Я встала, пошла к двери. Горел верхний свет, но перед глазами словно тысячи мушек летали, приходилось рукой вслепую нащупывать дорогу.
– Дея!
– Что?
Я остановилась, но не оглянулась, опасаясь окончательно потерять ориентиры.
– Я хочу сказать, что буду на вашей стороне и стану до последнего защищать твою дочь и тебя. Вы теперь моя семья, даже если сами этого не желаете! – с каким-то отчаянием прокричал с кровати Егор.
– Договорились, – ответила я через плечо как можно мягче. – Союзники нам нужны. А теперь все же постарайся отдохнуть.
Вышла в прихожую, и вдруг гостиная в дверном проеме качнулась и опрокинулась. В следующий момент я открыла глаза уже на диване. Дятлов понуро сидел на стуле и держал меня за руку.
– Сань, в чем дело?
– Ты отключилась, – доложил друг. – Прилегла на коврик прямо у входной двери, хорошо, не поцеловалась с ней.
– Кошмар! Есть вести о…
– Нет, – помотал головой Сашка.
– А бабуля? Видела меня?
Выразительный вздох.
– К сожалению, вопль юного всадника, успевшего заметить, что ты сильно кренишься, перекрыл мой вдохновенный рассказ о наших детских проделках.
– Ой, а где же она? – Я испуганно приподнялась на локтях. – Ей что, тоже плохо?
– Да не переживай. – Саня аккуратной подсечкой уложил меня обратно на гладь дивана. – Я ей наплел, что у тебя такое бывает: теряешь сознание, а потом долго валяешься без чувств. Произнес волшебные слова про дистонию и низкое давление. Бабушка тут же вспомнила какой-то волшебный рецепт укрепления сил, которым она все детство потчевала твою мать, и понеслась в аптеку за недостающими ингредиентами. Слушай, она в принципе помнит, что ты не родная дочь ее дочери?
– Помнит, – вздохнула я. – И не помнит одновременно. Просто не берет это в голову.
– Ладно, пока не вернулась, выкладывай, – заторопился Дятлов, усаживаясь поудобнее на стуле. – Что тебе поведал этот бедолага?
Я закрыла глаза, чтобы не отвлекаться на странное поведение мебели, – шкафы и стулья качались туда и сюда, словно перешептывались друг с дружкой, – и постаралась как можно четче передать рассказ Егора.
– И что ты об этом думаешь? – спросил Сашка, когда я закончила. – Хотя нет, не говори, давай лучше сверим наши версии. Допустим, тысячу лет назад варганы, вдохновленные Властителем, расстарались и вложили в твою дочь нечто… назовем это очень большим куском магии. Возможно такое?
– Возможно, – согласилась я. – Только это не совсем магия. Гамелех однажды – не помню, по какому поводу – рассказывал мне про варгус. Это вроде как жизненная сила всех варган, отданная в общую копилку на случай, если кого-то – или весь народ – постигнет несчастье.
– Во как! – изумился Сашка. – Я бы не отдал. Только адресная помощь.
– Ну, варганы иначе устроены, их народ по сути своей – единый организм. Накопленный варгус обычно носили в себе самые древние и авторитетные варганы, заботливо хранили и взращивали. Они даже надеялись однажды при помощи варгуса оживить варган в других мирах, если, конечно, Прадерево так и не объявится.
– И могли они отдать этот варгус твоей дочери?
– Могли. Если, – тут зубы мои клацнули от страха, – если моя дочь родилась мертвой, а они вернули ее к жизни, то варгуса понадобилось много. Очень-очень много. Конечно, потом за тысячу лет они пополнили запасы. И наверняка пустили большую часть на то, чтобы защититься от Ашера, но все равно проиграли эту битву. Самые древние варганы сражались до последнего и все они были убиты. Получается…
– Получается, что Клея сейчас хранит в себе варгуса даже больше, чем осталось у всего народа, – подхватил Дятлов. – Ну, если у них вообще что-то осталось. И то, что в нее вложено, не исчезло, не растворилось и может быть использовано повторно. Ваша госпожа Нефеш вспомнила об этом, когда ее мир погиб, к тому же она узнала, что и над всадниками нависла угроза. Она знает, что если взять у Клеи то, что дали ей варганы при рождении, то можно возродить Хаваим и защитить Навию. Но она любит твою дочь, а взять варгус можно, лишь отняв ее жизнь, так?
Я похолодела, но мужественно кивнула.
– Так, с этим ясно. Тогда задумаемся, знает ли еще кто-нибудь об этом. Другие варганы, которые присутствовали при рождении твоей дочери, скорее всего, погибли при захвате Хаваима.
– Почему так думаешь? – встрепенулась я.
– Ну, Данка, это просто. С падения Хаваима прошло уже много времени, будь те варганы живы, они бы тоже сообразили, как поправить дело. Они-то не были привязаны к твоей дочке и не числились друзьями семьи. С какой стати им ее жалеть?
– Но добраться до Параклеи в Блишемском дворце было почти невозможно! – выкрикнула я, едва сдерживая слезы.
Неужели, освободив свою дочь, я лишь подвергла ее жизнь страшной опасности?
– Но они ведь, я так понял, существа высокопоставленные, разве не могли нанести визит Властителю, пожелать увидеть свою крестницу, то есть не крестницу, конечно…
– Да, ты прав, – согласилась я, едва дыша от волнения. – Гамелех никогда не отказался бы принять тех, кто спас его ребенка.
– И значит, какие-то попытки добраться до Параклеи уже были бы сделаны. А раз их не было, то и варганы те мертвы.
Я облегченно выдохнула.
– А теперь давай думать. – Дятлов явно увлекся распутыванием ситуации. – Предположим, две варганы погибли, а госпожа Нефеш никогда не сдала бы твою дочь. Кто еще может обо всем знать?
Я старательно обдумала этот вопрос – от ответа на него зависело слишком многое.
– Больше никто. Гамелех наверняка о таком раскладе даже не подозревает, иначе был бы настороже и варган ко дворцу и на километр не подпускал. Но Егоровы братья правы: если любой варгане выложить то, что они узнали, она уж сумеет сложить два и два, под пытками из варган эти сведения уже давно могли вытянуть ашерцы. Король Баал. Боже!
У меня снова начало темнеть в глазах, в мозгах словно назойливый комар жужжал. Сашка, всем телом подавшись вперед, притянул меня к себе.
– Слушай, а ведь это объясняет поступок Орлика, не находишь? Он же наверняка узнал от Егора под гипнозом то, что тебе мальчишка рассказал только сейчас. Мог все обдумать и сообразить, что Клее нельзя соваться в Ашер.
– Ну а почему он меня не предупредил о том, что собирается делать?! – выкрикнула я сердито. – Разве он не знал об этом, когда мы направлялись в Блишем? Или когда стало ясно, что Клея едет в Ашер?
– Ну, он не обязан быть таким же сообразительным, как я, – скромно заметил Сашка. – Смекнул уже на привале, объяснять было некогда, да и не согласилась бы твоя дочка убегать.
– Да, наверное…
Тут я услышала, как открывается входная дверь, и приложила палец к губам. При бабушке обсуждать такие вещи было невозможно.
Но вместо бабули в комнату влетела Кимка. Растрепанная, с диковатым взглядом, она почему-то пронеслась мимо меня и Сани, вскочившего ей навстречу. Заметалась по гостиной, потом схватила откуда-то с подоконника давно забытую там трубку стационарного телефона, обличающе потыкала ею в нашу сторону:
– Вот! Всегда одно и то же! Разряжена!
– Кимка, где Клея?! – закричала я.
Вместо ответа моя подруга осела на ковер и закрыла лицо руками. Я онемела от ужаса, а Дятлов бросился к Кимке, сел рядом и стал гладить ее по плечам и голове, приговаривая побелевшими губами:
– Ничего ведь не случилось страшного? Да, Линка? Да?
Оцепенев в дверях, с прижатым к груди кулачками, за всем этим наблюдала моя бедная бабуля. Но я сейчас могла лишь краем сознания отмечать ее присутствие, а в следующий момент она куда-то подевалась. Тут и Кимка заговорила, тяжело дыша и всхлипывая:
– Даночка, прости меня, умоляю! Я не должна была оставлять Клею одну ни на секундочку… но все было так спокойно, мы ели мороженое, болтали. Потом я посадила пятно на рукав и хотела тут же его замыть. Я всего на минутку выскочила в туалет, а когда вернулась, Клеи за столиком не было. Официантка махнула рукой на входную дверь. Я выскочила, огляделась по сторонам, нигде ее не увидела. Побежала в сторону твоего дома, но тут меня как что-то подтолкнуло… там ведь даже не подворотня, а просто узкий проход между кафе и соседним магазином. Я побежала туда, оказалась в малюсеньком дворике. Клея была там, сидела на газоне, а плечом и головой прислонилась к дереву. Я подскочила, стала трясти ее, звать, но она никак не реагировала, и глаза были закрыты. Тогда я подхватила ее на руки, выскочила обратно на улицу и побежала на угол улицы Красной, потому что помнила, что там что-то лечебное было. Потом мне посигналили из какой-то машины, парень за рулем спросил, нужна ли помощь, и велел залезать в салон. И мы решили ехать сразу в больницу… а потом я ничего не помню. Очнулась в каком-то сквере аж за нашей гимназией, старик со старушкой трясли меня из последних сил. Я попросила мобильный, но номеров-то на память никаких не помню, только твой домашний, а он не отвечает. Бежала сюда всю дорогу!
– Боже мой, – прошептала я. – Водитель увез Клею? Оглушил тебя?
– Данка, заканчивай уже со своими маньяками! – сердито оборвал меня Сашка.
Кимка энергично замотала головой:
– Нет, мне кажется, тот парень ни при чем. Даже уверена. И меня не оглушали. Знаешь, Дан, там вроде бы Орлик был. Да, точно, когда я уже садилась в машину, вдруг увидела его на другой стороне улицы. И он смотрел на меня, на нас, странно так смотрел. Но я думала лишь о том, как скорее добраться до врачей. А он, возможно, поехал за нами и вмешался. А еще раньше выманил твою дочь из кафе и одурманил, не понимаю зачем. Прости, Богдашечка, я не справилась…
И Кимка разрыдалась в голос.
Я сползла с кровати, тоже обняла подругу:
– Ким, если это был Орлик, ты ему все равно ничем не помешала бы, сама знаешь.
Я продолжала машинально гладить по плечу Кимку, а сама пыталась осмыслить сказанное. Орлик увез Пара-клею, под гипнозом конечно. Но зачем? Он сам ее отправил к нам, хотя мог придержать в Навии, пока у него там оставались дела. Вдруг убийственная мысль поразила меня: он прислал Параклею, чтобы мы с ней повидались в последний раз.