– Не знаю, кого ты помнишь, а кого нет, но давай знакомиться заново. Это твой дед, Роман Иосифович. Это братья, Павел и Тимофей.
Я пожал каждому из них руку. И если отец был несомненно рад меня видеть, то дед смотрел явно оценивающе и не спешил проявлять теплые чувства. Павел был расслаблен, но смотрел вызывающе, а вот Тимофей испытывал ко мне явно негативные чувства и даже не скрывал этого.
– Идем в дом, нечего тут стоять! – скомандовал дед и, повернувшись, первым пошел прочь.
За ним, окатив меня снисходительными взглядами, развернулись и пошли братья. Именно это помогло мне собраться. Это не семья, это враги. Выгодные, но враги, и я должен относиться к ним соответственно. По телу пробежал поток мурашек, словно я собрался драться.
В этот момент отец положил мне руку на плечо и попытался потянуть за собой, но я, мгновенно набросив на себя «доспех духа», остался стоять, отчего заработал его удивленный взгляд. Обернувшись назад, я увидел, что Марина не вышла, а машина, на которой я приехал, уже тронулась с места.
После этого я повернулся к отцу.
– Дорогой отец… – начал я и взял паузу, прежде чем продолжить. – Я не считаю уместным обниматься с тобой или еще с кем-либо в приступе нежности. Я давно живу своим умом и считаю, что проявление такой щенячьей нежности возможно только по отношению к маленькому ребенку, которым я уже не являюсь. Поэтому я хотел бы попросить тебя больше не смущать меня выражением своих чувств.
– Хм… И правда взрослый… – задумчиво оглядел меня отец, а потом улыбнулся. – Ну что же, пошли тогда! Нас точно уже ждут!
Мы пошли вместе, но моя маленькая победа меня не радовала. Я внезапно осознал, что не воспринимаю его эмоции. Он улыбался, но в ментальном плане я ничего не чувствовал. И это значит, что мне придется еще сложнее, чем я думал.
Но, несмотря на это, я все равно был доволен. Я нащупал стиль поведения. Это с друзьями я не знал, как себя вести. А вот с врагами таких проблем не было.
Глава 8
Честно говоря, им все же удалось сбить меня с настроя на противостояние. Все же я ожидал, что мы пойдем в какой-нибудь кабинет, возможно в гостиную, где будут присутствовать и другие представители боярского клана Советниковых. Начнется разговор, в котором рано или поздно будет затронута неприятная мне тема, и я начну с ними ссориться.
Однако реальность преподнесла мне очередной сюрприз. Никого, кроме четверки родственников, я больше не увидел, и даже казалось, что и слуг нет. К тому же для меня ситуация перевернулась кардинально, потому что мы пришли в столовую.
Средних размеров стол, за которым стояли шесть небольших кресел, больше похожих на небольшие троны, обитые даже на вид мягкой тканью и украшенные искусной резьбой. Наполовину накрытый стол, совершенно не настраивал на поединок.
– Ты наверняка не ел, – сказал отец, проходя мимо меня. – Так что сначала перекусим. Садись, где тебе удобно.
Я в нерешительности остановился в проходе, ожидая, когда все остальные рассядутся. Так уж получилось, что во главе стола, но друг напротив друга сели отец и дед. Наверное, это символизировало, что в роду они главные. Тимофей с Павлом сели рядом друг с другом, оставив мне на выбор лишь два места напротив них.
Я, недолго думая, отодвинул ближайший ко мне стул и сел на него, оказавшись напротив Павла, который сверлил меня пристальным взглядом.
– Что-то не так? – как будто удивленно спросил я.
– Нет, все нормально, – отмахнулся от меня он, откидываясь назад и переводя взгляд на прислугу, которая незаметно появилась у меня из-за спины и уже оперативно ставила перед каждым из нас небольшой коричневый горшочек, а также хлеб, сметану, соусы.
– Не стесняйся, налетай, – громко сказал мне отец.
– Я не стесняюсь, – медленно сказал я, с удивлением вдыхая туманную дымку пара от красного борща.
Неповторимый запах свежего хлеба заставил наполниться рот слюной. Я и впрямь был голоден, к тому же, как говорил Дьян, мне нужно хорошо и качественно питаться, причем регулярно. Поэтому прямо сейчас я собирался претворять его медицинские указания в жизнь. Взял чайную ложку, смело набрал половину мелко порезанного чеснока и забросил внутрь горшочка. Потом дело дошло до зелени и сметаны, которые я тоже не постеснялся взять.
Не знаю почему, но в этот момент я совершенно перестал воспринимать родственников. Ни удивленный взгляд деда, ни недовольный Павла не тронули меня. Я сосредоточился на первом блюде, и стоит признаться, такой вкуснятины я еще никогда не ел. Полностью разваренное блюдо с тонкими кусочками мяса и небольшой пикантной кислинкой, особый вкус которому добавили чеснок и сметана. Все же китайская еда отличалась некой пресностью и легкостью. Здесь же каждая ложка словно наполняла мое тело тяжестью.
Воспоминания о вкусе борща, которые у меня были, остались от Димы. Было странно в очередной раз прикоснуться к чему-то очень загадочному, что когда-то произошло со мной, изменило мою жизнь и продолжает менять ее до сих пор. Как ни старался я сейчас, так и не смог вспомнить, чтобы в прошлом ел борщ.
Вообще, практически все, что было со мной до попадания в Китай, до сих пор словно покрыто туманом. Я не помню практически ничего: ни отца, ни деда, ни братьев – только смутные образы. А уж о еде или о комнате, в которой жил, не стоит и вспоминать. По идее, с этими четырьмя я должен был видеться если не постоянно, то достаточно часто, и в голове, помимо образов, должно было что-то остаться: какие-нибудь привычки или любимые слова. Вот только ничего этого не было. Это было странно, и я пообещал себе об этом подумать. Позже, после того как съем то, что мне принесли.
Борщом дело не закончилось. Едва я увидел дно чугунка, как мне принесли тушеную картошку с большой отбивной, посыпанной сыром и грибами. Что первое, что второе блюдо я съел с огромным удовольствием и, можно сказать, сытым откинулся на спинку стула.
Оказалось, что я поел первым, все остальные еще не дошли и до середины второго блюда. Причем я почувствовал, что деду не понравилась моя сноровка в еде, и лицо его было полно снобизма и порицания. Павел же ел вилкой и ножом так, словно пытался показать мне не только пример хороших манер, но и одновременно выражал протест против моего присутствия за столом.
Немного прищурившись от попавшего мне в лицо лучика света, я сдвинулся в сторону и налил себе полстакана прохладительного напитка. Им оказался клюквенный морс, очень вкусный.
– Как тебе обед? – спросил отец, когда я сделал очередной небольшой глоток морса.
– Борщ был великолепен, – сказал я. – Да и все остальное тоже. Очень хороший и плотный обед. Если увижу повара, обязательно его поблагодарю.
– Это вовсе не обязательно, – ответил отец. – Это его работа, и он получает за нее хорошие деньги.
– И вовсе необязательно так быстро есть, – сварливо сказал дед. – Советниковы не должны спешить, даже если очень голодны.
– Папа! – влез отец. – Нормально он ел…
– Спасибо. Буду знать, – спокойно, но с нажимом ответил я деду, перебивая отца.
Идти на открытое сопротивление я пока не собирался. Не стоит поддаваться на провокации. Они точно собираются меня подловить. Игра в доброго и злого полицейского – однозначно простой и действенный способ в короткие сроки завоевать расположение объекта воздействия. Отец – добрый, дед – злой, братья – отвлекающий фактор. Их лица просто кирпича просят. Разве они не умеют держать лицо? Если это не реальные их эмоции, то они явно переигрывают.
По идее, обед должен был отвлечь внимание и расслабить меня, заставить не ожидать наезда, сделать готовым к внушению. Сытый человек более мирный и более склонен к компромиссам и ненасильственному решению вопросов.
Подтверждением последней мысли служит очень неудобный стул. Я сразу-то и не заметил. Визуально он красивый и аккуратный, но ножки его расположены под разным углом, и я понимаю, что мне совершенно неудобно сидеть. Если бы не ужасные условия на руднике, меня бы подобное наверняка смутило. И как последний гвоздь в крышку моего гроба – солнечный зайчик, который отражает свет мне прямо в глаз.
– Хм, – резким выдохом, полным скепсиса, отреагировал на мои последние слова Павел.
Он точно ко мне неровно дышит. Реагирует на меня, словно бык на красную тряпку. Мне не нужны были ментальные способности, чтобы понять, что я ему по-настоящему не нравлюсь, и с каждой минутой эта неприязнь становится все сильнее.
Комментировать я не стал, а просто принялся разглядывать помещение, в котором находился. Столовая была небольшая. Помимо стола, за которым мы сидели, и стульев здесь был небольшой столик, заставленный едой, а также небольшой бар с напитками и стаканами. Я стал внимательно читать названия напитков, пытаясь найти хоть что-то знакомое, если не из своей памяти, то из Диминой, но так ничего и не увидел.
– Идемте в гостиную, там уже самовар должен быть готов, – неожиданно сказал дед, и все встали и пошли за ним.
Обшитая деревом комната излучала уют. Очень вкусно пахло древесиной и какими-то травами. Немного в стороне, в углу комнаты, стоял небольшой самовар, а на нем – заварочный чайник. Как только мы вошли в комнату, слуга, стоявший рядом со столиком, поклонился и неторопливо вышел, плотно притворив за собой дверь.
Была возможность сесть в мягкие кожаные кресла, но я помнил, что похожие были у Тау Лонга. В них очень приятно сидеть, но очень не хочется потом вставать. А расслабляться я не хотел. Поэтому сел на небольшую скамейку, стоящую около стола.
Дед собственноручно насыпал в заварник чай и какие-то травы, всего понемногу. Похоже, с чаем у него особые отношения. После этого он приоткрыл дверь в сад, и в гостиную потянуло осенней свежестью.
– Ну, а теперь можно и поговорить, – первым нарушил молчание Тимофей.
Но я видел краем глаза в отражении стекла, как в ответ на его пристальный взгляд ему кивнул отец. Поэтому я заинтересованно посмотрел на него и сделал вид, что готов и искренне желаю его слушать.