два корабля-дока, один из них в ремонте. С учетом всех имеющихся плавсредств, можем одновременно высадить одну бригаду морской пехоты с усилением. От места погрузки до места высадки триста пятьдесят морских миль без учета противолодочного зигзага. Или тридцать восемь часов хода во время полярного дня. Пятый воздушный флот утопит наши кораблики еще у Хаммерфеста. А как только ордер будет обнаружен, корабли уйдут западным проходом в Нарвик.
– Так почему ты тогда согласился его исполнять?
– Во-первых, потому, что исполнять его нужно будет только тогда, когда вы попадете по «Тирпицу». Во-вторых, если я не соглашусь, то обязательно найдется какой-нибудь дурак, который согласится и угробит мои бригады. А так и волки сыты, и овцы целы.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Без привлечения всех сил, одной авиацией этот вопрос не решить, точнее, тем количеством авиации, которое у нас есть. То, что его засекли на этом месте, еще ни о чем не говорит. Скорее всего, он меняет места стоянки. Иначе англичане справились бы и без нас. То есть в первую очередь нужно проверить, действительно ли он находится на стоянке, указанной Штерном. Установить это могут только летчики 118-го полка. Эти, по крайней мере, гарантированно вернутся. Наводка у нас есть. Аккуратно снимем это место, не вызывая подозрений. Затем приступим к подготовке операции. В любом случае кавалерийским наскоком эта задача не решается. А то чувствуется по всему, что у вас, летчиков, все готово для нанесения пустого удара с захватывающими фотографиями. А потом мои кораблики столкнутся с линкором, который их как семечки лузгать будет. А ваша хата с краю: кукарекнули… пардон, доложили, а там хоть не рассветай. У наших кораблей нет возможности уйти от линкора!
– Я не могу столько времени держать здесь борта без работы!
– Именно поэтому я и говорю, что пусть ими англичане занимаются. Они могут перебросить сюда столько машин, сколько требуется, и ждать столько, сколько нужно. А нам воевать надо! Мы свою часть работы выполнили! Им было нужно место стоянки? Мы его знаем! А что нам с этого будет? В том варианте, который предлагаете вы, товарищ маршал, нам только шишки достаются.
– Ладно, почти уговорил, пусть первыми слетают твои малыши! У тебя с ними связь есть?
– Есть, конечно. – Дмитрий снял трубку телефона, несколько раз повторил различные позывные, наконец сказал: – Семен Кириллович! Приветствую, Брелок!.. Да-да, уже вернулся!.. Спасибо, нормально. Требуется проверить квадрат Д22 и квадрат К16. Пусть там Леонид Иванович все пощупает. Есть данные, что Мишка спит там. И предупреди, чтобы аккуратно!.. Знаю, что светло. Действуйте. Все, заказал.
– А нам что делать?
– Полетайте пока, посмотрите окрестности. Навигация здесь своеобразная.
– А почему вы дали другие координаты, чем в шифрограмме?
– Потому что внутри шифрограммы есть еще один шифр. В тех точках, которые указаны там, ничего нет.
– Почему?
– Мы применяем такую систему, чтобы информация не ушла не по назначению. И не пытайтесь найти эти квадраты, их знают сейчас только трое: Штерн, Литвинов и я.
Прошло семь часов томительного ожидания. Успели поужинать, поваляться на диване, наконец на аэродром плюхнулась «кобра» со значками 118-го полка.
– Товарищ маршал авиации! Разрешите обратиться к контр-адмиралу Матвееву!
– Привез? Обращайся!
– Здравия желаю, Дмитрий Васильевич! С возвращением! Семен Кириллович просил срочно передать! – и он вытащил из планшета пакет, обернутый вокруг плоской фляжки с бензином. Вытащил фляжку и передал пакет.
– Отдыхай, Виктор, может быть, еще придется слетать.
– Есть! – старлей козырнул и вышел.
Дмитрий раскрыл пакет и разложил фотографии.
– Вот они, голубчики! Все здесь! А на втором месте – пусто! Так что: кочуют!
– Так это ж Альтен-фьорд! – сказал Голованов.
– Вот именно! В Тромсе их англичане и сами могут достать, а сюда они не дотягиваются по дальности. А нас они не шибко боятся, и напрасно. – Он подошел к ВЧ и попросил соединить с Васильевым.
– Здравия желаю, товарищ Васильев! Воздушная разведка подтвердила наличие целей. Собственных сил и средств у нас недостаточно, прошу разрешения связаться с командующим «1А» и попросить его разрешения на использование сил базы специального назначения, товарищ Васильев. – Дмитрий замолчал, выслушивая резкие возражения Сталина. – Товарищ Васильев! Мы не снимаем с себя главную задачу, силы спецбазы подавят ПВО и систему береговой обороны. Мы передадим им эти цели, а сами нанесем удар через двадцать минут по главным целям. Цели замаскированы, с больших высот их могут даже не обнаружить, но всю авиацию немцы поднимут в воздух, а мы придем позже и будем спокойно работать. – Дмитрий опять замолчал. – Так точно, товарищ Васильев. Он знает, что я специалист по десантам, просьба будет помочь подавить береговые батареи, восемнадцать батарей КЗА и казармы на берегу. – Опять он внимательно слушал Верховного. – Ожидаю! – И он положил трубку.
– Что ты лезешь, ничего не обсудив? – начал Голованов, но Дмитрий поднял палец, показывая знаком помолчать.
– Сам на приеме дал мне распоряжение: самостоятельно формировать силы и средства, необходимые для решения задачи.
– А что ж не сказал, что ты командуешь?
– Вами командует только он! Сами знаете.
Раздался звонок ВЧ. Дмитрий взял трубку. Голос Сталина сказал ему, что его сейчас соединят с Эйзенхауэром, если понадобится переводчик, то он на связи.
– Хеллоу, Дмитри! – послышалось в трубке.
– Хеллоу, Айк. Хау а ю?
– Файн! Энд ю?
– Ми ту! Джаст ай хэв уан смол праблем. Кян ю хелп ми?
– Йес, оф кос, Дмитри! Уотс праблем?
И Дмитрий попросил его дать указания генерал-лейтенанту авиации Арнольду помочь подавить противодесантные средства в одном из фьордов Норвегии, куда Красная Армия готовит десант, силами и средствами Полтавской базы спецназначения. Целеуказания передаст командующий АДД Голованов. Один вылет, из Полтавы в Полтаву.
– И это все, Дмитри?
– Конечно!
– Нет проблем! Через полчаса можешь звонить на базу! Я прикажу!
Голованов смотрел на Дмитрия широко раскрытыми глазами.
– С кем это ты?
– С командующим американскими силами в Европе генералом армии Эйзенхауэром.
– И?
– Сколько нам нужно самолетов, чтобы камня на камне не оставить в Альтен-фьорде? Но так, чтобы наши самолеты добили коробки Гитлера? Требуется не забыть батареи на Лангнесвейен, Орейя и Иснестофтен! Они будут здорово мешать при высадке!
– Ну, ты и жук! И волки сыты, и овцы целы! – с кривой ухмылкой сказал Голованов.
Дальше закипела штабная работа. Дмитрий только позвонил командующему авиацией флота и попросил перебросить четыре полка «Кобр» и «Киттихавков» с подвесными баками в Алакурти и в Солдат-бухт. Там базировалась армейская авиация, которая не имела подвесных баков.
– Это зачем?
– Сопровождать вас будем. В Лаксельве еще немцы, Сторслетте тоже, а также в Тромсойе и Хаммерфесте. Поставленная задача должна быть выполнена на сто процентов. И лучше перестраховаться, да и вам лучше подготовить еще машины, те же ЕР-2, потому как здесь я вижу только две девятки Пе-8. На них – самые тяжелые бомбы с замедлением. А двухтонные – на мгновенный подрыв. Вперед пустить ЕР-2, а «Пешки» – последними. Не потопить, так искалечить так, чтобы пискнуть не мог. Ну что, время, звонить надо в Полтаву: выяснять время их готовности и увязать это с погодой. Она у нас жуть какая капризная.
– Дельно, дельно, адмирал. Можно подумать, что всю жизнь авиацией командовал.
– Нет, десантами, Александр Евгеньевич. У нас от погоды все зависит. И сильно укрепленные пункты приходилось брать, там все зависит от правильно выбранного калибра и от авиа– и артиллерийской поддержки. То есть от взаимодействия сил и средств.
– А что это тебя Эйзенхауэр по имени зовет? И ты его?
– А вот из-за вот этого! – и Дмитрий ткнул пальцем в колодку с синей лентой. – Я вроде как герой Америки, а Айк такую же медаль получил и звание генерала армии за высадку в Европе. Мы ее вместе готовили.
– Надо же, с кем приходится работать! – смеясь, он ткнул кулаком Дмитрия. – Нормально, толково мыслишь, и не зря в таком возрасте такое звание имеешь. Все, не мешай, тут считать надо!
С американцами договорились быстро, и через пять дней вновь послали на разведку «Спитфайр». Один из кораблей переместился, и к нему подошел бункеровщик. Скорее всего, готовятся к выходу в море. Метеорологи дают на два дня хорошую погоду, правда ветреную. Пятьсот Б-17 ранним утром взлетели с аэродрома под Полтавой, сделали большой круг, собрались в свой обычный строй, красные самолеты, покачав крыльями, пошли на посадку. Часть загружена 227-кг бомбами, часть 454-кг бомбами, несколько эскадрилий взяли 907-кг бомбы. Истребителей прикрытия нет. Они вылетят позже, с расчетом быть над точкой на пять минут позже. Истребителей люфтваффе на участке мало, чтобы их не спугнуть и дать им возможность взлететь. Истребители потом сядут на дозаправку на аэродромах Кольского полуострова и Карелии. Бомберы набрали одиннадцать тысяч метров и поползли по небу огромной стаей, оставляя за собой дымно-белые хвосты. Зрелище жуткое. Особенно для тех районов, которые побывали под бомбежками и знают, что это такое. Оставив Москву справа по курсу в сто пятьдесят километров, армада медленно плыла по высокому летнему небу. Границу с Финляндией не пересекали, Ленинград оставили слева, идут над почти незаселенными районами Карелии. Сзади, в двадцати пяти минутах лета от них, подходят пятьдесят четыре четкие девятками Ер-2, за ними идут две девятки Пе-8. Немцы засекли армаду сначала визуально, а со ста километров увидели ее на радарах. Но пакеты с целеуказаниями уже вскрыты, головные машины крыльев работают радарами. Они и сообщили о том, что из Лаксельва взлетели истребители, и правее еще одна группа истребителей, значительно большая. Их успокоили, что справа – истребители Северного фронта и Северного флота.