– Регистрационный номер получен, – произнес аппарат.
– Соедини меня с ним, – сказала я. – Не знаю, кто ты такой, придурок, но твой номер известен береговому патрулю. Убирайся отсюда. У нас оружие!
Скиммер вновь пронесся над головой, но на этот раз выстрела не последовало. Развернувшись, он набрал скорость и полетел прочь.
Халед бросил мне спасательный жилет.
Патруль прибыл через восемь минут. К тому времени «Патриот» уже затонул, а напавший на нас безумец давно исчез. Над нами зависли две машины, и нас вытащили из воды. Один из полицейских сообщил, что регистрационный номер скиммера недействителен.
– Вы ведь его толком не разглядели?
– Не думала, что это понадобится, – ответила я. – Решила, что номера достаточно.
Офицер сочувственно посмотрел на меня:
– Номер поддельный. Это довольно легко сделать. Мы пытаемся с этим бороться уже много лет, но специалисты так и не придумали надежную защиту. – Он помолчал. – Как по-вашему, кто это мог быть? У вас есть враги, желающие вашей смерти?
Он разговаривал с Халедом и со мной. Алекс был в другом скиммере.
– Не знаю таких, – ответил Халед и посмотрел на меня.
– Мы с Алексом вообще не знаем никого на этой планете, – сказала я. Мне вдруг пришло в голову, что происшествие может быть связано с Бэйли. Но какой в этом смысл? Кого могло всерьез волновать, нашли мы то, что искали, или нет? – Возможно, просто сумасшедший, который случайно оказался здесь.
Когда мы вернулись на берег, Алекс признался, что дал примерно такой же ответ.
– Но в совпадения я не верю, – добавил он.
Мы поблагодарили наших спасителей. Все от души посмеялись, услышав, что нападавшего удалось отогнать с помощью шокера против акул. Потом мы заполнили несколько документов. Под конец пришла Полли и извинилась перед нами, будто в случившемся была ее вина.
– Это первый такой случай у нас. Если будете рассказывать друзьям, Чейз, пожалуйста, не упоминайте название нашей фирмы.
Глава 25
Любовь – далеко не все. Но по сравнению с ней остальные наши дела не имеют никакого значения.
Когда мы вернулись в отель, Алекс повел меня к дивану в вестибюле.
– Чейз, – сказал он, – я не думаю, что целью были мы.
– Почему?
– Халед сразу же запустил двигатель и попытался оттуда убраться. Собственно, он запустил двигатель еще до того, как нас атаковали.
– Думаешь, это не первое нападение?
– Не знаю. Но разумно предполагать худшее: что целью были все-таки мы. Но похоже, Халед что-то недоговаривает. Надо бы купить парочку скремблеров.
– Я собиралась предложить то же самое.
– Ты по-прежнему хочешь встретиться вечером с Халедом?
– Да.
– Не уверен, что это хорошая идея.
– Все будет в порядке, – сказала я.
– Ладно. Развлекайся. Но будь начеку.
Халед пригласил меня поужинать в кабаре. Пока мы ели, группа «Полуночники» пела о чудесах любви. Потом выступил комик, и было действительно смешно. А когда снова зазвучала музыка, мы вышли на танцпол.
Вечер обещал стать волнующим, и особую пикантность ему придавало осознание того, что мы, вероятно, никогда больше не увидимся. Взгляд Халеда был полон страсти, и я, если честно, не могла понять, с чем связаны охватившие меня чувства: то ли дело было в дневном происшествии, то ли Халед и вправду мне нравился. А то обстоятельство, что я взяла с собой скремблер, порождало дополнительную остроту.
– Знаешь, на кого ты похож? – спросила я. – На Закари Коннера.
Да, Халед был на него похож: взъерошенные каштановые волосы, квадратная челюсть, чувственный взгляд. Разве что усов не было. Неизвестно, мог ли он сыграть романтическую роль в «Последнем настоящем мужчине» или «Звездной вспышке», но сходство было несомненным.
– Знаешь, – улыбнулся он, – я часто это слышу.
Путешествие на Окраину вовсе не входило в его намерения, и все мои инстинкты запрещали даже думать об отношениях, которые ничем не могли закончиться. В течение вечера мы несколько раз заводили разговор о нападении, а когда танцевали, я спросила, не слышал ли он о подобных случаях.
– Нет, – ответил он. – Поэтому я и подумал: нападать могли на вас с Алексом.
– Не понимаю, кому мы нужны, – сказала я. – Но все возможно.
– Что ж, на какое-то время стану осторожнее. И вам советую. Попробуйте временно прекратить поиски сведений о Бэйли, – кто знает, вдруг дело именно в том? В любом случае мне будет очень неприятно, если с тобой что-то случится.
– Не беспокойся, – ответила я. – Все будет хорошо.
С ним было тепло и приятно, и в отличие от большинства мужчин он готов был говорить на темы, интересные мне, а не ему. Я была бы не прочь завязать более серьезные отношения, если бы имела такую возможность, но вечер в итоге закончился на печальной ноте.
– Если когда-нибудь вернешься, Чейз, или у тебя появится свободное время до отлета на Окраину, дай знать, ладно? С удовольствием увижу тебя снова.
– Вряд ли, Халед. Но если что, сообщу.
– Хорошо.
Мы несмело поцеловались. Потом я взяла инициативу в свои руки.
Утром в ресторане отеля Алекс спросил меня, готова ли я к отъезду. У меня были по этому поводу смешанные чувства, но отчасти я надеялась, что у нас будет еще день.
– Почему бы нам немного не расслабиться? – спросила я. – Просто отдохнуть?
– Все было настолько хорошо? – улыбнулся Алекс.
– Халед – хороший парень. Он спас нам жизнь.
– Ладно. Если хочешь, можешь остаться, а я отправляюсь в Атланту.
– А что там?
– Музей информации Альбертсона.
– Еще один музей?
– Они пытаются восстановить информацию, утраченную после краха первого интернета, только и всего. К Бэйли это не имеет отношения. Я просто хочу узнать, нет ли у них того, что можно взять с собой. Для наших клиентов.
– Ладно. – Я поколебалась. – Я с тобой.
– Тебе вовсе не обязательно ехать.
– Знаю.
– Хорошо. Думаю, так будет безопаснее.
К столику подъехала автоматическая тележка, и перед нами появился завтрак.
– Что-нибудь еще? – спросил робот.
Я дала понять, что больше ничего не хочу.
– Нет, спасибо, – ответил Алекс.
Едва мы приступили к еде, как Алекс нахмурился и дотронулся до коммуникатора. Немного послушав, он произнес одними губами: «Мадлен О’Рурк». Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы вспомнить это имя. Женщина-репортер из «Равнинного бродяги».
– Да, Мадлен, – сказал он. – Чем могу помочь?
Он увеличил громкость, чтобы я тоже слышала.
– Алекс, я только что слышала о нападении на вас. Вы с Чейз не пострадали?
– Нет, все в порядке. Свалились в воду, только и всего.
– Рада за вас. А кто это мог быть? Есть предположения?
– Никаких.
– Ого! Алекс, такое с вами в первый раз?
– Да, Мадлен, в первый.
– И вы не знаете, почему вас хотят убить?
– Если честно, я подумал, что кто-то разозлился на «Круизы Эйсы». Вряд ли целью были мы. Для этого нет никаких причин.
– Осторожнее с предположениями.
– Постараюсь.
– Хорошо.
Последовала пауза, затем Алекс спросил:
– Как вы нас нашли?
– Да бросьте, Алекс. Вы же знаменитость. А теперь еще и эта история. Думаете, вы невидимка?
Я вернулась к своей яичнице, когда Алекс снова коснулся коммуникатора.
– Соедини меня с «Равнинным бродягой» в Централии.
– Зачем ты ей перезваниваешь? – спросила я.
– Погоди минуту, Чейз.
– «Равнинный бродяга», доброе утро, – послышался мужской голос. – Говорит Кэм Эверетт.
– Господин Эверетт, могу я поговорить с Мадлен О’Рурк?
– С кем?
– Мадлен О’Рурк. Это ведь ваш репортер?
– Гм… нет. Никогда о ней не слышал.
– Извините, господин Эверетт. Вероятно, какое-то недоразумение. Спасибо. – Он разъединился и посмотрел на меня. – Возможно, мы выяснили, кто сидел в скиммере.
Глава 26
История – свидетель прошлого, свет истины, живая память, учитель жизни, вестник старины.
По мнению Алекса, самая страшная катастрофа в истории человечества случилась, когда в начале четвертого тысячелетия без всякого предупреждения отключился интернет.
– О масштабе потерь, – сказал он, когда мы вошли в двери музея, – лучше всего говорит такой факт: мы даже не знаем, что именно пропало.
Подавляющее большинство книг, исторических трудов, классических романов, философских трактатов исчезло без следа. Погибла почти вся мировая поэзия. Фрагменты из Шелли, Хаусмана и Шнайдера сохранились лишь в древних любовных письмах и дневниках. Их трудов больше не существует, как и романов, написанных до тридцать восьмого века, – сохранились лишь единицы. Остались упоминания о юморе Джеймса Тербера, но нет материала, который может их подтвердить. К несчастью, на этот раз у человечества не оказалось аналога древних монастырей, сохранивших так много в первые Темные века. Через несколько поколений после электронного коллапса некоторые знали о Перикле, но никто не мог сказать, чем именно он был известен. А от Марка Твена осталось только имя.
На планетах-колониях имелся свой интернет, но, к несчастью, он только развивался, и из книг в нем хранились главным образом местные романы.
Музей Альбертсона прославился в числе прочего тем, что его сотрудникам удалось восстановить экземпляр «Виндзорских проказниц»: число известных пьес Шекспира увеличилось до шести. Все они вошли в «Полное собрание пьес», которое продавалось в сувенирном магазине, и я не удержалась. Алекс одобрительно кивнул.
– Интересно, – заметил он, – что мы до сих пор говорим «книжные полки», хотя редко ставим на них книги.
Книги не являются общедоступным товаром – за ними идут в специализированный магазин или в музей. У нас остался томик Черчилля, который мы откопали несколько лет назад на Салуде Дальнем, – «Их звездный час», второй том написанной им истории Второй мировой войны. Остальное, разумеется, утрачено. Сперва Алекс собирался его продать, но я без труда убедила его найти место в моем кабинете, и книга теперь стоит там.