— Однако ты должна понимать, что, разрешая тебе поехать, я делаю для тебя исключение, так как официально ты можешь покинуть школу только в каникулы. Но учитывая все обстоятельства — то, что твоя семья за границей, — я подумала, что выходные в гостях у Кэри-Льюисов только пойдут тебе на пользу.
— О, я так вам благодарна!
— Ты поедешь вместе с Лавди в субботу утром и вернешься с ней в воскресенье вечером. Я позвоню твоей тете Луизе и поставлю ее в известность; она — твой законный опекун и должна быть в курсе всех твоих дел.
— Я уверена, она не будет против.
— Я тоже так думаю, но необходимо соблюсти все формальности, к тому же, этого требует вежливость. Итак… — Директриса встала и улыбнулась, давая понять, что разговор окончен; Джудит поспешно вскочила со стула. — Вопрос решен. Я дам знать миссис Кэри-Льюис. Теперь можешь идти и сообщить Лавди приятную новость.
— Хорошо, мисс Катто, и огромное вам спасибо…
— И не забывай, — мисс Катто повысила голос, — чтобы никакой беготни в коридорах!..
Джудит нашла Лавди в ее классе — вместе с другими девочками она дожидалась звонка на обед.
— Лавди, как ты могла не сказать! Гадкая девчонка!
Но Лавди заметила восторженное, счастливое выражение на разрумянившемся лице подруги и радостно взвизгнула.
— Не-Бегай-По-Коридору дала добро! Она согласилась! Вот уж не думала, что это получится!
Они схватились за руки и начали исступленно прыгать, точно воины дикого племени, исполняющие ритуальный танец по случаю одержанной победы.
—Но ты никогда не говорила мне, что просила свою маму…
— Я обещала ей, что ничего тебе не скажу. Мы боялись, что мисс Катто не согласится, а что может быть хуже разочарования? Ты не представляешь, чего мне стоило держать наш план в секрете! Это была мамина идея. Я рассказала ей о тебе, и она говорит: «Пригласи Джудит к нам», а я говорю ей, что тебя не отпустят из школы; тогда она отвечает: «Предоставь это мне». И ей удалось. У нее всегда получаются такие штуки. Папчик любит повторять, что она женщина с величайшим даром убеждения. Ах, это будет здорово! Мне не терпится показать тебе все. Скорей бы… Чего это ты вдруг погрустнела?
— Просто вспомнила, что у меня нет никакой одежды, кроме школьной. Вся моя домашняя одежда — у тети Луизы.
— О Господи, что за ерунда. Возьмешь что-нибудь из моей.
— Твои вещи мне будут маловаты.
— Ну, тогда одолжишь у Афины. Или у Эдварда. Какая разница, в чем ты будешь одета? А я покажу тебе…
Но тут их разговор был прерван резким звонком на обед.
— Почему так хорошо дома, — сказала Лавди своим громким, звучным голосом, — так это потому, что там нет этих проклятых звонков! — И, получив от шокированной классной старосты «галочку» за поведение, вызывающе засмеялась.
Отъезд был намечен на десять часов утра. Девочки уже оделись, собрали вещи и были совсем готовы, когда Лавди вдруг осенила очередная блестящая идея.
— Твой кедровый ларец!
— Что такое?
— Давай возьмем его с собой. Сможем показать его маме. Джудит засомневалась:
— А ей будет интересно?
— Ну, конечно же, интересно, что за дурацкий вопрос! Я уже рассказала ей о нем.
— Экономка придет в ярость.
— Отчего ей приходить в ярость? Она только рада будет избавиться от лишней вещи, загромождающей ее шкаф. Ну, а если она и будет недовольна, то нам-то какое дело? Если хочешь, я сама к ней схожу…
Но в конце концов они пошли вместе. Экономку они нашли в палате для больных, она пичкала какую-то тщедушную девочку солодовым экстрактом с ложечки. Как и ожидалось, она не выразила ни малейшей радости по поводу их прихода.
— Вы еще здесь? — Экономке не понравилось, что мисс Катто делает ради Джудит исключение из правил и отпускает ее на выходные к Кэри-Льюисам; она не скрывала своего неодобрения с того самого момента, как узнала об этой затее. — Если я не ошибаюсь, вам пора уезжать.
— Да, мы как раз собирались, — начала вкрадчивым голосом объяснять Лавди. — Но подумали и решили, что возьмем с собой ларец Джудит. Так он и вам больше не будет мешать, — прибавила она лукаво.
— Зачем вам понадобилось брать его с собой?
— Маме очень хочется посмотреть его. И у меня есть ракушки, которые мы хотели бы положить в ящички,
— Что ж, очень хорошо. Он внизу в медицинском шкафу. Но не приносите его опять ко мне, здесь не так много места, чтобы хранить чужие вещи. Слушай, Дженифер, может хватит притворяться, что тебя сейчас стошнит? Это всего лишь солод, и он очень полезен для здоровья.
Девочки вызволили сундучок из его временного убежища, попрощались с экономкой и выскользнули вон; Джудит несла свое сокровище, а у Лавди в каждой руке было по сумке с самыми необходимыми для поездки вещами. Вниз по лестнице, потом по длинному коридору, самым скорым шагом, каким только возможно, не переходящим, однако, в запрещенный бег. Через столовую, через вестибюль…
Диэдри Лидингем прикрепляла расписание игр к обшитой грубым зеленым сукном доске объявлений.
— Куда это вы направились? — спросила она начальственным тоном.
— Домой, — бросила Лавди, и без дальнейших разъяснений они, пулей вылетев из открытых дверей, сбежали вниз по каменным ступенькам, оставив старшую ученицу стоять с разинутым ртом.
Стоял чудесный день — настоящая суббота: холодно и ветрено, по абсолютно голубому небу несутся большие белые облака.
Машина Кэри-Льюисов уже стояла на гравиевой площадке, миссис Кэри-Льюис ожидала их за рулем, а на сиденье возле нее сидел Пеко Пекинесский.
Машина была великолепна — новый темно-синий «бентли» с длинным блестящим капотом и огромными серебристыми фарами. Несмотря на прохладную погоду, складной верх автомобиля был опущен. Миссис Кэри-Льюис была в манто, а вокруг головы обмотан блестящий шелковый платок, чтобы волосы не лезли в глаза.
Лишь только они появились, она подняла руку.
— Ах, вот вы, милые мои! Я уже отчаялась вас дождаться. Вы опоздали на пять минут.
— Мы ходили за ларцом Джудит. Мама, это — Джудит.
— Здравствуй, Джудит, рада тебя видеть. Боже мой, а он прилично весит! Положите это все на заднее сиденье. Лавди, ты садись сзади и возьми к себе Пеко, а Джудит пусть садится со мной. Какое изумительное утро! Я не устояла перед искушением и опустила верх, в воздухе такой восхитительный аромат. Пеко, угомонись сейчас же! Ты же любишь сидеть на заднем сиденье. Держи его хорошенько, Лавди, а то он бросится в погоню за какой-нибудь коровой или овцой. Ну что, все готовы?..
И, не тратя времени на лишние разговоры, она включила зажигание. Мощный двигатель заурчал, и машина тронулась. Джудит откинулась на мягкую кожаную спинку и тайком испустила глубокий удовлетворенный вздох: последние несколько дней ее преследовали предчувствия, что случится нечто непредвиденное, и их планы сорвутся. Но ничего не произошло — слава Богу! Они проскочили в ворота, поехали по дороге, и вскоре «Святая Урсула» осталась позади и из настоящего стала прошлым.
Лавди трещала без умолку.
— В последний момент мы решили взять с собой ларец, и экономка разозлилась… да, Джудит? Понять не могу, отчего она вечно такая раздраженная, отчего она не может быть, как Мэри? Боюсь, мы с Джудит не очень-то ей по душе. Правда, Джудит? Ма, а кто у нас будет в эти выходные? Кто-нибудь особенный?
— Вообще говоря, никого особенного. Только Томми Мортимер приедет из Лондона.
Ого-го! — игриво воскликнула Лавди и хлопнула мать по плечу. — Томми Мортимер — это мамин ухажер, — пояснила она Джудит. — Он всегда привозит ей в подарок самые дорогие шоколадные конфеты из «Хэрродз»[23].
— О, Лавди, что за вздор ты мелешь! — Однако миссис Кэри-Льюис ничуть не казалась раздосадованной словами дочери — они позабавили ее, и только. — Джудит, ты не должна верить ни единому слову, которое произносит этот ребенок; да ты и сама, наверно, уже поняла.
— Я говорю истинную правду, это тебе прекрасно известно. Афина считает, что уже много лет Томми от тебя без ума, поэтому он так и не женился.
— Афина любит выдумывать всякую чепуху даже больше, чем ты.
— Ты не получала от нее писем?
— Ах, дорогая, что за глупый вопрос! Ты же знаешь, в отношении писем Афина безнадежна. Зато Эдвард черкнул несколько строк. Пишет, что взял второе место по ракеткам[24]. А сегодня утром заявился Джереми Уэллс. Его пригласил папчик, и они втроем — папчик, Томми и Джереми — отправились в лес стрелять голубей.
— Джереми… Господи, я не видела его целую вечность! — Лавди любезно принялась просвещать Джудит: — Он очень славный. Когда-то Джереми был учителем Эдварда, еще в то время, как Эдвард готовился к поступлению в Харроу. И еще он был как бы кавалер Афины. Он брал ее на вечеринки, когда ей было лет шестнадцать. Его отец — наш семейный врач. А папчик просто души в нем не чает, потому что Джереми здорово играет в регби и в крикет, он капитан команды нашего графства.
— Дорогая, он любит его не только поэтому…
— Во всяком случае, он всегда ездит в Твикенхем, когда играет Корнуолл, а летом — на Лордз-Крикет-Граунд. И не устает твердить, какой Джереми первоклассный стрелок и какую уйму фазанов он перестрелял.
Диана Кэри-Льюис снисходительно рассмеялась.
— В этом есть доля правды, — согласилась она, — и все же я думаю, что их дружба не сводится к пальбе по всему, что пролетает мимо…
Джудит уже не слушала. Она начала немножко нервничать. Столько людей, столько нового, и весь этот мир бесконечно далек от всего, к чему она привыкла. Она очень надеялась, что в ближайшие два дня не опростоволосится и не обескуражит всех, себя в первую очередь, какой-нибудь бестактностью или невежественным промахом. Что касается Лавди, то Джудит никогда не слышала, чтобы кто-нибудь из детей так разговаривал со своей матерью. Непринужденно болтая с ней, точно со своей одноклассницей, и даже поддразнивая насчет ее «ухажеров». Томми Мортимер. Более чем кто-либо другой из упомянутых он вызывал недоумение Джудит. У матерей, которых она знала, вообще не было «ухажеров», а если таковые и имелись, то это держалось в строжайшей тайне. Однако миссис Кэри-Льюис, похоже, совершенно не стыдилась того, что у нее есть поклонник-мужчина; пожалуй, даже гордилась этим. Она не только ни капли не беспокоилась, что вся ее семья (включая, по-видимому, и ее мужа) знает об этом, но и с удовольствием позволяла обсуждать такую деликатную тему.