а стрелы, вышки. На вышке человек ходит, но не докричаться! Чуть в стороне флаги красные на мачтах. Почесав репку, чумаки тронулись туда.
– Стой, стрелять буду!
– Че молвил? Мил человек! Нам туда нада! Мы чумачить пришли!
– Стой, стрелять буду!
– Че сказал? Моя твоя не понимай, открывай ворота, чужеродец, там наш участок, я Гирею пожалуюсь, он тебе яйца поотрывает, что у него соли не будет.
– Стой, стрелять буду! – и очередь поверх голов. Тут до чумаков дошло, что лучше не шуметь! Отъехали в сторону, встали лагерем. Двоих послали договариваться, четверых – искать обходной путь. Добыча соли – процесс длительный: готовят площадку мелкую, куда запускают воду, затем огораживают валиком земли. Делают это с первыми морозами, а весной эта вода начинает испаряться, к концу лета там уже кристаллы соли образуются, ее собирают на деревянный щит и ставят на солнце сушиться, затем в мешки пересыпают. И так до первых морозов, потом в обратный путь трогаются, подготовив площадки на будущий год. А тут какой-то кретин проволоку повесил и стреляет!
На шум выстрелов появился начкар. Целый старшина 2-й статьи. «Бальшой» начальник. Он уже служил в Нарве, так что по-славянски понимает. Объяснил, что Крымского ханства нет, Гирею жаловаться надо на той стороне Азова, если найдете. Приказа пропускать ни на кого нет, но начальству он позвонит. Ждите ответа. Проволока уходит в море и в Сиваш, возможности обойти нет, видно, что она далеко тянется. Ждите ответа! Правда, без музыки! Только неумолчный гул слепней днем, да комаров ночью.
На третьи сутки чубы у казаков встали дыбом! Вся в клубах пыли по степи неслась странная колесница без коней, подпрыгивая на кочках. Сзади грохотала и скрежетала еще одна, клинообразная, впереди колеса, сзади – не пойми что, но пылищи она поднимала много больше. Колесницы остановились у домика, где жил большой начальник. Тот выскочил из дверей, вытянулся и поднес руку к шлему на голове. От большой колесницы отцепили ее часть и куда-то покатили, потом обратно прицепили ее к большой. Поднялся заборчик из проволоки, преграждавший путь, и из-за проволоки вышло три человека, которые направились к чумакам. Молодой худощавый, безбородый и безбронный человек подошел к ним и сказал:
– Зря приехали! Гирей все колодцы потравил.
– Зачем?
– Так выгнали мы его.
– А вы кто такие?
– Русские, из Ливонии и с Канар. Я – губернатор Крыма. Зовут меня Александр. До этого был губернатором в Нарве. Может, слышали.
– Как не слышали! Слыхали, что мир у вас с Русью и Литвой. А нас-то чего тогда не пускаешь? Мир же у нас.
– Говорю, же, воды нет. Видел, что мы воду привезли на пост?
– А как же быть? Соль ведь нужна! Осень скоро, все пропадет!
– Ну, соль мы вам продадим, это – не проблема.
– Так у вас чумаки есть?
– Нет, солеваров здесь нет. Говорю же, воды нет, не выжить в степи. Чистим колодцы, весной вода будет. А соль привезем, прямо на Днепр. Сколько нужно и когда доставить?
– Покаж! Соль – товар тонкий!
– Пошли.
– А что ж ты, мил человек, без брони и оружья по степи ходишь? Заборонют!
– Не-а! Не успеют, – улыбнулся Саша, поправив автомат.
К соли вопросов не оказалось: чистая, без земли, хорошего ровного помола, а не кристаллами, как у них. И на вкус совсем не горькая. Не морская, как в Крыму.
– Уважил, уважил! А где берете?
– На Канарах и на Крите, слыхал?
– Нет! За морем, что ли?
– За морем.
– И почем?
– Полсотни за пуд.
– Тогда пудов четыреста возьмем. Больше не взять, возов мало.
– Так я ж говорю, что сами привезем. Куда везти? – и Саша достал карту. У чумака глаза на лоб вылезли. Немного осмотревшись, он понял, что это план, узнал знакомые изгибы Днепра.
– Вот тут. А вот это место неправильно нарисовано.
– Я знаю. Так будет. Скоро. Сколько вам времени надо, чтобы назад попасть?
– Десять ден.
– Ну, значит, через дюжину и встретимся. Бывай! – он хлопнул по плечу чумака, сел в машину. Рыкнули двигатели Доджа и М-3, они развернулись и попылили по дороге. Начкар рукой показал на выход с поста, чумак, подтянув пояс, пошел к своим, унося образец соли в стеклянной банке.
По приезде в Феодосию, Архипцев связался с Дмитрием и доложил о приезде чумаков. Получил инструкции. На малый снабженец погрузили соль, пряности, перец, кукурузу, картофель, плуги, косы, слесарный и кузнечный инструмент, железные и стальные болванки, бутылки, банки, стекло, ворвань, мыло и прочие товары. Взяли под завязку – шестьсот тонн. На LCU погрузили бронетранспортер и взвод морской пехоты смешанного состава: и русские, и гуанчи. Экспедиция вышла из Кафы и пошла к лиману. Вода весело расступалась перед носами кораблей. Рядом резвились дельфины. Показался Меганом. Затем берег ушел вправо, а кораблики продолжали идти к Аюдагу. Топать более суток, но море здесь очень красивое! Стемнело у Фороса, к Тендровской косе подошли утром. Вошли в лиман, у Кара-Кермена или Очакова грохнула пушка, приказывая пристать. Сбросили ход, пошли к крепости. Крепость маленькая и плохонькая. Сидит в ней Богдан Глинский, татарский князь, присягнувший Литовскому князю и принявший сначала католическую веру, а теперь православие. Гавань за крепостью еще не вырыта, пришлось подходить прямо к ней. Снабженцу не пройти, мелко, он лег в дрейф, а LCU подошла к причалу.
– Откуда, куда, зачем?
– Из Кафы на пороги, с товаром, Канарское и Ливонское королевство. У нас мирный договор с Александром и право беспошлинной торговли на его землях.
– Грамоту кажи!
Показали грамоту, но десятский явно неграмотный, а про князя сказал, что он спит.
– Что, даже пушкой не разбудить? – придуриваются, что-то хотят поиметь или нарываются на неприятности. Князь появился почти через час. К этому времени все ближайшие посты были перекрыты штурмовой группой. Цели распределены, но на вид – мило интересующиеся экипировкой черкасских казаков солдатики. Бой не состоялся! Князь видел Александра у Литовского Александра, поэтому они мило обнялись, инцидент был исчерпан. Обменялись подарками, и разошлись, к большому неудовольствию остальных казаков, желавших немного погреть руки. Бедолаги не знали, как им повезло.
Начали подниматься по Днепру, но из-за задержки в Очакове дойти до порогов не успели. Стали на якоря ближе к левому берегу, и заночевали. Утром двинулись дальше. Дошли до Байды, там встали. На высоком правом берегу показались люди. Люди оказались и на Байде, и на острове Хортица. Довольно много, вид – разбойничий. Казакуют. Женщин, по меньшей мере на острове, не видно. Командует здесь атаман Сирый, как говорил чумак. Народу много, до полка. «Снабженец» по приказу Сашки перестал подрабатывать машиной и чуть сдрейфовал вниз. Наконец нашли чумака, тот сказал, что да, люди пришли торговать, а не драться. LCU пристала к правому берегу, поручкались с Сирым.
– Нам князи не указ! Пошлину платить будешь!
– Значит, в этом году будете без соли! – сказал Саша и развернулся, чтобы идти, атаман попытался ухватить его за плечо и тут же был сбит подсечкой, и ему в лоб уткнулся ТТ. А с борта, под ноги казакам, хлестнула очередь из пулемета.
– Аккуратнее, братец, на поворотах! Лоб ведь не железный.
– Руку пусти! – Саша отпустил его, тот быстро перевернулся и схватился за саблю, но ТТ дважды выплюнул гильзы, и пули прошли в нескольких миллиметрах возле ушей. Это отрезвило атамана. Он остановился и со стуком вогнал саблю в ножны.
– Лихо! И все такие?
– Все. Если не успокоишься, то воронам будет, что поклевать.
– Ладно, кажи, что привез.
– Кажи, что привез, княже. Повтори.
– Кажи, что привез, княже.
– И останови своих дураков на острове! Иначе потоплю.
С острова отчалили несколько десятков лодчонок с казаками. Сирый отошел на несколько шагов и прокричал, чтобы возвращались. Но послушались не все. Пришлось дать очередь под нос впередиидущей лодки.
– Поворачивай! – еще раз прокричал Сирый и выразительно погрозил кулаком. На лодках затабанили и неохотно пошли назад к острову.
Матросы принесли образцы товаров.
– Знатный товарец! А пистоль такой продашь?
– Нет, его заслужить надо. Так не продается.
– Ладно! Пусть подходит. Пошлину платить не надо!
«Снабженец» встал параллельно берегу и отдал якорь. Под борт встали шлюпки. Чумак, который готовился к этому дню, расплатился и начал выгрузку соли. Соль подавали краном, через весы. Чумак, который увидел весь товар, был, видимо, человеком богатым, он сразу смекнул, сколько удастся наварить за такой товар, поэтому, передав дела по приемке соли помощнику, пошел договариваться с Сашей, что он может забрать много больше всего и представлять интересы Кафы здесь.
– Сирый мой друг, я сейчас с ним обговорю все, и он согласится за толику малую. Дозволь, княже!
– Фактория? Ну, а почему нет? Вот только причал нужно построить, так выгружаться неудобно.
– Сробим! Я сейчас! – он кинулся в лодку, в несколько взмахов был уже на берегу и кинулся куда-то бежать. Появился через час с Сирым. Вид у атамана был недовольный, но увидев, сколько тут товаров и каких, он преобразился.
– Княже! Ты уж меня звиняй, сразу не разобрал, вид у тебя такой странный, ни соболей, ни шапки, вот и оплошал! А Хорней дело говорит! Причал тут соорудим, склад тоже. Я своих зараз поучу, чтобы службу несли справно.
– Ладно, не гневаюсь. Вот, возьми для своих пива, – Саша показал на бочку.
Но вечером распрощались с Хорнеем и пообещали прийти тогда, когда будет готов склад и причал. Бегающие глазки атамана совершенно не внушали доверия.
А на обратном пути зашли опять в Очаков и договорились там, что будут строить причал за крепостью.
Месяца через три, уже перед ледоставом, в Очакове появился Хорней.
– Как же так, княже? Со мной ведь договаривались! По рукам били! Мы причал и склад сладили. А ты ни ногой!
– А не понравился мне твой Сирый! Скользкий какой-то. Глазенками туда-сюда. Жаден он!