я и спросил у него в лоб про это. Думал, если честно, не ответит. А Реф все же рассказал, что да, семья у него есть, но он не поддерживает с ними связи уже несколько лет.
Я слушала, затаив дыхание. Почему-то это казалось мне неимоверно важным. А Гран продолжал:
— Реф родился в семье потомственных боевых магов, у него отец занимает какое-то высокое положение при королевском дворе. И вдруг как-то случайно выяснилось, что у Рефа есть уникальный дар. Причем сам факт наличия, а не конкретно какой. То есть его родители до сих пор не знают, что их сын — опустошитель. Ну а так… сын — уникальный маг, это такой позор… Реф, конечно, не вдавался в подробности, но и так догадаться несложно. В общем, он сам покинул свою семью. Причем лет восемь-девять назад. И с тех пор не поддерживал с родными никакой связи. Насколько я понял, они тоже его не искали. — Гран немного помолчал и подытожил: — Я это вообще к тому, что тут у каждого своя правда. Я вот на все готов ради родных. А Реф о своих даже не вспоминает. Тут каждый решает для себя сам. Так, кто как чувствует, понимаешь. Надо этим руководствоваться. Конечно, если ты вернешься в свой мир, нам будет очень тебя не хватать. Все-таки как-то прикипели мы уже тут друг к другу. Но там твоя семья. И я буду первым говорить: «Правильно, Кира, семья — это самое главное и лучше дома места нет». А кто-то, наоборот, тебе скажет, что твой дом теперь здесь. Но слушать ты должна только себя, и только сама должна сделать этот выбор.
— Я пока склоняюсь к тому, чтобы вернуться. Особенно теперь. Раньше мои родные были каким-то абстрактным понятием, а сейчас нет, — я снова посмотрела на фото. — Я не ради себя хочу вернуться. Я ради них должна, понимаешь?
— Понимаю, — Гран отставил чашку и встал. — Но только ты учитывай, пожалуйста, что есть еще тот, ради кого можно было бы и остаться. Почему-то мне кажется, сам он тебя об этом не попросит.
— Потому что я ему не нужна, — я помрачнела еще больше.
— Я думаю, дело в другом. Лично мне со стороны кажется, что он дает тебе возможность самой сделать выбор и не хочет на тебя давить. Ты же не мелочь какую выбираешь. Это вообще чуть ли не самый важный выбор всей жизни, на мой взгляд. Ладно, пойду в камин дров подброшу, а то догорит уже скоро, — Гран ушел с кухни.
Я неспешно допила чай. Бережно убрала рамку с фото обратно в сумку и унесла ее на место в шкаф. И последующие несколько часов я потратила на дальнейший перевод нужной главы фолианта. Уже начинало светать, когда я закончила.
Все оказалось элементарно настолько, что я бы и так могла догадаться. Как в обычном мире нет места магу, так и в магическом нет места простому человеку, если только он не рожден здесь. И чтобы вернуться домой, мне нужно просто остаться без магии, прийти в Зал Притяжений, и оттуда мой мир сам затянет меня назад. Все просто. Осталось решить самое главное: возвращаться ли. Разговор с Граном окончательно все в голове перепутал. И я решила дать себе на размышление пару дней. Почему-то казалось, что правильное решение не заставит себя долго ждать.
Мое намерение в выходные отсыпаться самым наглым образом нарушила Дарла на следующий день с утра пораньше.
— Кира! Вставай давай! Мы все тебя ждем!
— Зачем? — сонно пробормотала я, даже не высовываясь из-под одеяла.
— Ну как это зачем? — возмутилась она. — Завтра уже свадьба, а мы не готовы!
— Свадьба? Кто-то женится? — я зевнула.
— Конечно, — тут же ответила Дарла очень серьезно. — Реф женится.
Было слышно, как захихикала Аниль.
— Реф? — озадачилась я, мгновенно растеряв всю сонливость и даже высунувшись из-под одеяла. — И на ком он женится?
— Если так и будешь дрыхнуть, то уж точно не на тебе, — Дарла хитро улыбнулась и добавила со смехом целительнице: — Ну я же говорила. Одно волшебное слово «Реф» — и Кира тут же просыпается.
— Да ну тебя с твоим юмором, — насупилась я, намереваясь снова с головой укрыться одеялом.
— Кира, мы и вправду тебя ждем, — теперь уже вмешалась Аниль. — В город же ехать договорились. Завтра у Вейнса с Мили свадьба, нам тоже участвовать предстоит, а для этого подготовиться надо. Ты забыла?
— А где бы она помнила, если при вчерашнем разговоре не присутствовала, — фыркнула Дарла. — У меня вообще такое впечатление, что наша Кира, как цветень, в зимнюю спячку впадает. Днем спит, утром не добудишься…