Глава пятнадцатаяПереметки
Орлика впустил Сашка. Я столкнулась с ними в прихожей и тихонько охнула, зажала ладонью рот. Обычно Орлик проходил через болото без особого ущерба для одежды, а может, имел в потайном местечке запасную. Но сейчас он выглядел так, словно только что вылез из трясины: мокрый, перепачканный, волосы слиплись. Лицо творожно-белое, глаза сильно покраснели и запали. Он уже скинул ботинки, но продолжал стоять на коврике и крепко держаться рукой за косяк, словно опасался рухнуть без этой опоры.
– Привет, – сказал, тяжело поднимая голову и фокусируя на мне взгляд.
– Ты ранен? – ахнула я.
– Нет, устал просто. Слушай, не возражаешь, если я попрошу твою бабушку немного поспать? Ей это только на пользу пойдет, а мы сможем поговорить.
– Хорошо, – пробормотала я и отметила про себя, что Орлик, похоже, снова избегает называть меня по имени.
– И еще, не будет слишком большой наглостью попроситься в твою ванную? – Орлик оглядел сам себя с явным отвращением.
– Давай, чего спрашиваешь. Только, слушай, я не знаю, во что тебя переодеть…
– Ладно, помни мою доброту, – провозгласил Сашка и мигом стянул с себя джемпер, остался в светло-синей гимназической рубашке.
Я тоже сориентировалась – зашла в мамину комнату и вынула из шкафа плед.
– Так, кинешь все с себя в стиралку, я ее сразу включу. А этим обмотаешься ниже пояса.
– Зря я это затеял, – пробормотал Орлик, тоскливо взирая на плед.
– Ничего не зря, грязным я тебя в комнату не пущу. Давай только в темпе.
– Не переживай, друг, ты о шотландцах слышал? – хихикнул Дятлов.
– Друг, я вообще-то вырос в этом мире, – парировал Орлик, исчезая за дверью.
Почти сразу меня окликнула с кухни бабушка, сказала виноватым голосом, указывая на два подноса с закусками:
– Данюся, ты корми своих друзей, а я, пожалуй, прилягу. Что-то на меня вроде как сонный паралич напал, глаза сами закрываются.
– Конечно, бабуль, иди в мамину комнату, ты нас там и не услышишь.
Бабушка, придерживаясь за стеночку, побрела в указанном направлении, мы с Егором подхватили подносы и перенесли в комнату. Внезапно появилась Кимка, – я за хлопотами забыла запереть дверь.
– Орлик вернулся? Он нашел Вила?
– Пока нет, – тут же ответил Сашка, видно, первым делом спросил об этом.
Кимка отвернулась к вешалке и стала заторможенно стягивать с себя куртку.
Мы ждали в гостиной, когда появился Орлик. В Сашкином джемпере, слегка узком ему в плечах, с влажными волосами и полотенцем вокруг шеи. Джинсы он явно застирал и ухитрился снова в них влезть, а может, прямо в них под душем стоял. Оценив обстановку, отошел в угол напротив двери, за портретом, показав нам рукой, чтобы держались подальше. Сашка, Кимка и Егор – его Орлик смерил слегка удивленным взглядом – сели рядком на диван, я оперлась коленом о стул рядом с коридорчиком, ведущим к моей комнате. Вдруг спохватилась:
– А Инга и Оляна? Ты привел их?
Орлик медленно кивнул:
– Да, они в поселке, вместе с Теомом. Я рад, что нашел предлог увести их из Навии.
– Все так плохо? – Предвидя ответ, я крепко сжала кулаки, так что ногти вонзились в мякоть ладони.
– Плохо. Брит и Блишем охвачены паникой, ашерцы на своих ящерах летают над городами и вещают через мегафоны, что кентрон в руках короля Баала и защитная черта вокруг города вот-вот перестанет существовать. Тогда всадники войдут в города, половину жителей умертвят, других подвергнут немыслимым пыткам. Спасти города может только то, что их обитатели самолично выдадут Параклею или укажут место, где она находится, а после признают власть короля Баала и присягнут ему.
– Всадники не станут этого делать! – ломким голосом выкрикнул со своего места Егор. – Они не фашисты какие-нибудь!
Орлик снова смерил его задумчивым взглядом, но ответил:
– Да, в Навии сейчас царит неразбериха и смятение. Всадники из Суса ведь состоят на официальной службе у короля Баала, за что имеют ряд привилегий, например, селиться на землях бывшего Хаваима, путешествовать по Ашеру. Кажется, последние лет сто им и в голову не приходило, что однажды свою лояльность придется доказывать делом. Всадникам из Кукушкиного Гнезда даже проще: они твердо намерены защищать Города и уже собираются в военных лагерях вдоль пограничной черты. А живущим в других поселениях еще предстоит определиться, но уже возникают столкновения. Ну а подданные Властителя тоже времени даром не теряют: вооружают сукров, особенную ставку делают на тех, которые искусственно выведены в лабораториях и всегда остаются псами. Те, кто способен повелевать Смертными Тенями, тоже по мере возможностей мобилизуют свою ужасную армию. Ашерцы, которые состоят на службе у Властителя, пока соблюдают нейтралитет. Это понятно: они и нарушить клятву на кентроне боятся, и к своим переметнуться не прочь. Им бы гонять тех, кто летает над городом и сеет панику, но они отговариваются тем, что обязаны выполнять приказы только Гамелеха, которого во дворце нет.
Орлик резко замолчал и будто бы погрузился в свои мысли.
– У кого больше шансов победить? – выждав некоторое время, спросил Сашка.
Орлик метнул в его сторону тусклый взгляд:
– Без понятия. Думаю, это конец нашей Навии.
Я похолодела от ужаса. Задыхаясь, проговорила:
– Ты считаешь, я должна отдать мою Клею королю Баалу, чтобы спасти тот мир?
– Даже в голове такого не держал, – моментально отреагировал Орлик, за что я была ему бесконечно благодарна. – У Баала всегда была заветная мечта: завладеть Блишемом. Он хотел этого добиться с помощью варгуса, но теперь, похоже, вполне в состоянии завоевать Вечный город своими силами, если взаправду владеет кентроном. Однако желание заполучить твою дочь у него все равно на первом месте. Значит, уже придумал, на что пустить скрытую в ней силу…
Снова молчание.
– На что? – спросила я, стараясь не клацать зубами.
– Ну, возможно, чтобы разом решить проблему с всадниками, когда Блишем будет захвачен. Слишком опасно иметь нас даже в союзниках. Или же бросит варгус на подчинение этого мира, не знаю.
– Но спасти мою дочь шансов нет?
– Есть. Я думал об этом почти все время, пока был там: если Баал подчинит Блишем с помощью кентрона, хотя бы даже уберет черту, волшебный посох точно исчерпает последние силы. Если кентрон умрет, все, что было создано его силой, тоже перестанет существовать. Тому миру настанет конец, но Клея проснется.
Он замолк. Я обвела блуждающим взглядом примолкших друзей, заметила, что лица Дятлова и Кимки уже приобрели салатовый оттенок, – Орлик говорил тихо, но, возможно, горечь и боль в его голосе усиливали воздействие. Егор держался, но тоже сидел белый и с испариной на лбу.
– Что еще добавить? Варгану госпожу Нефеш я не нашел, хоть и пытался. Да и спросить о ней было некого: почти все варганы в войске Ашера, у них-то точно выбора нет…
Кимка, подскочив на ноги и зажимая рукой рот, метнулась прочь из комнаты. Сашка отправился за ней и в дверях пробормотал не очень разборчиво:
– Требуется перерывчик. А потом с новыми силами обсудим, как можно спасти ваш мир.
Орлик впервые издал нечто похожее на смешок:
– Ты никогда не сдаешься, друг?
Егор вдруг привстал с места и приоткрыл рот, словно собирался предложить свой вариант спасения Навии, но почти моментально увял и опустился обратно. Не знаю, заметил этот порыв Орлик или нет, но сказал ему в приказной форме:
– Ты тоже прогуляйся.
Мальчик, недовольный, как все подростки, когда им приказывают, демонстративно не спеша проследовал к двери. Там остановился и посмотрел на Орлика, словно выжидая чего-то. Но Дятлов распахнул перед ним дверь гостиной, пропустил вперед, потом бросил на меня поддерживающий взгляд, поднял на уровень груди сжатый кулак и исчез за дверью. У меня гулко застучало сердце – я поняла, что Орлик что-то узнал обо мне, но не захотел говорить при всех. И теперь молчал, явно не зная, с чего начать. Я пришла на помощь:
– Ты что-то выяснил насчет меня, верно?
Орлик крайне неопределенно не то кивнул, не то помотал головой:
– Ну, я переговорил с несколькими варганами, чьи тела, на их счастье, погибли при захвате Хаваима. Но я не уверен…
– Однако Деей ты меня больше не называешь. Ладно, рассказывай.
– Хорошо, – собрался и кивнул Орлик. – В общем, я сам впервые услышал о переметках.
– Кто такие?
– Пока до конца не разобрался. Но о них знают варганы и знают всадники, хотя предпочитают даже слово это никогда не произносить. Варганы же считают переметков страшной угрозой. Вроде как было одно пророчество – ну, ты в курсе, что это главное средство коммуникации того мира. В пророчестве говорилось об этих самых переметках, которыми подменяют настоящих всадников. Якобы однажды переметки послужат тому, кто объявит себя единовластным правителем того мира. Узнать же их можно по некой примете – родимое пятно, необычный цвет глаз, еще что-то в этом роде, – которой не было у всадника в его предыдущих жизнях.
Я невольно схватилась за голову с той стороны, где была белая прядка в волосах.
– Но кто подменяет? И как?
Орлик пожал плечами:
– Этого не знаю. Возможно, речь идет о подмене тех из нашего народа, кто после смерти покидает мир Навии навсегда.
– Но я думала, что никто его не покидает! Как такое возможно? Ведь у нас нет душ, которые могут проследовать дальше, за пределы того мира!
– Мы не так уж много знаем сами о себе, – поморщился Орлик. – С первых веков нашей жизни в Навии возникла легенда, что лучшие из нас, те, кто не держался за жизнь, не играл по общим правилам, не пользовался дарами, – в общем, такие, как Теом, – все же имели шанс после смерти тела пройти по Великому пути. Вот мой отец, например, – я спрашивал о нем у кого только мог, но, похоже, он не рождался повторно. Были и другие. Но сейчас речь не об этом, – словно бы спохватился он. – Варганы, проникнувшись пророчеством, посвятили в него всадников, предложив зорко выслеживать переметков и избавляться от них. Те только посмеялись: разве упомнишь досконально, как выглядел живущий, может, сто лет назад. Тогда варганы предложили осматривать новорожденных на предмет того, с какой душой они рождены: просто старой или особой, перемеченной. Но всадники сочли, что природные духи хотят контролировать их, и дали им от ворот поворот. А потом, похоже, благополучно забыли об этом: наш народ не любит помнить плохое.