– Вполне их понимаю, – заметила я. – Джо-Энн боится, что, если она совершит задуманное, корабль может исчезнуть навсегда.
– А что думаешь ты? Если бы решать пришлось тебе – ты бы рискнула, Чейз? Попыталась бы его отключить?
– Зависит от того, каковы шансы.
– Как заявляют сейчас, шансы на успех – около девяноста процентов.
– На успех? Или на то, что никто не погибнет?
– На то, что никто не погибнет.
Господи!..
– Не знаю, – сказала я. – Думаю, я не стала бы пытаться.
Глава 6
О, мне бы хижину в пустынном месте
И к ней – простор, бескрайний и тенистый,
Где слухи об обмане и о рабстве,
О безуспешных и успешных войнах
Не доберутся до меня вовеки.
Кольчевского нашли на четвертый день. Тело его лежало на туристской тропе, в трех четвертях пути от подножия горы Барроу, на ее северном склоне. Судя по всему, с ним случился сердечный приступ и он свалился в кусты, которые скрыли тело от поднимавшихся на гору. Он не воспользовался коммуникатором, чтобы позвать на помощь, и, вероятно, конец наступил быстро.
– Мы не можем понять, – сказал пришедший к нам в загородный дом Фенн, – что он там делал. У него давно были проблемы с сердцем, и ему велели не перенапрягаться без необходимости. Поход в горы, да еще в одиночку, – это последнее, что посоветовали бы его врачи.
– Почему ему не поменяли сердце? – спросила я.
– Врачи говорят, что он отказывался. Вообще от любого лечения.
Алекс на мгновение закрыл глаза:
– Ты бывала на горе Барроу, Чейз?
Я покачала головой.
– Я тоже. – Он снова повернулся к Фенну. – Там наверху есть ресторан или туристическая зона? На самой горе?
– На самой горе нет ничего такого. Ближайший ресторан – внизу, там, где был припаркован его скиммер.
– Он пошел пешком?
– Да.
– Значит, он не пытался добраться до конкретного места, – пожал плечами Алекс. – Просто отправился на прогулку.
– С чего ты решил, что он не пытался добраться до конкретного места? – нахмурился Фенн.
– Зачем идти пешком, особенно если имеешь проблемы со здоровьем? Почему не полететь на скиммере?
– Похоже, ты и впрямь незнаком с той местностью, – покачал головой Фенн.
– Хочешь сказать, там негде сесть?
– Разве что на дерево.
Алекс озадаченно посмотрел на него. На окно прилетела симпатичная голубая арглетка и уставилась на нас.
– Вам не удалось ничего узнать от его искина, Фенн?
– Только одно: уходя, он сказал, что скоро вернется. Больше ничего.
– Полагаю, он никогда не занимался на горе археологическими изысканиями?
– Нет никаких сведений.
– Ясно. Как называется ресторан, возле которого он припарковался?
– «Бартлетс».
– Он там обедал?
– Да, около часа дня. Потом он ушел, и никто его больше не видел.
– Фенн, – спросила я, – почему это тебя так интересует? Надо понимать, полиции тут больше делать нечего?
– Можешь считать это профессиональным любопытством, – широко улыбнулся он. – Не могу поверить, что человек, которого предупреждали о проблемах с сердцем, плотно пообедал, а затем отправился к вершине горы. Кстати, съел он немало. Рубленый бифштекс с картофельным пюре.
– Вам, видимо, не удалось узнать, добрался ли он туда, куда хотел? – спросил Алекс.
– Нет. Неизвестно даже, поднимался он или спускался в момент приступа. Но в любом случае забрался он высоко – до вершины оставалось всего метров двести.
– Что ж, Фенн, – сказал Алекс, – сожалею, что ничем не можем помочь. Вообще-то, я не имел с ним никаких дел, кроме тех случаев, когда он читал мне нотации. Поэтому не смогу сообщить ничего нового.
– Ладно, спасибо вам, ребята. – Инспектор встал. – Если будут идеи, звоните. Хорошо?
Он вышел, и я сразу же поняла, что будет дальше.
– Хочешь прокатиться? – спросил Алекс.
– Только не говори, что мы отправимся на горную прогулку.
– Я подумал, что ты, наверное, не прочь пообедать в «Бартлетсе».
Сперва мы просмотрели новостные сообщения, где показывали место находки тела, а затем отправились в путь. У Алекса была своя философия: на пустой желудок хорошо не поработаешь.
Ресторан стоял там, где шоссе номер одиннадцать уходило в горы. Было еще довольно рано, и на парковке вполне хватало места для скиммера. Приземлившись, мы зашли в ресторан и сделали заказ. День был необычно теплым для середины зимы, и по озеру Аккорд плавало немало лодок. В ожидании еды я предложила собственную теорию.
– Кольчевский всегда был с причудами – ты знаешь это не хуже меня. Наверняка он отправился на гору именно потому, что врачи ему это запретили. У меня был дядя вроде него. Ему давали такие же советы, и он все время выходил из себя. Когда мне было лет двенадцать, он рассказывал моим родителям, как от него все время требуют сохранять спокойствие и не волноваться. Он был вне себя от злости: мол, кто-то смеет указывать ему, как жить!
– И что с ним стало?
– В конце концов ему поменяли сердце.
– Угу. Ну, Кольчевский не таков.
– В самом деле? Почему?
– В нем всегда ощущалась некая холодность, особенно когда он кого-то атаковал. Он был слишком методичен, не впадал в ярость – все это было лишь частью игры. Не стану утверждать, что он никогда не злился всерьез, но меня поражала его способность к самоконтролю. Обычно я знал, что он станет делать дальше, и не помню, чтобы он хоть раз отошел от сценария. – Взгляд его переместился к окну, откуда открывался вид на парковку и дальше, на склон горы Барроу, поросший густым лесом. Из-за деревьев только что вышли несколько человек с туристическим снаряжением, собираясь пересечь шоссе. – Нет, Кольчевский отправился наверх явно неслучайно.
– Он был женат? – спросила я.
– Его жена умерла двадцать лет назад.
– Может, свидание с подружкой?
Барроу – далеко не самая высокая гора в окрестностях, но я вполне понимаю, почему она так популярна у туристов. Она возвышается на полторы тысячи метров над окружающей местностью, и с нее открывается величественный вид на озеро Аккорд – маленький океан, который тянется почти на сто сорок километров к западу.
Территория вокруг горы почти безлюдна – лишь изредка попадаются дома, далеко отстоящие друг от друга. Я всегда хотела жить именно в таком месте, после того как уйду на покой.
Мы пообедали, вышли из ресторана, достали из скиммера рюкзаки, пересекли шоссе и начали подниматься по тропе. Примерно через два километра она разветвлялась – одна дорожка сворачивала на северо-запад и вела в самое сердце горной гряды, другая, на которой нашли Кольчевского, уходила в сгущающийся лес, поднимаясь к вершине. По ней мы и двинулись.
Уклон становился все круче, и приходилось двигаться с предельной осторожностью и иногда подтягиваться за ветки. Наконец Алекс показал вправо, на скопление деревьев и кустов.
– Здесь, – сказал он.
С первого взгляда было видно, что здесь случилось. Независимо от того, поднимался Кольчевский или спускался, участок выглядел труднопроходимым. Судя по всему, он забрел, спотыкаясь, в кусты и свалился там.
Несколько минут мы стояли молча. Наконец Алекс пожал плечами.
– Не понимаю, – проговорил он. – Давай поднимемся чуть повыше.
– А есть зачем?
– Что он мог тут делать?
– Понятия не имею.
– Вот именно.
Выше склон стал чуть более пологим, деревья расступились. Тропа теперь шла вдоль нависшего над озером обрыва. Группа камней на его краю образовывала нечто вроде балкона, где можно было посидеть и съесть сэндвич, наслаждаясь видом. Когда мы пришли, там уже было несколько человек.
Пока мы брели по тропе, начали сгущаться тучи, а затем пошел легкий дождь. Люди на «балконе» – их было пятеро – посмотрели на небо, собрали вещи и начали спускаться, на ходу поздоровавшись с нами. Мы остались, укрывшись под деревьями.
Когда дождь утих, мы наконец добрались до вершины, где кто-то водрузил флаг Всемирного природоохранного корпуса. Вы наверняка его видели, но на всякий случай поясню, что на нем изображен гомпер с большими круглыми глазами, сидящий под розовым кустом, а внизу помещен девиз: «Спасем планету». ВПК, деятельность которого распространяется на всю Конфедерацию, напоминает людям о необходимости беречь окружающую среду.
Больше на вершине ничего не оказалось. Алекс уставился на озеро далеко внизу:
– Зачем он сюда поднимался? Почему не взял с собой кого-нибудь?
Этот же вопрос задала на следующий день Каренса Патерна в «Утре с Дженнифер».
«Не стану отрицать, – сказала она, – Казимир был грубоват и всегда говорил то, что думал. Порой это звучит обидно, но представьте, насколько лучше станет мир, если все мы будем вести себя так же».
«Вы уверены?» – скептически взглянула на нее Дженнифер.
«Понимаю, о чем вы, – улыбнулась Каренса. – Но мы ведь утверждаем, что правда для нас – главное? Хочется верить, что, когда люди говорят другим приятное, они делают это искренне, без задних мыслей, а не из желания пощадить чувства собеседника. Вот что я могу сказать о Казимире: ему можно было доверять. Он говорил то, что имел в виду. Признаюсь, я любила его, и порой он делал мне больно. Но мне действительно будет не хватать его, Джен. Я с ужасом думаю о последних часах его жизни. Зачем он бродил по той горе? Что он там делал? Он знал, что у него слабое здоровье, и порой у меня возникает мысль: не считал ли он себя потерянным для общества? Может, его вообще ничто уже не волновало?»
Изысканный дорогой клуб на набережной реки назывался «Горный склон». Посетителей встречала женщина-распорядительница, как и в большинстве ресторанов подобного класса, но официанты тоже были людьми, что, конечно, встречается намного реже. Был и пианист, – когда я вошла, он играл мелодию из «Последнего шанса». На столах горели жасминовые свечи. Гравюры в стиле прошлого века и столы из темного дерева навевали ностальгию. Я села, заказала пиццу, поставила перед собой блокнот и стала просматривать новости. Тут знакомый голос спросил: «Можно ли к вам присоединиться?» Это оказалась Джо-Энн.