– А почему вы не предприняли ничего, чтобы устранить это безобразие?
– Извините, товарищ контр-адмирал, но я пока к этому заведованию не имею никакого отношения. Прибыл сюда по предписанию около часа назад. – Дмитрий расстегнул шинель, залез во внутренний карман так, чтобы были видны ордена. Достал предписание, застегнул шинель и подал бумагу адмиралу. Тот мельком взглянул на бумагу и вернул ее Диме.
– Мне неизвестно, зачем вы сюда направлены, зайдите к начальнику штаба.
– У него совещание!
– Оно закончилось! – адмирал громко хлопнул дверью.
«Хорошенькое начало!» – подумал Дмитрий. Курить расхотелось совершенно. Обойдя штаб, вновь был вынужден предъявлять предписание часовому. «Ну и порядки!» На всякий случай вначале прошел в строевой отдел, но там по-прежнему никого. Прошел до дверей начштаба и вошел в приемную. За столом сидел молоденький лейтенант и что-то писал. Голову на вошедшего полковника он даже не поднял. Дмитрий постоял минуту, ноль внимания.
– Начштаба у себя?
– Капитан первого ранга Зозуля выехал на завод. Вы по какому делу?
– Встать, смирно! В комнату вошел старший по званию. Вы для чего погоны надели?
Лейтенант поправлял сильно мятую форму, старясь привести себя в божеский вид.
– Товарищ полковник, лейтенант Никифоров. Начальник штаба убыл на Красную Кузницу полтора часа назад.
– У него же было совещание!
– Его проводил командующий флотилией контр-адмирал Кучеров.
– Вольно, садитесь. Мое предписание. Я только с поезда, где можно остановиться?
– В двух кварталах отсюда, на Розы Люксембург, флотский экипаж, товарищ полковник.
– Когда обещал быть начштаба?
– Обычно он в это время уже возвращается с проверки. Подождите. Вот место для шинели, у нас жарко.
Дмитрий снял шинель и перевесил маузер. Сел, у лейтенанта отпала челюсть.
– Чаю не хотите, товарищ полковник?
– Нет, спасибо.
Минут через двадцать, прошедших в звенящей тишине – слышно было, как скрипит ручка у адъютанта, – вошел, стряхивая остатки капели с «мицы», плотный капитан 1-го ранга.
– Никифоров! Чаю!
– Есть! Вас ожидают, товарищ кап-раз!
– А, полковник Матвеев, прошу, проходите! Два чая!
Дмитрий передал бумаги и представился:
– Полковник Матвеев Дмитрий Васильевич, прибыл согласно предписания.
– Кап-раз Зозуля, Федор Владимирович, начальник штаба флотилии.
– И куда меня, Федор Владимирович? Флотилия-то тыловая, а я – начальник разведки Дунайской военной флотилии. Не совсем понимаю, зачем меня сюда направили.
– А вас не к нам! Но меня обязали вас встретить, обеспечить транспортом и охраной и обеспечить отправку по месту назначения. Приказали передать какие-то бумаги, но они находятся в Особом отделе флотилии. Вот только не сообщили, когда вы прибудете, Дмитрий Васильевич. Так что пройдемте к Назарову.
Опять «особой важности», по прочтении уничтожить в присутствии. И мощная бумажка, предписывающая всем оказывать безмерную поддержку. Причем инструкции практически пустые! Указан только город Полярный, штаб Северного флота. Ситуация начинала сильно не нравиться Дмитрию. Было не понятно, почему такая секретность. Дмитрий показал приказ о поддержке Зозуле.
– Да мне уже все, извините, всю плешь проели.
– Мне надо бы переодеться. Судя по всему, светить свой приезд сюда не стоит. Вы говорили, что будет охранение и авиатранспорт.
– Машина здесь, аэродром в Талагах, по дороге заедете на склад.
– Там вооружение есть? Требуется снайперская винтовка и автомат, остальное у меня с собой.
– Вот здесь вот можете переодеться.
Через несколько минут «упакованный» Дима сел в раздолбанную «эмку», заехал на склад артвооружений, долго и придирчиво выбирал и пристреливал винтовку, чертыхаясь на каждом шагу, поскольку вместо привычной АВС пришлось брать «токаревку», потому как времени и возможности съездить в штаб Дунайской флотилии за своей ему не дали. Нашел не использовавшийся ППД. Получил патроны, гранаты. Вечером с пятью бойцами из местной бригады морской пехоты вылетел в бухту Грязную. Хорошо, что на аэродроме покормили!
Оказалось, что он напрасно терял время: на аэродроме в Грязной его ждал Кеша Андрушко с четырьмя бойцами первой роты.
– Товарищ командир! Ну, совсем вы своего старшину не цените! Вот ваша красавица! В целости и сохранности, и все, что было у вас, уже двадцать пять дней как здесь!
– Всех перебросили?
– Нет, только первую роту, и здесь те, кто был с вами в Англии. Две недели назад пришли на «Кумберланде».
Через десять минут «Додж» въехал на небольшой паром, который через несколько минут отвалил от стенки и побежал на север. Солнце непривычно стояло почти на севере. Затем паром чуть довернул, оставив небольшой скалистый остров справа, пробежал чуть вперед и ткнулся носом в небольшой причал на другом берегу залива.
– Приехали! Губа Кислая. А мы в Горячем Ручье базируемся, но вас приказали сразу в штаб флота доставить, – сказал Андрушко, трогаясь с места.
Дороги здесь просто сказка! Крымские дороги по сравнению с этими – просто хайвэй! Здесь же камень на камне сидит и кочкой погоняет, но твердые. Вот и штаб флота – дырка в скале, закрытая тяжелой броневой дверью. Пост тоже укрыт под скалой. Проверка документов, и:
– Проходите, пожалуйста.
Немного сумрачно, но сухо и тепло. Как был в «лешаке», так и вошел в приемную.
– Присаживайтесь, подождите, товарищ полковник.
Из кабинета командующего вывалилась целая толпа моряков, недоуменно уставившаяся на зеленое чудо в перьях. Покачав головами, выходят из приемной.
– Проходите, товарищ полковник!
– Товарищ вице-адмирал, полковник Матвеев, представляюсь по поводу прибытия в ваше распоряжение.
– Да!!! Это все придется снять, товарищ полковник. У нас здесь так не ходят. Ни тут, ни на фронте. А у меня предписание: максимально скрыть ваше присутствие на фронте. Так что первое: придется присвоить вам корабельное звание, звания морской пехоты у нас пока не вводились. Так как вы слишком молоды для капитана 1-го ранга, то ходить вы будете с погонами капитан-лейтенанта, товарищ кап-раз. Ну, максимум кап-три. Такие у нас еще встречаются. Летуны, правда, в основном. – Он снял трубку телефона, назвал позывной. – Михал Иванович, зайди! Тут по твою душу! – и повесил трубку. – Я, собственно, полковник, не буду заниматься этими проблемами! Начальник разведки у меня есть, и он меня устраивает, ты же, как я понимаю, в основном будешь работать в интересах фронта.
«Опять начинается!» – злобно подумал Матвеев, выслушивая разглагольствования адмирала о том, что сухопутчики ни хрена воевать не умеют, а все шишки сваливаются на его бедную голову.
– Мы провели несколько десантов, в основном по деблокаде Мотовского залива, но большого успеха добиться не смогли. Последний десант был полностью провален. Я получил выговор от наркома, а теперь он прислал вот такое вот «зеленое чудо», да еще с оговоркой, что это находится на контроле Ставкой. Посмотрим, что ты здесь сможешь сделать. Вообще, что-то намечается. Сегодня едем встречать нового комфронта. Да-да, заходи, Михал Иванович. Вот, полковник Матвеев, собственной персоной. Знакомьтесь!
– А чего меня с ним знакомить? Я его знаю! И давно! Приветствую, Дмитрий Васильевич!
– А вы как здесь, Михаил Иванович? – спросил Дмитрий, пожимая руку контр-адмиралу Федорову, начштаба Волжской флотилии, через которого года два Азовская и Дунайская флотилия корабли и снабжение получала.
– Да вот, с марта здесь, вместо контр-адмирала Кучерова, его в Архангельск перевели. А меня с Волги сюда. Так что, Арсений Григорьевич, это вы знакомьтесь: дважды Герой Советского Союза, знаменитый разведчик и десантник Крымского и 3-го Украинского фронта, начальник разведки Дунайской флотилии.
– Он же салажонок совсем!
– Этот салажонок – участник всех десантов на юге и, насколько я понял, имел непосредственное отношение к высадке союзников. Это его люди пришли на «Камберлэнде». Слышали ведь сводку?
– Он? Точно? Про того писали, что он погиб в Николаеве!
– Он! И живой, сами видите.
– Но переодеться, кап-раз, все-таки придется! Михал Иванович! Оформи ему документы на плавсостав.
– В Архангельске меня заставили переодеться, товарищ вице-адмирал, и снять форму, теперь она мятая, – сказал Дмитрий.
– Да «мохнатку» эту сними! Как кикимора выглядишь! А ведь флотский офицер! Заслужонный!
Дмитрий развязал завязки и снял «лешак», оставшись в пятнистом комбинезоне американских рейнджеров.
– Ну, куда ни шло! Поехали! Через семь минут катер в Мурманск.
При выходе от командующего, его и Федорова остановил начальник Особого отдела:
– Товарищ контр-адмирал! Фельдсвязь доставила почту на имя какого-то полковника Матвеева, сказали, что должен уже прибыть. «Особой важности» с пометкой «Воздух».
– Вот он, вот, – указал на Дмитрия адмирал.
– Разрешите ваши документы, товарищ полковник! Пройдемте!
В полученном предписании Дмитрию требовалось возвратиться в Талаги! И ожидать какой-то борт. Стоило ли тащиться в такую даль из-за этого! В Грязной неожиданно встретился с Батовым – тот принял Карельский фронт. Павел Иванович не стал слушать рапорт, а облапил его:
– А я в газетах читал, что ты погиб! – а затем дважды двинул ему по плечу кулаком: – За разведку можно быть спокойным.
– Но я не в должности, я – в распоряжении командующего Северным флотом. Должность еще не получил. И получил предписание вылететь обратно в Архангельск.
– Разберемся!
– Разрешите, товарищ генерал-полковник? Начальник Особого отдела флота генерал-майор береговой службы Кириллов, Александр Матвеевич!
Недовольно поморщившись, Батов повернулся к нему:
– Слушаю!
– По полковнику Матвееву, товарищ командующий фронтом. У него предписание «особой важности», из Ставки.
– Я же сказал: разберемся! Он у меня с 41-го года в разведке. Где здесь ВЧ? – быстрыми шагами он зашагал к КП, весь эскорт потащился за ним по чуть раскисшему снегу. У Дмитрия затеплилась надежда, что на этом его мытарства закончатся. Но вышедший из КП Батов показал рукой на свой борт: