– Ну, точно сказать не могу, наверное. Я ведь никого не держу, и каждая из них может свободно уйти, если захочет, но не уходят! Только ты, и еще одна ушла, уехала на Гранд-Теркин. Сама попросилась.
– А как Лора воспримет мое возвращение?
– Не знаю. Это неизвестно, но она о тебе никогда не спрашивала. Может быть, и не догадывается о твоем существовании. Она человек из другого времени, и в то время, когда ты ушла, она не говорила по-русски.
– А сейчас говорит?
– С акцентом, но говорит. Медленно, но пишет. А где ты работаешь?
– В госпитале индейском старшей медсестрой, и в школе, преподаю русский язык и гигиену.
– Ну, молодец! Иди!
– Ты не проводишь меня домой?
– Нет, у меня дела, возьми записку, тебе помогут перенести вещи. – Он набросал на листике коры несколько слов, передал Вере и ушел на катере на «Петрозаводск». Вера появилась в доме лишь через несколько дней. Лора спросила о ней, кто это такая.
– Я видела эту женщину на нашей свадьбе, она была чем-то сильно недовольна.
– Тем, что появилась ты. У нее мой ребенок, и раньше она жила в этой комнате.
– Понятно, но у меня тоже твой ребенок, и у Тани. Тебе нравится Таня?
– Хорошая жена. Вы у меня все хорошие, и я вас всех люблю.
– У нас на Ачинете семьи меньше, но у нас просто нет таких удобных домов, мы жили в пещерах.
– Скоро этот дом нам станет маленьким! Надо начинать постройку нового, через три месяца Вера родит первого ребенка, а потом… – Дима, смеясь, схватился за свои щеки и поцеловал жену в животик.
– Королевская семья должна быть большой и сильной, у тебя должно быть много сыновей, это твоя армия, твоя опора.
– Я не король, я командующий. И все люди вокруг – моя семья. За каждого несу ответственность. И за то, куда пойдет страна. Помнишь, что мы заложили новое металлическое судно?
– Да! Был большой праздник.
– Вот закончим его, и мы сможем посетить Ачинет. Твоим родителям и всему Ачинету грозит беда.
– Какая?
– Испанцы. Они хотят владеть этим островом.
– Это наша земля! Мы там живем с того момента, как Ачихуран поднял ее из воды! Ты поможешь отцу?
– Да, мы поможем им. Ведь ты моя жена, и ты с Ачинета, и у нас многие оттуда.
Их разговор прервал звонок телефона. Звонили с угольного карьера. Обнаружена довольно большая группа вооруженных индейцев в боевой раскраске, и внешний вид с араваками не совпадает! Взяв винтовку и Макса Грейхсвитца с радиостанцией, Дмитрий на «Додже» поехал к карьеру, который находился в ста пятидесяти километрах западнее. Интересно, кто такие эти индейцы, и как они попали на остров, и почему ни Эйкьюэйбана, ни Матуото ничего не говорят об этом? Ведь их люди контролируют западную и центральную часть острова.
Индейцы оказались лукоянами, но привел их сюда один из сыновей Матуото. Хватило одного выстрела вверх, чтобы индейцы упали на землю и смиренно ждали, когда их всех свяжут, после этого начали допрос. Отряд большой – двести пятьдесят человек, прибыли на трех больших боевых пирогах. Их лагерь на острове Сьега-де-Авила, там еще около тысячи человек. Туда они пришли на плотах. Так как сибоней отличался от всех окраской, то его отделили от других и допрашивали отдельно. Тут же выяснилась пикантная подробность! Дружил Гуазабара не с кем-нибудь, а с бывшим полковником Заворотько!
Среди мужчин-сибонеев, у которых значительно сократилось количество жен, недовольство! Женщины уходят учиться в школу и не возвращаются, стало некому жевать маниок и варить брагу, стало голодно, потому что конуко делать некому, все молодые и самые красивые девушки ушли, остались старые и замужние, да и те стараются при первой возможности снять набедренную повязку! То есть развестись. Работа в Матвееве легче и сытнее. Да, ее много, иногда непонятной: зачем, например, часами месить глину. Но кирпичи постоянно требуются! Да, старых и некрасивых в жены никто не берет, но если работать, то получишь трехразовое питание, пиво, гамак и противомоскитную сетку, и трудолюбивые женщины уходили на работу в форт. Принимали и с детьми, но с шести лет, которых сажали учиться, а их матери работали на строительстве, готовили пищу, убирали улицы и следили за вывозом мусора. Гуазабара попытался воздействовать на отца, но тот, знавший силу и огневую мощь гарнизона, к тому же связанный клятвой подчиняться гуанину Дмитрию, отказался поддержать молодых воинов, а Заворотько, недовольный полигамией и моральным разложением (по его мнению, он выражался, конечно, покрепче, самым ласковым было слово разврат), нашел с ними общий язык. И направил их к соседям! Решил импортировать революцию, рассчитаться с Матвеевым за свой позор. А потом, когда начнутся боевые действия на Кубе, выйти эдаким пророком, что вот: «Я же говорил!
Я предупреждал! Довели народ до ручки!» Сам он не был в момент высадки на острове и плохо представлял себе боевую мощь лукоян и сибонеев. Начитался Фенимора Купера и представлял их могучими и опытными воинами и следопытами. Интриган! Дмитрий послал за ним и за отцом Гуазабара. Но Иван Захарович предусмотрительно куда-то слинял, увидев, как провалился его план: кровь не пролилась, а у экспедиции появился повод для окончательной разборки с ним, и повод посетить Багамские острова. Матуото прибыл на четвертые сутки. Он уже был в курсе, что натворил его сын, длинное ухо работает быстро. Оказывается, подзатыльник – интернациональный жест! Гуазабара съежился, отца он боялся. Поселенцы были его врагами, и он старался держать марку и выглядеть воином, а присутствие отца превратило его в нашкодившего мальчишку. Выяснилось, что ему отказала девушка, к которой он сватался, он хотел сделать ее четвертой женой, и в тот же день Туана ушла в школу и вышла замуж на поселенца. С этого времени и возникло желание рассчитаться с поселенцами. Его развязали. Матвеев решил, что говорить надо на аравакском. Начал издалека:
– Ты знаешь, что мы с великими курили трубку мира, и все признали меня гуанином?
– Я это знаю, великий гуанин!
– Это касается всех? Или кто-то может нарушить слово?
– Нет, это касается всех, и никто не может пойти против воли гуанина.
– Я, великий гуанин, заставлял тебя что-то делать, что противоречит тому, чему тебя учил твой великий отец?
– Нет, великий гуанин. Ты сказал, что все могут жить так, как жили раньше, и верить в тех богов, какие у кого есть. Но наши женщины ушли к вам.
– Их гнали к нам насильно? Их отбирали у тебя?
– Нет, великий гуанин, они ушли сами! Ни ты, ни твои люди не заставляли их уйти, наоборот, не всех брали к себе. Но они уходят и уходят!
– Ты пытался думать, почему они так поступают?
– Когда вас не было, они так не поступали.
– Правильно, у них появился выбор! Что ты им можешь дать такого, чего нет у нас?
– Ничего, великий гуанин! У вас всего больше: и еды, и украшений. И еда у вас вкуснее, и москитос не кусаются.
– А ты думал, почему у нас всего много?
– У вас, великий гуанин, есть «гудящие»!
– А почему у нас они есть, а у тебя их нет?
– Я не знаю, великий гуанин.
– Именно поэтому у тебя их и нет! Потому что ты ничего не знаешь и никогда не работал. Ты только охотился, ловил рыбу, ел и спал. А ты видел, сколько у нас все работают: и воины, и женщины?
– Да, великий гуанин, у вас все выполняют все работы, а нам Ке’, Ки’ и Ку’ сказали, что мужчина – это «Гуазабара», поэтому отец мне и дал это имя, я – воин!
– Ты – плохой воин. Тебя взяли в плен, и ты ничего не смог сделать!
– Я могучий воин! Попробуй убить меня! – у него сжались кулаки и глаза засверкали. Дмитрий ударил его ногой в грудь, неожиданно и сильно. Парень упал, отдышался, перевернулся на грудь и стал стучать кулаками по земле.
– Ты сильнее и более могучий воин, чем я, великий гуанин! Я достоин только смерти! – сказал он спустя некоторое время.
– Нет, мальчик, тебя не убьют, это слишком легкий выход для тебя, хоть ты и хотел принести войну на наши земли. Ке’, Ки’ и Ку’ (боги земли, воды и войны) отвернулись от тебя за это. Ты станешь поселенцем, но не сразу, а когда выучишь наш язык, научишься работать, как мы, когда принесешь пользу нашей сабане. Тогда найдется варише (женщина), которая захочет стать твоей лиани (женой). Это сказал я, великий гуанин!
– Ты мудр, гуанин Дмитрий! Это великое испытание для него! Пройдет через него, станет снова мужчиной! – сказал молчавший все это время Матуото. – Иди, женщина!
– Стоять! Нет, никакой он не женщина. У нас нет такого деления. Он – рабочий. И когда почувствует гордость за выполненное им дело, тогда он и станет мужчиной. Это не наказание, это познание себя, что он тоже может работать, как поселенец, построить настоящий дом и завести себе столько жен, сколько сможет прокормить.
– Хоп! Я согласен с тобой, гуанин Дмитрий.
С этого момента в форт начали приходить в школу и молодые люди. А это тысячи рабочих рук, пусть неумелых, но нашим людям не привыкать, они просто повторяют подвиг Магнитки, Днепрогэса, Беломорканала и других «великих строек». Когда небольшая группа инженеров, с помощью вот таких вот деревенских парней и девчат от сохи, строила индустриальные гиганты СССР, продукцией которых СССР разгромил Германию. И Гитлеру ничего не помогло! Ни то, что инженеров у него было многократно больше, ни то, что их техника была многократно лучше. Пришли такие вот простые деревенские парни и не только, и намылили всем гитлеровским воякам холку!
Осенью в Матвееве запустили коксовую батарею, начали собирать и запрессовывать коксовый газ, который был нужен для разогрева металла при прокате. Да, это не индустриальный гигант типа Магнитки, там все оборудование было американским и немецким, это не закуплено по импорту, а произведено в пятнадцатом веке на некогда пустом берегу залива Матвеева, который у нас на картах обозначается заливом Гуантанамо, с крупнейшей американской военно-морской и военно-воздушной базой в Карибском регионе. И на тот момент ни одно государство в мире не имело такой индустриальной мощи! Да, ширина стального листа меньше двух метров, толщина не может быть меньше трех миллиметров, но работает домна, конвертер Бессемера с воздушным поддувом, коксовая батарея и мартен. А все силы переброшены на строительство гидроэлектростанции, где монтируется турбогенератор 750 киловатт, большего пока не сделали, и требуется закончить плотину и приступить к заполнению водохранилища. А в декабре вышла первая газета, и в школах перешли с коры на бумагу!