– Да, желательно, да и вообще порядок навести не помешало бы.
– Вот труба, знакомьтесь с местом.
Снайперы расползлись по траншее вправо-влево в поисках удачных мест для маскировки. Через некоторое время доложили о готовности. Стояла тишина. Иногда несильный порыв ветра доносил звук играющей губной гармошки у немцев. Дмитрий определил направление.
– Да, где-то там Ганс и сидит. Он вообще-то не злобный, у соседей снайпер злее.
– И до него доберемся!
– Кончилась наша спокойная жизнь. А кто вы, и откуда?
– Начальник сухопутной разведки флота.
– Ого, и все по передку, и на брюхе! Чудны дела твои, господи! Давеча, дней восемь назад, здесь ком-фронта был, теперь вы. Не выбить тут немца! Зарылся по самое не хочу, и боеприпасов у него немеряно. А тут вот, это на весь день!
– Начали закрывать ход сообщений, скоро начнете вовремя меняться.
– Да, ну! Не верю! – но сам внимательно следил за приготовлениями Дмитрия, который занавесил амбразуру разрезанной на лоскуты тряпкой из шинельного сукна, положил в разрез винтовку, достал из кармана на груди теплый магазин, защелкал прицелом, выставляя замеренную стереотрубой дальность.
– Винтовочка у вас редкая!
– Помолчи! Ниже 2, возле блиндажа 4, есть амбразура. Похоже, дот.
– Не видел! Зафиксировал!
Где-то справа прозвучал выстрел. Спустя несколько секунд ударил немецкий пулемет, который тут же захлебнулся. На этот раз ожила обнаруженная амбразура – тяжелый пулемет. «Симоновка» привычно толкнула Дмитрия прикладом.
– Минное поле впереди есть?
– Не было, – поежившись, ответил ротный. В атаку ему не сильно хотелось.
Все стихло. Немцы не стали обострять обстановку. Теперь важно обнаружить их снайперов.
– Есть, засек, дот шесть, перископ, пятый, – доложился Васечкин из пятой группы по Мотороле SCR-536.
– В шестом четыре амбразуры, – сказал ротный.
Дмитрий передал его слова.
– Нам бы такую!
– Будут, будут!
Ротный опять попытался о чем-то поболтать, но Дмитрий его остановил. У немцев появилась каска-обманка, проявляют нетерпение.
– Манок, справа от 93,0, – в ответ послышались щелчки.
Слева грохнула винтовка Васечкина, и немецкая оборона ожила! Ударили все! Дмитрий показал большой палец капитану и начал корректировать огонь минометчиков, засекая и отмечая на карте немецкие минометные позиции. Все просто, как в учебнике: позиция минометчиков за каждым дотом! Спустя семь минут немцы на Безымянной замолчали.
– Вперед! – скомандовал Дмитрий. – Одним взводом! Мы прикроем!
Бойцы взвода редкой цепочкой быстро побежали вперед, прикрываясь справа небольшой грядой. Безымянная молчала. Справа от нее появилась цепочка егерей, на которую перенес огонь минометов Дмитрий. Он связался с Крыловым:
– Подавили немцев на Безымянной, веду ее атаку, справа противник пытается перебросить группу пехоты.
– Есть шанс, что прорветесь?
– Метров сто пятьдесят осталось.
– Там есть огнемет стационарный.
– Пока не работает, на прицеле.
– У меня две сорокопятки есть, – подал голос ротный, схватил трубку и стал срывающимся голосом подавать команды. За захват высоты можно было схлопотать орден и две недели в Мурманске. Несколько выстрелов прозвучало от Безымянной. В ответ резко хлопали снайперские винтовки, затем послышался автоматный бой у вершины Безымянной. Два года назад 135-й стрелковый полк потерял Безымянную и высоту 109,0, за ними дорога. Практически все снабжение немцев идет по ней. Зазвонил телефон у ротного:
– Ведут бой на вершине… Понял!
Он надел мичманку, проверил пистолет, взял автомат ППШ, засунул за ремень две противотанковые гранаты.
– Ну, бывайте, товарищ кап-раз! Рота! Перебежками! Вперед! Занять высоту Безымянную!
А по ходам сообщения бежали бойцы 63-й бригады. Вторая рота сменила роту Жаринова на Безымянной. Под охраной снайперов и пулеметчиков саперы долбят ход сообщения. Через час в окоп свалился сам Жаринов, он тяжело дышал, запыхался от подъема на горку.
– Во, блин! Умаялся! Здорово у них там все сделано! Кафель!
Он кинулся докладывать, что его сменили.
– Шесть, шесть «огурцов» захватили, товарищ полковник. Два четырехамбразурных… Да, переделывают, закрепляются… Ждут… Конечно, поддержу, нам бы «грибочков» и шесть «палочек»… Да-да! Шесть всего… Здесь! Даю. Вас, товарищ кап-раз.
– Приказано вам передать приказ командующего об отходе вашей группы, пока противник молчит. Сам звонил, отходите ко мне.
– Я здесь свой пост оставляю, и на Безымянной тоже.
– Вас понял. Дайте Жаринова.
Дмитрий вернул трубку капитану. Тот покивал, расцвел. Положил трубку и веселым голосом приказал свертывать манатки.
– Через час меняемся! Все! Всем в баню!
На спуске он старался идти рядом с Дмитрием, время от времени поддергивая сваливавшийся автомат. На ходу рассказывал, что вытянул «несчастливую спичку» две недели назад и готовился сидеть весь полярный день на ОП-5, так как без потерь смену не произвести. А тут такая удача! Всего потерь в роте четырнадцать человек, из них шесть сегодня. Считай, что до осени все доживут. Сам из 135-го полка, с начала войны здесь, в 41-м был сержантом. На месте, где обстреляли командующего, работают саперы, отсекая ход сообщений бетонными перекрытиями. Строят по-немецки: со скользящей опалубкой. Безымянная всем мешала. Жаль, что языков не захватили, похоже, что у немцев был какой-то банный день или что-то в этом роде, потому что народа на Безымянной не было. Плюс одна из наших мин подорвала боезапас к немецким минометам и оборвала канатную дорогу, по которой снабжалась высота. В общем, немцы пока отошли, но чувствуется, что бои за эту высоту предстоят серьезные. Дмитрий рекомендовал Крылову забрать трос у немцев и соорудить такую подвесную дорогу на высоту, где находится ОП-5, чтобы снабжать Безымянную боеприпасами постоянно.
– Сделаем! Слышал, Безансон? Городи канат-ку. Так, Дмитрий Васильевич, к столу! Умаялись, небось? Вот, чем богаты! И ты, Трофимыч, прими чарку, и мыться!
Посидеть долго не дали немцы, которые начали обстрел высоты Безымянной и за короткую трехчасовую ночь предприняли две довольно мощные атаки.
– Дмитрий Васильевич! Оставьте батарею здесь! Без нее как без рук!
– Оставлю на неделю, но подгоняйте своих людей учиться. В течение недели поставим вам двадцать четыре таких в каждый батальон. Морская пехота флота начала перевооружение и переучивание. Здесь останутся еще шесть человек, которым надо помочь соорудить учебную десантно-штурмовую площадку. Старшим у них лейтенант Голованов. Разведчик он опытнейший, четыре крупных десанта за спиной. Из сержантов, кадровый. Ну, все! Сообщите об этом соседям, пусть тоже подтягиваются и помогают. Через восемь дней подойдет техника, начнем учиться.
– Вас проводить?
– Нет, спасибо, сами доберемся.
Днем прибыли в Полярный, Дмитрий проводил группу до расположения, расписался в журнале боевых действий, а сам поехал в штаб флота. Головко отсутствовал, уехал в штаб армии в Мурманск, доложился начштаба:
– Поставленную задачу выполнили, отбита высота Безымянная.
– Да-да, я уже нанес на карту изменения.
– Есть странности в организации обороны у немцев. Во-первых, на самих опорных пунктах народу у них немного. Группа и минометчики в течение семи минут смогли подавить огонь. Подкрепление снизу подняться не успело, а справа – было рассеяно и уничтожено огнем минометов и снайперов. То есть, Михал Иванович, проблема в тех канатных дорогах, которые наделали немцы. Скорее всего, это бугельные подъемники.
– Что за хрень?
– Приспособление для подъема лыжников на вершину горы. Ну, да! Все верно! Они же австрийцы! А там горные лыжи – национальный вид спорта! Вот они здесь горнолыжный курорт и построили! Смотрите!
Дмитрий схватил аэрофотоснимки позиций.
– Вот эти канатки! И ведут они на самые вершины. У солдата крюк, бугель по-немецки, он цепляется за трос, и лебедка поднимает его за пару минут до вершины, а зимой – на лыжах. В конце стоит отбойник, он сбрасывает крюк с троса. И все! Пять-семь минут, и опорный пункт полон противником, а живут они под горой, где наши пушки их не достают вообще. У них настильная траектория. А сами немцы используют 105– и 210-мм гаубицы. И простреливают нашу оборону вдоль и поперек. Вот и нам надо на Средний гаубицы перебросить. Хотя бы 122– или 152-мм, и 120-мм минометов по штатной численности.
– Минометы вчера пришли, триста двадцать четыре штуки. Модернизированные. Сто восемьдесят штук – 82-мм, и 144 – 120-мм. К каждому по два «Доджа». Эти еще не пришли, будут через несколько дней. Разгружаем.
– Так, что получается: одна минометная бригада и четыре минометных полка, по одному в каждую бригаду. Отлично! А гаубицы?
– Надо в армию обращаться, у нас есть только четыре штуки, еще с Первой мировой. Они, конечно, живые, мы их использовали у Зап. Лицы в 41-м, потом в тыл отвели. Но они тяжелые, их не выгрузить и не затащить на сопки.
Взяв из справочника дальности, прикинули на карте и похоронили эту идею до появления командующего фронтом. Федоров позвонил в 12-ю особую бригаду и приказал прибыть для получения матчасти. Вместе с минометчиками в Мурманск прибыл командир 12-й бригады генерал-майор Рассохин. Его бригада стояла во второй линии обороны у Западной Лицы и медленно пополнялась после очень неудачного десанта у Титовки в прошлом году. Михаил Иванович представил Дмитрия по дороге к площадке выгрузки техники.
– Василий Васильевич, – генерал протянул руку первым, он был старше Дмитрия и по возрасту, и по званию. Открытое кругловатое лицо, волосы зачесаны назад по довоенной моде, открывая высокий лоб. Во время рекогносцировки на левом фланге участка Дмитрий так и не сумел с ним встретиться. – А вы и есть неуловимая фронтовая разведка, которая неуловима потому, что никому на фиг не нужна?
– Дмитрий Васильевич! Нет, я не фронтовая, я – флотская разведка, и начальник Центра подготовки морской пехоты Северного флота.