— Боярин, из довольно древнего рода, в каком-то колене пересекался с Рюриковичами. Род, чуть ли не древнее, чем у самого Ивана. Ивана ненавидит, но, судя по высказываниям, видит Вас, Дмитрий Васильевич, новым царём Русским. Понимает, что ему одному, это дело не поднять. Основное занятие — торговля, имеет много кузниц, скорняжьих мастерских, занимается изготовлением и продажей оружия. Имеет несколько лесопилок и маленьких верфей. Его ладьи считаются лучшими по скорости и мореходности. К нам отправил младших сынов своих корабельников учиться. Часто бывает в Нарве, ждёт Вашего приезда для какого-то серьёзного разговора. Видимо, скоро будет.
Два дня с Сашей обсуждали всех, находящихся в разработке. В конце второго дня появился фон Данциг, посол фон Тифена, магистра Тевтонского ордена. Он узнал, что Дмитрий прибыл от кого-то и рвался поговорить и вручить верительные грамоты.
— Бог с ним, Саша, зови!
Манфред фон Данциг оказался довольно высоким немцем, закованным в латы с головы до пят. Шлем, правда, похожий на ведро с крестом в качестве прорезей для глаз, держал на полусогнутой руке. На самодовольной морде написано презрение ко всему. За время войны Дмитрий насмотрелся на таких "белокурых бестий" и "уберманов", поэтому, увидев, что немец не припал на колено, а поклонился как равному, вместо слова "король" употребил слово "фюрер", Дмитрий порвал верительные грамоты и выгнал наглеца, посоветовав тому предварительно выучить все его титулы. Немцам было предписано свернуть посольство и двигаться в направлении Кенигсберга.
Как и говорил Архипцев, первым появился Борецкий. Он пришел четвертого мая на ладьях с льняным семенем, сразу как сошел лед на озерах. Прибыл из Пскова. Вечером попросился в гости. Уже говорит по-русски, так как часто бывал здесь. Ещё один "его" человек Александр Яковлевич Коробов, построил гостиный двор на Канарах и сам пришёл в Нарву третьего мая. Видимо, у них это было условлено. После всех церемоний, сели за стол, выпили канарского вина, и гости начали разговор.
— Дмитрий, свет Васильевич, дозволь слово молвить про чудеса дивные, кои я услышал и увидел здесь, и о коих говорит Саша Короб. Я вот и решил самолично увидеть Кубу, о которой только слышал, но никогда не видел.
— Могу показать, Николай Александрович. — Дмитрий достал пачку фотографий, и несколько газет "Кубинская Правда". С фотографиями и газетами гости никогда не сталкивались, поэтому, с огромным интересом смотрели на тропическую растительность, грандиозные постройки, увидели сухой док с заложенным эсминцем типа "Флетчер", с удивлением смотрели на фотографии из жизни Таино и Сибонеев, фотографии городов Юкатана и Мексики.
— Как такие картинки делаются?
— А вот с помощью таких вот фотоаппаратов. — Дмитрий показал им ФЭД. — Сюда заряжается вот такая пленка, покрытая специальным составом, затем… Ну-ка, улыбнитесь?
Сработала вспышка, которой немного испугались гости, и Дмитрий вызвал ординарца и приказал сделать две фотографии. Через тридцать минут гостям вручили по фотографии, где были они за столом у Дмитрия.
— Как так, Великий князь, получается, что вы на самобеглых кораблях ходите, стреляете быстро и без дыма, красивые дома строите, а тут…
— А ты на эти фотографии внимание обратил? — князю показали сидящих за партами учеников. — У нас все грамотные, и образование является обязательным и бесплатным для всех. Нельзя жить в Матвеев-Форте, Лас-Пальмасе и других городах и не уметь читать и писать. Как мужикам, так и бабам.
— А им-то на что?
— Ну, ты же видел, что все женщины у нас работают, и на довольно сложных предприятиях. Безграмотным там не место.
— А как это у нас сделать?
— Наверное, надо этому учиться.
— Я хочу сам посмотреть на всё, Велий княже. Дозволишь?
— На твоих ладьях слишком долго получится, князь.
— Не князь я, Дмитрий Васильевич. Лишенцы мы. Когда тётку расстригли, нас боярства и лишили. Я тогда В Ревеле был, поэтому и жив остался. Остальных под корень извели.
— Но, я-то знаю, что князь, и Александр Яковлевич, тоже.
— Да, посадские мы, но как московские пришли, начали притеснять всячески, вечевой колокол сняли. А ведь с нас Рюриковичи пошли.
— Ладно, ладно, не жальтесь! Видел я твои палаты!
— Все послы в Лас-Пальмасе удивляются, что имея такие деньги и такую власть живешь ты, Дмитрий Васильевич скоромно, аки схимник. Все ожидали пиров ежедневных, кучу рабов с опахалами, ан нет.
— Так поэтому денег на всё и хватает, и людей учить, и корабли железные строить, и лучшие пушки иметь.
Иоганн фон Тифен приехал сам через две недели. По всему видно, что гнал, не жалея лошадей. Сказал, что ему из Венты сообщили, что Дмитрий прибыл и направляется в Нарву. Манфреда фон Данцига встретил по дороге, поэтому кланялся долго, и упомянул титул короля Папской области. А вот поискать его шпионов в Венте придётся. Тоже занятие. После представления сидели за столом в бывшем помещении магистра Ливонского ордена, и пили пиво из высоких кружек, закусывая жареными свиными ребрышками. На первое подали айнтопф: обжаренные ребра и грудинку с гороховым супом с морковью.
— Вы из Берлина, монсеньор?
— Нет, но учился говорить по-немецки с человеком, который долго жил там.
— Очень специфическое произношение, но я не всегда Вас понимаю, очень много незнакомых слов, в которых угадывается немецкое происхождение, но, в Мариенбурге и Кёнигсберге так не говорят.
— Что хотели, дорогой магистр?
— Вы в курсе, что король Польский Каземир умер? Мир его праху!
— Да, конечно.
— Я был его вассалом. Теперь молодой король Ян требует, чтобы я присягнул ему, и, вместе с орденом, взял под свою охрану южные границы Польши в Подолии. Но, там все земли распределены между его шляхтой! Мои рыцари останутся без лени! Их у меня немного, всего 430, но это основная ударная сила. Плюс с ними идут в поход, обычно, до восьми тысяч пехоты и оруженосцев. То есть, нас вынуждают уйти с наших земель, дарованных нам папой, содержать войско за собственный счёт, но воевать за интересы шляхты, от которой сильно зависит сам король Ян. В прошлом году я получил аудиенцию у короля Великой Римской Империи Максимилиана Первого, он милостиво разрешил нам оставаться в своих уделах, но рекомендовал привлечь на свою сторону каких-либо союзников, так как на его землях неспокойно, идёт затянувшаяся война со Францией и Данией, вышла из-под лени Голландия, шумит Ганза, и практически перестала платить ему подати. Так что реальной помощи он оказать нам не может, а у меня недостаточно сил, чтобы сбросить вассальный договор с Польшей. Ранее мы имели договор с Ливонией о взаимной поддержке, но, в прошлом году Вы, Ваше Высочество, согнали их с земель. Они предлагали мне начать с Вами войну, и забрать обратно их земли, но, видя, с какой лёгкостью Вы выбили за неделю их из хорошо построенных крепостей, я засомневался в успешности этой авантюры. Единственное, что меня сдерживало с тем, чтобы ещё в прошлом году предложить Вам, монсеньор, свою руку, это было то обстоятельство, что вы закрыли все соборы на территории края, и выгнали епископов.
— Они потребовали от меня сохранить их десятину, поэтому были изгнаны. Плюс, до меня дошли слухи и об их собственных плотских утехах, и о грехах папы. Вот, посмотрите, заверенный печатью епископа Адриана, допрос Лукреции, незаконной дочери и любовницы Александра Шестого. Девица предельно развращена, у неё далеко не всё в порядке с головой в этом вопросе. Развратил её отец, епископ, кардинал и папа Римский. Она постоянно возбуждает саму себя, говорит, что умрет, если не получит удовлетворения своих плотских желаний.
— Какая мерзость, мон сир! И это в самом центре папской власти!
— У нас, в Канарском королевстве, церковь отделена от государства, платит налоги и существует на трех островах из семи, впрочем, уже на двух, последняя церковь на Пальме закрылась в начале этого года, так как не имела больше доходов. Здесь, в Ливонии, епископов от эстов, литов и ливнов нет, поэтому церкви закрыты полностью. Действует одна в Риге, где паства выдвинула собственного епископа, но он ведёт службу на литском языке и на немецком. Он сам перевёл Библию на эти языки.
— Это богохульство! Он — священнослужитель?
— Нет, он был органистом собора. Возможно, что это богохульство, я в этих вопросах не силён, но, меня это не волнует, совсем. А на органе он играет очень красиво! Я с удовольствием слушал его, он, несомненно, виртуоз!
— Орден создан папой для защиты и продвижения веры католической, монсеньор, много лет тому. И мы исправно несли эту службу.
— Да-да, на землях латов, литов и пруссов, которых вы уничтожили. Ведь костяк ордена из Германии, а это земли славян и угров.
— Это были дикие племена, которых мы обратили в истинную веру, они жили в землянках, поклонялись многим богам, не знали, что такое камень и постель.
— И вы стукнули их камнем по голове, а всех девок протащили через свою постель. Здесь в Ливонии многих рыцарей приговорили к смерти по суду из-за жестокостей и применения права первой ночи. Причём, многие из них имели сан, но предавались плотским утехам. Именно поэтому все церкви стоят закрытыми. Орден выполнил свою первоначальную задачу, но, он собирался, чтобы отвоевать гробень господний, а Палестина в находится на юге, а не на Севере. Я ещё не говорил с новым королем Яном, господин великий магистр, поэтому не могу принять окончательное решение: кого поддержать на этом этапе. Но, пруссы — славянское племя, а я — славянин. Без признания их прав на их земли, разговора не получится. Был рад познакомится с умным и контактным человеком. Но, для того, чтобы сохранить часть, требуется поделиться целым. Насколько я помню, основные проблемы у Вас в городах, которые рвутся в Ганзу.
— Это так, мон сир!
— А, я не мешаю своим людям торговать и соседей особо не давлю этим, посему на земле мир и покой. Ослабьте подати на купцов, и всё встанет на свои места.