Подвезли зерно, матросы начали его грузить, используя лебедки и стрелы, что вызвало огромное недоумение у короля, потому что занималось этим всего пять человек: четверо бросали мешки в такелажную сеть, а затем паровая лебедка быстро понимала ее и опускала в трюм.
– Как это работает?
– Слишком долго объяснять, это машина такая.
– Вы прибыли из удивительной страны! Я хочу увидеть вашего короля!
– Макс! Передай адмиралу, что с ним хочет встретиться король! – уже по-русски крикнул Мальцев радисту.
– Дмитрий Васильевич передал, что будет через три часа.
Гонсалес перевел это королю. Тот спросил, что такое час. Пришлось объяснять по солнцу, и тут король впервые в жизни увидел часы, которые Мальцев вытащил из кармана. Часы были золотые, на золотой цепочке, трофейные. Глобальные проблемы выживания племени гуанчей отошли на второй план, в результате торга Мальцев стал обладателем целого гарема: пятьдесят крестьянок стали его собственностью. А что делать, феодализм! Тут же выяснилось, что женщин на островах много больше, чем мужчин, а ценится здесь именно мужской труд. Женщинами гуанчи приторговывали с берберами, лишь бы не кормить. Крупный невольничий рынок был в Агадире. Прибывший на катере Дмитрий пришел к выводу, что проще купить девчонок, чем рассказывать королю о Кубе. Выкупив за шестнадцать килограммов серебра триста девушек, Дмитрий пообещал еще раз прийти и купить тысячу. На вопрос, зачем ему столько женщин, он показал хлопчатобумажную ткань:
– Они будут делать вот такую ткань!
Ткань король купил.
Девиц осмотрели, погрузили на две подошедшие элцеушки, и экспедиция отправилась дальше, оставив местных гадать, как движутся их корабли. Оставалось купить лошадей и коров. На острове Апперсифе экспедиция завершила свою работу: испанцы ничего продавать не захотели и попытались напасть на взвод Мальцева, в результате был высажен десант, гарнизон острова был уничтожен, переловили лошадей и коров, собрали гильзы, женщин и детей на острове – их было всего человек двести; зачистив остров, развернулись и ушли домой. Женщины с острова говорили, что мужчин испанцы всех вырезали, всех женщин изнасиловали, большинство маленьких детей – испанские. Кони были отличные: арабские! А коровы не очень, с маленьким выменем, небольшие по росту. Медосмотр показал, что женщин с острова надо почти всех лечить от гонореи. Благо, что пенициллин на борту был, да еще доктор Хабарцев на Кубе экспериментирует с местными грибками, пытаясь его получить.
Гонсалес пытался создать словарь испано-гуанчский, чтобы потом подготовить русско-гуанчский. Вернувшись и посовещавшись с командирами, отправили еще раз «Петрозаводск» и «Персей» со взводом Мальцева за девушками-гуанчками. Бенкомо, как и обещал, продал тысячу восемьсот девушек за железо и уголь. Как их Мальцев умудрился распихать и никого не уморить – загадка! Его выручало то, что он женился на одной из девушек из первого рейса, и она рассказала остальным, что в том месте, куда они едут, настоящий рай! Еды много, условия хорошие, никто их не обижает, и они не невольницы и не наложницы, а свободные люди.
Кроме того, Мальцев привез весть, что на Тенерифе, или как его называют гуанчи, Ачинете, стало известно о том, что отряд испанцев на острове Апперсифе разгромлен русскими, поэтому менсей Бенкомо хочет породниться с менсеем Дмитрием и прислал ему в жены свою дочь.
– Ох, хитрован! Ну и жук! – только и сумел сказать Дима.
– Не надо, Дмитрий Васильевич! Во-первых, девчонка очень красивая! Сильно Десфину Георгиевну напоминает, только блондинка. А во-вторых, нам этот островок ой как нужен! Он же точнехонько на полпути в Крым! Это было первое, о чем я подумал, – сказал Мальцев. Дмитрий отчетливо понял, что так думают все – хороша Куба, а дома лучше! Лишь те, кто родится здесь и вырастет, не будут стремиться на далекую и чужую родину.
– На Тенерифе можно будет идти лишь тогда, когда научимся лист стальной катать. И большие цистерны делать. И шарикоподшипники делать. Кстати, что там с лампочками?
– Вольфрам получили, но свить спираль пока не получается. Стекло получили, но пока не готовы высокооборотные двигатели для форм. Никак не удается протянуть тонкую проволоку. Рвется, зараза! И ни одного человека, знающего тонкости этого производства. Экспериментируем с температурой и составом сплава. Может, серебром заменить?
– Для первых двигателей я согласен, но продолжайте искать способ протяжки. Ладно, где очередная невеста? Сколько их уже у меня? – схватился за голову Дмитрий. Все вокруг заулыбались. И только Заворотько промолчал. Он пока не подавал голоса, но было видно, что ему все это против шерсти. Человек он пожилой, за пятьдесят, до войны был партработником. Особо ничего не умеет, только бумажки перекладывать, да на митингах кричать. Но отодвигать его совсем в сторону не выгодно!
Люди привыкли, что кроме командиров есть политработники, которым можно в крайнем случае пожаловаться на несправедливость, если она случается, решить какие-то бытовые вопросы, дрязги. Такой громоотвод нужен! Решив при случае поговорить с Иваном Денисовичем, Дмитрий пошел к причалу, где разгружались люди с «Петрозаводска».
Он сразу обратил внимание на двух человек и громадную собаку, лежащую у них под ногами. Оба были одеты в козьи шкуры, несмотря на жару.
– Ачименсей Бенамер, – представился высокий человек с длинным копьем-анапой и опустился на одно колено. Затем он встал и начал говорить, что послан мен-сеем Бенкомо сопроводить его девственную дочь Олору, которая своей девственной кровью свяжет два великих рода между собой. И что она принесет великому Дмитрию много-много сыновей. Девица ни на шаг не приблизилась к говорящим, продолжала стоять рядом с собакой, опустив голову, покрытую сомбреро.
– Мигель, спроси у ачименсея, а не помешает ли этому то обстоятельство, что у меня уже есть жена.
Гонсалес перевел, что их верховный бог Ачихуран позволяет мужчине иметь столько жен, сколько он может прокормить, и развестись с женой, если он не хочет продолжать с ней жить. Жена такого права не имеет. И что Бенамер – вассал короля и всегда носил анапу перед королем и королевой.
– Анапа – эта та палка, которую он держит в руке, – уточнил Мигель.
– Прошу! – показал рукой Дмитрий направление к своему дому. Церемонным шагом ачимейсей направился в указанном направлении, девица и собака пошли за ним, по-прежнему не поднимая головы. Бенамер шел так, как будто он все это уже видел, но тут, как на грех, из-за склада вывернул «Студебеккер», и великий посол в ужасе застыл, как вкопанный! Потом повалился на колени, а собака бросилась за машиной, громко лая! Девица начала оседать, Дмитрию пришлось подхватить ее. Оказалась действительно очень красивой и похожей на Десфину. Только беленькая. «Как она умудряется на таком солнце сохранять такое белое лицо?» – подумал Дмитрий. Пес вернулся, машину он не догнал, но полаял от души. Пришла в себя девица, сразу покраснела, просто залилась румянцем, сделала несколько движений, пытаясь освободиться. Дмитрий отпустил ее, но протянул ей руку. Она беспомощно взглянула на Бенамера, который разрешительно кивнул ей головой. Девушка положила Дмитрию руку на локоть, и процессия двинулась дальше.
Свадьбу пришлось играть по обычаям гуанчей, так как присутствовал посол и практически заключался военно-политический союз двух государств. Результатом была жуткая обида Верочки, которая раскудахталась еще во время подготовки свадьбы. К положению старшей в доме она относилась очень серьезно, но у нее свадьбы не было – они просто легли вместе и проснулись в одной постели, и на следующий день она перенесла свои вещи в дом Дмитрия. А для какой-то новой жены устраивается целая церемония! Ее возмущению не было предела. Дмитрий, за это время хорошо изучивший Верочкины повадки, ударил по самому больному месту: стоило положить ладонь ей на лобок, как у нее спирало дыхание и она замолкала. Как при таком быстром возбуждении она до двадцати лет умудрилась остаться девушкой, было загадкой. Остановив поток ее слов, Дмитрий сказал:
– Все хотят попасть домой! А дорога туда лежит через Тенерифе. Хочешь домой?
Верочка долго молчала, борясь со своими желаниями, потом хрипло сказала, что ее дом тут, а вот муж приволок домой новую бабу.
– Тебя из дома никто не гонит! В доме сорок одна женщина, будет сорок две.
– Но ты же не спишь с ними! Это фикция! А с этой будешь спать! – тут она вскинула руку к лицу, зажала рот и выбежала из комнаты. Ее тошнило. Дима вышел за ней.
– У нас ожидается прибавление?
– Да, уже второй месяц, – сглотнув, ответила Вера.
– Вот и отлично! Твой ребенок будет первым. Ты – первая во всем. А с присутствием Олоры тебе придется смириться, как и с тем, что она будет моей. Это политика.
– Так ты ее не любишь?
– Господи! Какая ты глупая! Я ее сегодня впервые увидел! Все, приведи себя в порядок и умерь свою ревность. Не глупи!
– Я… Я так не могу!
– Значит, тебе придется уйти. Другого варианта нет. Родишь ребенка, выкормишь и уйдешь к другому. Ты не справляешься с ролью старшей жены.
– Хорошо, я попытаюсь.
Верочка соврала. На следующий день, убедившись, что Дмитрий и Олора физически муж и жена, и Олора заняла ее место в постели, она побежала к Заворотько. Чего тот и ждал! Он собрал партийное собрание, на котором стоял вопрос о поведении коммуниста Матвеева. Возмущенным голосом он зачитал заявление гражданки Матвеевой о том, что ее, беременную, бросил муж, коммунист Матвеев, который окружил себя целым гаремом, ведет себя как падишах и совершенно не соответствует высокому званию коммуниста. И произошло то, чего совсем Заворотько не ожидал. Собрание заржало! Все восемьсот коммунистов валялись на траве, давясь от смеха. Потом единодушно сняли вопрос с обсуждения и подняли другой вопрос: соответствует ли поведение коммуниста Заворотько целям и задачам экспедиции? Решили, что не соответствует, толку от него никакого, а чтобы и другим неповадно было, исключили его из состава партийного комитета и сослали на угольный карьер рабочим, Дмитрий его уволил со службы. Заворотько припомнили все его проделки в 23 УР, то, что он загнобил пару-тройку стоящих коммунистов, подвел под расстрельную статью. И то, что за время экспедиции он работал только языком и ложкой. Чернила у него отобрали сразу по приходе в Гранд-Терк. Собрание закончилось, все стали расходиться, подошли несколько человек и сказали, что готовы забрать с собой Верочку.