спальне. И вот он пришел сам. Он опередил ее, и ей было неловко и стыдно за свое бестактное поведение.
— Я буду через минуту, Томас. Скажи ему.
— Я принесу вам чай.
— Зто было бы чудесно.
Томас поклонился и бесшумно вышел. Джудит, захваченная врасплох, бросила свои сборы, ополоснула потные руки и лицо и попыталась придать более или менее сносный вид слипшимся волосам. Ее легкое с короткими рукавами платье было не первой свежести и не идеальной чистоты, но приходилось довольствоваться тем, что есть. Она сунула босые ноги в сандалии и пошла с повинной к Хьюго.
Он стоял, прислонившись плечом к столбу веранды, спиной к ней, и глядел в сад. Хьюго был в форме, только фуражку бросил на сиденье стула.
— Хьюго!
Он обернулся.
— Джудит.
В его лице она, к счастью, не прочла ни укора, ни раздражения. Как всегда, он просто был рад ее видеть.
— Ах, Хьюго, я сгораю от стыда!
— С чего вдруг?
— Мне давным-давно следовало тебе позвонить и ввести в курс всего происходящего. Но столько дел нужно было переделать, и у меня руки не доходили. Я ужасно перед тобой виновата!
— Перестань себя корить.
— И я в таком неопрятном виде… но все чистое уже уложено.
— Ты выглядишь прекрасно. И, определенно, чище меня. Я весь день пробыл в Катакарунде. И вот решил забежать на обратном пути в Форт.
— И очень хорошо сделал. Потому что завтра мы уезжаем.
— Уже?
— Я прикрепила на туалетный столик бумажку, чтобы не забыть позвонить тебе.
— Возможно, мне самому надо было с тобой связаться. Но, зная ситуацию, я подумал, что лучше не беспокоить тебя.
— Я бы ни за что на свете не уехала, не попрощавшись. Он поднял обе руки, как бы уступая ей, и сказал:
— Не будем больше об этом. Ты забегалась, я тоже устал. Давай присядем и просто расслабимся.
Пожалуй, это было лучшее предложение из всех, услышанных ею за день. Со вздохом облегчения она опустилась в шезлонг Боба, откинулась на подушки, поставила ноги на подставку. Хьюго придвинул табурет и сел напротив, наклонившись вперед и положив локти на голые загорелые колени.
— Итак, начнем с начала. Завтра ты уезжаешь.
— Весь день я пытаюсь заниматься сборами.
— А как же служба? Твоя работа?
— Сейчас я в отпуске, а когда вернусь домой, получу увольнение со службы по семейным обстоятельствам. Все улажено. Командующая ВВС в Коломбо обо всем позаботилась.
— Как вы будете добираться?
— На транспортном судне. Бобу в последний момент удалось забронировать для нас пару коек.
— Ты говоришь о «Тихоокеанской королеве»?
— Да. Как ни странно, это тот самый старый лайнер, на котором я приплыла сюда. Только на этот раз давка будет неимоверная. С Цейлона возвращается домой много семей, и еще будет контингент ВВС из Индии. Но это неважно. Важно только то, что мы попали на корабль и возвращаемся домой. — Она улыбнулась, опять чувствуя за собой вину. — Стыдно в этом признаться, но все становится легче, когда твой дядя — контр-адмирал. Боб не просто нажал на все пружины — он по ним чуть ли не кулаками молотил. Висел на телефоне, пустил в ход все связи. Это он все устроил.
— А Тринкомали?
— Туда я уже не вернусь.
— А твои вещи, которые там остались?
— Все ценное я взяла с собой в Коломбо, остались только несколько книг, кое-какая заношенная одежда и моя зимняя форма. Мне все равно, что со всем этим станется. К тому же, на прошлой неделе мы с Джесс целый день провели в «Уайтэвей и Лейдло» и скупили полмагазина. Запаслись на все случаи жизни.
Он улыбнулся.
— Мне нравится, как ты это сказала.
— Сказала что?
— Мы с Джесс. Звучит так, как будто вы никогда не расставались.
— Разве это не чудо, Хьюго? Такое бывает только во сне. Со стороны может показаться, будто мы никогда не разлучались, но я до сих пор просыпаюсь по ночам и спрашиваю себя: не приснилось ли мне все это? И только когда включу свет и увижу ее, спящую на другой кровати, — убеждаюсь, что все это реальность.
— Как она?
— Чудесная девочка. Удивительно стойкая. Потом, в будущем, могут возникнуть проблемы — физические или психологические. Но пока создается впечатление, что из всех испытаний она вышла победителем.
— Где она сейчас?
— Боб повез ее в зоопарк. Она хотела посмотреть на аллигаторов.
— Жаль, что я не застал ее.
— Они должны скоро вернуться. Посиди до их прихода.
— Не могу. Я приглашен на коктейль к главнокомандующему. Если опоздаю, попаду под трибунал.
Их беседа была прервана появлением Томаса, который принес на подносе чай. Хьюго наклонился вперед и пододвинул столик, Томас с обычной своей церемонностью поставил поднос, поклонился и удалился.
Когда он ушел, она сказала:
— Я знаю, Боб рассказал тебе обо всем — о Джесс, о лагере на Яве… А рассказывал ли он о Гасе Каллендере?
— Кто это?.. Хочешь, чтобы я побыл хозяюшкой и разлил чай?
— Да, будь добр. Вижу, что он ничего не говорил. Необыкновенный случай. Это произошло утром того же дня, когда мы узнали, что Джесс жива. Ты знаешь об этом госпитальном судне, об «Орионе», с освобожденными военнопленными из Бирмы?
— Да. Оно останавливалось у нас на день, отплыло тем же вечером.
— Так вот, меня в числе прочих командировали встретить сошедших на берег… — Он подал ей чашку, и вокруг распространился свежий аромат китайского чая с лимоном, но чай был еще слишком горячий, и она поставила чашку с блюдцем себе на колени. — …И там был этот человек, капитан полка «Гордонские горцы»…
Она рассказала ему о поразительной встрече с Гасом. О том, что считала Гаса погибшим и вдруг увидела его живым; о том, как поехала с ним в «Галле-Фейс»; о трогательной сцене со стариком метрдотелем; о бутылке виски «Блэк-энд-Уайт», Рассказала, какой Гас был из себя, как он был одет и как она посадила его в такси и они простились.
— А потом я вернулась сюда и даже в дом войти не успела, как появляется Боб и говорит мне, что Джесс жива. А ведь я не чаяла уже никогда увидеть ни ее, ни Гаса! И все — в один день! Ну, не удивительное ли совпадение, Хьюго?
— Поразительное, — согласился Хьюго, его и вправду впечатлил рассказ Джудит.
— Только вот за Гаса я беспокоюсь. Его старики родители умерли, пока он был в плену и строил эту железную дорогу; в Рангуне ему сообщили об их смерти, Больше родных у него не осталось. Ни братьев, ни сестер. Чувствую, невеселое у него будет возвращение.
— Где он живет?
— Где-то в Абердиншире. Я не слишком хорошо его знала. Он был другом моих корнуолльских друзей, гостил у них летом перед войной. Тогда-то я с ним и познакомилась, и с тех пор мы больше не встречались. До того самого дня, когда я увидела его на Гopдонз-Грин.
— У него есть свой угол?
— Да. Я думаю, это какое-то большое имение. Проблем с деньгами, во всяком случае, не замечалось. Он учился тогда в Кембридже, а до того — в Рагби. И разъезжал в очень элегантной и мощной «лагонде».
— Ну, тогда, я думаю, можно за него не волноваться.
— Но люди, Хьюго, это ведь тоже важно! Родственники, друзья…
— Если он служил в шотландском полку, у него не будет недостатка в друзьях.
— Надеюсь, что так, Хьюго, очень надеюсь.
Чай остыл. Джудит взяла чашку и отпила немного; по телу разлились тепло и в то же время бодрость. Все еще думая о Гace, она сказала:
— Но я не должна терять его из виду.
— А тебя кто ждет дома?
— Развеселая женская компания, — засмеялась она.
— А Джесс?
— Рано или поздно она пойдет в школу. Пожалуй, попозже. Она заслужила небольшие каникулы — немножко времени, чтобы привыкнуть к новому месту, осмотреться, отдохнуть.
— Значит, ты возвращаешься в круг друзей и родных.
— Да.
— И нет никакого пылкого обожателя, который ждет-не дождется твоего возвращения, чтобы надеть на твой пальчик обручальное кольцо?
Иногда трудно было понять, шутит Хьюго или говорит серьезно. Она посмотрела ему прямо в лицо и поняла, что он не шутит.
— Почему ты спрашиваешь?
— Потому что, если таковой мужчина имеется, я бы сказал, что ему крупно повезло.
Она взяла свою чашку и наклонилась, чтобы поставить ее на столик.
— Хьюго, я бы очень не хотела, чтоб ты думал, будто я просто тебя использовала.
— У меня никогда не возникло бы подобной мысли. Просто я оказался рядом, когда у тебя была тяжелая полоса. Я только жалею, что у нас было так мало времени.
— Мы уже говорили об этом раньше. Вряд ли от этого что-нибудь изменилось бы.
— Да. Наверно, ты права.
— И тем не менее, все было прекрасно. Наша встреча и все, что мы делали вместе. Война кончилась, и, оказывается, ей не удалось уничтожить все те простые маленькие радости, тривиальные мелочи, которыми люди занимались раньше. «Только любовь я могу тебе дать, крошка», танцы при луне, покупка нового платья, хихиканье над ужасной Мойрой Барридж, Все такое незначительное и вместе с тем крайне важное. Я так тебе благодарна. Кто еще мог бы вернуть, воскресить все это для меня, если бы не ты.
Он потянулся к ней и взял ее руку в свои ладони.
— Увидимся ли мы еще? Когда я вернусь в Англию? Вообще когда-нибудь?
— Конечно. Тебе непременно надо приехать ко мне в Корнуолл. У меня сказочный дом почти у самого моря. Ты мог бы приехать во время летнего отпуска. Один или с какой-нибудь очаровательной приятельницей. Со временем привез бы с собой жену и детей, и мы всей компанией ходили бы строить песочные замки.
— Мне это нравится.
— Что нравится?
— Твоя прямота.
— Я не хочу цепляться за тебя, Хьюго, никогда не хотела. Но и терять тебя не хочу.
— Как мне тебя найти?
— По телефонному справочнику. Данбар, Дауэр-Хаус, Роузмаллион.
— Если я позвоню, ты не скажешь: «А вы, собственно, кто такой?»
— Не думаю, что я когда-нибудь так скажу.
Он пробыл еще какое-то время, и они говорили о разных пустяках; потом он взглянул на часы и сказал, что ему пора.