– Марко Коллинз, – сказал он. – Полагаю, это неудивительно. Шон Сильвана, Фредерик Квинтавик…
Авторов было около полусотни.
– Ты их всех знаешь? – спросила я.
– Знаю об их репутации… по крайней мере, некоторых. Видимо, здесь только историки и археологи. Кое-кого уже несколько столетий нет в живых. Давай посмотрим, вдруг найдется что-то интересное? Много времени это не займет.
– Алекс, – рассмеялась я, – возможно, ты не заметил, но тут целая куча материалов.
– Если повезет, закончим к обеду. Начнем с конца. Если что-то обнаружится, то, скорее всего, там заказы, сделанные незадолго до его отъезда.
– Это лишь твое предположение.
– Не представляю, как может быть по-другому.
– Ладно, – сказала я. – Терпеть не могу выглядеть полной дурой, но что мы, собственно, ищем?
– Все, что касается перемещения артефактов – либо из Музея космоса в Хантсвилле, либо из Централии. Лучше второе.
Последние четыре дня, проведенные им в Бантвелле, Бэйли изучал материалы, оставленные историком Марко Коллинзом.
– Неплохо бы поговорить с этим Коллинзом, – заметила я.
– Это был бы идеальный вариант, – кивнул Алекс. – К несчастью, он умер около двадцати лет назад.
Мы просмотрели список работ Коллинза. Спектр его интересов был достаточно широк, но, похоже, он специализировался на эпохе Новой Зари, наступившей после Темных веков.
– Нужно выделить все его труды, имеющие отношение к артефактам, – заметил Алекс и перечислил ряд поисковых терминов: артефакты с «Аполлонов», Катлер, Гранд-Форкс, Зорбас. – Дмитрий Зорбас, вероятно, играл ключевую роль в последние дни существования «Дома в прериях». Он был борцом за идею и пытался спасти артефакты, когда дела в Гранд-Форксе пошли совсем скверно.
– Где-то я слышала это имя, – сказала я.
– Он хорошо известен своим поиском книг, считавшихся утерянными.
Мы сели за стол перед двумя дисплеями. Алекс вывел на них список работ Коллинза, в том числе дневник, охватывающий двадцать семь лет, окончательные версии и ранние черновики семи исторических трудов, несколько сотен эссе и двадцать с лишним тысяч писем.
– Вполне возможно, Коллинз – наиболее вероятный кандидат. Стоит посмотреть на него как можно пристальнее.
Еще больше пугало то, что труды были чрезвычайно увесистыми. Я взглянула на заглавия: «Великий крах: последние дни Золотого века», «Бомонт» (конечно же, Марго Бомонт, британский президент, сыгравшая огромную роль в начале Новой Зари), «Наступление приливов: как изменение климата все погубило», «Краткая история цивилизации», «Оглядываясь на будущее» (судя по названию, Коллинз не питал большого оптимизма насчет шансов нашей цивилизации), «За пределы Луны: великая экспансия» и, наконец, «Как сотворить Темные века».
– И с чего я, по-твоему, должна начать? – спросила я.
– С этой книги. – Он показал на «Великий крах». – Именно ей Бэйли посвятил больше всего времени под конец своего пребывания здесь. Важна также переписка, но этим займусь я.
Книг было всего семь, но черновиков – двадцать два.
– Сомневаюсь, – сказал Алекс, – что книгу можно написать начисто. Мои знакомые писатели не показывали никому свой первый черновик. Вероятно, здесь все начинается как минимум с третьего.
– Этот помечен как первый.
– Не стоит верить.
– Ладно, – кивнула я. – К счастью, книги, похоже, полностью доступны – и черновики смотреть не придется.
– Звучит разумно. Но мы пытаемся найти то, что упустили другие, а это могло не попасть в окончательный вариант. – Он сочувственно посмотрел на меня. – Наверное, ты понятия не имеешь о том, как работают писатели.
Его слова задели меня за живое.
– Что? – спросил он. – Я что-то не то сказал?
– Алекс, я должна кое в чем признаться.
Он напряженно уставился на меня:
– В чем?
– Я веду записи о том, чем мы занимаемся. Пишу мемуары.
– Ох, а я уж подумал, ты назовешь это ненужной затеей. Все в порядке. Если ты хочешь делать это, проблем нет. Может, когда-нибудь сумеешь пополнить чей-нибудь архив.
– Ну… собственно, этот этап уже пройден.
Алекс развернулся в кресле лицом ко мне:
– То есть?
– Первая книга должна выйти весной.
– Первая книга? Ты продала часть своих мемуаров?
– Первые три части.
У него отвалилась челюсть.
– Первые три?
– Одна – о «Полярисе». И есть еще две.
– Чейз, ты серьезно?
– Ты знаменитость, Алекс. Издатели считают, что книги хорошо продадутся.
– Может, стоило сначала спросить разрешения у меня?
– Я сомневалась, что ты согласишься.
– Я тоже сомневаюсь.
– Для «Рэйнбоу» это станет отличной рекламой.
– Понимаю, но…
– Что?
– Мы должны заботиться о неприкосновенности частной жизни клиентов. Ты не подумала об этом?
– Конечно подумала. Я поменяла все имена.
– Чейз, не уверен, что это хорошая идея.
– Может, все-таки вернемся к «Великому краху»? Или он только что случился?
У Алекса вырвалось раздраженное ворчание, но вслух он сказал:
– Нет, все в порядке.
– Вот и хорошо. Я сейчас работаю над историей Сансета Таттла.
– Ладно. Но давай все же сосредоточимся на Гарнетте Бэйли. И я попрошу тебя еще об одном.
– Да?
– Если будут спрашивать, я ничего об этом не знаю.
Я начала пролистывать первый черновик «Великого краха». На счетчике слов в нижней части экрана отображалась цифра: более трехсот тысяч.
– Ничего не выйдет, Алекс, – сказала я. – Нужен год, чтобы все это прочесть.
– Вовсе не обязательно читать все, Чейз. Просматривай бегло…
К несчастью, Марко Коллинза невозможно было просматривать бегло. Раньше я его не читала, но книга сразу же увлекла меня. Я не могла поверить, что передо мной лишь ранний черновик, – всего их было два плюс сама книга.
Я читала примерно те же труды по истории, что и большинство людей, – и не сталкивалась ни с чем подобным. Это был наглядный обзор эпохе всеобщего краха. Казалось, я лично присутствую при обрушении мировой экономики 8 марта 3021 года. Коллинз объяснял, как это произошло, и я не могла оторваться, хотя никогда не интересовалась экономикой. Я была в здании Североамериканской фондовой биржи, когда начали прибывать заявки на продажу. А несколько дней спустя я наблюдала за тем, как разъяренные толпы неистовствуют в центре Чикаго, в то время как слабая власть не могла ничем ответить.
На обед мы не пошли. Алекс принес откуда-то печенье, и мы обошлись им.
Я сидела в гостиной вместе с небольшой семьей в городе Каспер, штат Вайоминг, когда отключился интернет. Через несколько часов начали отказывать устройства личной связи. Люди, всю жизнь связанные с остальным миром, внезапно оказались полностью отрезаны от него. На улицах раздавались рассерженные голоса – никто не знал, отчего возникла проблема.
Проблема между тем никуда не исчезла. Еще через несколько часов погас свет. Отказала система электроснабжения, и, чтобы поговорить друг с другом, людям теперь надо было выходить из дому и стучаться друг другу в дверь. Жизнь в таких условиях была непредставимой, и меня пробрала дрожь.
К счастью, стояла мягкая погода и вскоре появились отряды вооруженной милиции, обеспечивавшие безопасность. Но через несколько дней начались перебои в поставках продовольствия, милиция – по всей видимости, беспомощная – постепенно сошла со сцены, и появились первые грабители. Одно время они ездили на грузовиках и автомобилях, но без электричества подзаряжаться было негде, и в конце концов они перешли на лошадей. Ставшие бесполезными деньги их не интересовали – они похищали провизию и убивали кого хотели. Город организовал собственные силы самообороны, но еда в нем заканчивалась. Очередным ударом стал отказ системы водоснабжения.
Людям пришлось заново учиться сельскому хозяйству, охоте, литью пуль, пошиву обуви. Многие погибли. Иногда в Каспер забредали чужаки, принося новости о гражданской войне, эпидемиях и всеобщем хаосе.
Хаос так и не закончился. Появились новые поколения, которые приспосабливались к новой жизни, цепляясь за нее изо всех сил.
– Чейз?
– А… да, Алекс?
За окнами стемнело, в помещении горел свет.
– Библиотека закрывается. Пора уходить.
– Ладно. – Я дочитала главу и выключила экран. – Я готова.
Когда мы вышли на улицу, шел дождь, и мы остановились под крышей галереи. Кампус был пуст, не считая двух девушек, пережидавших непогоду в освещенном дверном проеме. Алекс посмотрел на небо – ливень, похоже, не собирался прекращаться.
– Нашла что-нибудь? – спросил он.
– Нет. Если честно, увлеклась чтением.
– Может, стоило все-таки заняться делом?
– Знаю. Выглядит глупо.
– Понимаю, – рассмеялся он. – Коллинз хорош, но у нас нет времени читать его целиком.
– Не могу представить, как тогда жили люди.
– Мы многое воспринимаем как данность, – улыбнулся Алекс. – И это прекрасно.
Во втором черновике «Великого краха» я нашла упоминание о Зорбасе.
Он родился в Яннули, в Греции, которая, как и остальной мир, разваливалась на части. Когда ему исполнилось десять лет, его родители, состоятельные люди, переехали в Северную Америку, пытаясь бежать от всеобщей нестабильности. Но в Америке царила такая же неразбериха, как и везде. В двадцать два года Зорбас отправился обратно в Яннули, но столкнулся с полнейшим хаосом и вернулся домой, отказавшись от своих намерений.
Следующие двадцать лет его жизни нам почти неизвестны. В какой-то момент он стал директором «Дома в прериях». К Хантсвиллу он не имел отношения – просто приехал туда и представил Абрахаму Катлеру план спасения артефактов с «Аполлонов», когда тем временем Музей космоса и его окрестности осаждали толпы отчаявшихся людей.
Коллинз описывает атаки бандитов, твердо вознамерившихся разграбить музей. Охрана сдерживала их, но территория вокруг здания была разорена. Коллинз цитирует Мэри Касл, историка того времени: она утверждает, что Зорбас был готов на все ради спасения артефактов. Дак