Египтянин сел лицом к солнцу, черпая из света пустыни силу богатырей древности, способных перемещать огромные куски гранита для строительства храмов, где обретало плоть невидимое. Вдыхая, он поглощал и концентрировал силу, заключенную в небе и земле, сосредоточившись на цели, которую обязан был достичь.
Пантера опустилась перед ним на колени.
– Это безумие. Никогда еще Адафи не проигрывал в поединке.
– Какое он предпочитает оружие?
– Метательное копье.
– Моя стрела полетит быстрее.
– Я не хочу тебя потерять.
– Раз уж хочешь быть богатой, надо рисковать. Поверь мне, другого выхода нет. Я не могу видеть, как гибнут эти нубийцы.
– А оставить меня вдовой можешь?
– Как золотая богиня ты меня защитишь!
– Когда Адафи убьет тебя, я ударю его кинжалом в живот.
– Твои соотечественники разорвут тебя на части.
– Нубийцы защитят меня... И начнется резня, которой ты так боишься!
– Если, конечно, я не выиграю поединок.
– Я похороню тебя в пустыне и заживо сожгу госпожу Тапени.
– Ты позволишь мне разжечь костер? – улыбнулся Сути.
– Я люблю тебя, когда ты мечтаешь, я люблю тебя, потому что ты мечтаешь.
Вновь туман опустился на пустыню, заглушая первые проблески утреннего света. Сути пошел вперед. Под босыми ногами скрипел песок. В правой руке он держал лук средней дальности действия, лучший из тех, что у него были. В левой – одна стрела. Он все равно не успел бы выпустить вторую. Адафи слыл непобедимым соперником, никто не мог поставить его в опасное положение. Он был неуловим и уходил от всех погонь, занимаясь в основном тем, что вооружал повстанцев и грабителей, чтобы держать в напряжении западные провинции Дельты. Не думал ли он стать властелином на севере Египта?
Лучи солнца разорвали серый туман. Адафи в красно-зеленом одеянии и черном тюрбане гордо стоял в пятидесяти метрах от противника.
Сути понял, что погиб: в руках Адафи держал не копье, а его любимый лук, украденный из пещеры. Оружие превосходного качества из акации, способное поражать цель прямой наводкой на шестьдесят метров. По сравнению с этим лук Сути казался почти игрушечным: малая точность стрельбы вряд ли позволит поразить ливийца, в лучшем случае удастся ранить его. Если он попытается подойти ближе, Адафи выстрелит первым, даже не дав ему возможности сделать ответный выстрел.
Лицо ливийца изменилось: стало суровым и жестоким. Адафи хотел убить. Все его существо дышало смертью. С холодным взглядом он ждал, что его жертва задрожит.
Бывший офицер, воевавший на боевой колеснице, понял, почему ливиец всегда выходил победителем из поединков. Слева за пригорком, прижавшись к земле, ливийский лучник прикрывал Адафи. Интересно, он выстрелит первым, или они будут стрелять вместе?
Сути упрекнул себя в глупости. Честный и справедливый бой, верность данному слову... Адафи ни секунды об этом не думал. Учил же молодого египтянина его первый наставник, что бедуины и ливийцы часто наносят удар в спину! Теперь забывчивость будет стоить ему жизни.
Адафи, Сути и ливиец в укрытии одновременно подняли луки. Египтянин все сильнее натягивал тетиву. Это забавляло Адафи. Он предполагал, что Сути сначала выстрелит в лучника, скрывавшегося слева, а затем уже выпустит вторую стрелу в его сторону. Но у того была всего лишь одна стрела.
Краем глаза молодой человек увидел сцену, столь же жестокую, как и мгновенную: Пантера, подобравшись ползком к сидевшему на корточках ливийцу, набросилась на него сзади и перерезала ему горло. Адафи, заметив, что произошло, направил лук на женщину, распластавшуюся на песке. Сути воспользовался его оплошностью, до конца натянул тетиву, слился со стрелой и устремил весь свой дух к цели. Поняв свою ошибку, Адафи поспешно выстрелил.
Его стрела задела щеку Сути. Стрела египтянина вонзилась в правый глаз ливийца. Сраженный Адафи упал ничком на землю.
Пока нубийцы радостно славили победу, Сути отрезал правую руку поверженного врага и вознес лук к небу. Охотники пустыни и ливийцы бросили оружие и упали на колени перед обнявшимися Пантерой и Сути.
Лицо золотой богини светилось от восторга. Счастливая, богатая, целая армия у ее ног, ливийские солдаты в ее подчинении, Пантера переживала момент воплощения самых безумных мечтаний.
– Вы можете уйти или подчиниться мне, – заявил Сути. – Если вы пойдете за мной, у вас будет золото. При малейшем неповиновении – уничтожу собственной рукой!
Никто не двинулся с места: обещанное вознаграждение подкупило бы даже самых недоверчивых наемников. Сути осмотрел колесницы и лошадей и остался доволен. Имея нескольких опытных возниц и нубийских лучников, которым не было равных, бывший помощник военачальника обладал слаженной и вполне боеспособной армией.
– Ты хозяин золота! – воскликнула сияющая Пантера.
– Ты опять спасла мне жизнь. – Сути крепко прижал ее к себе.
– Я тебе уже говорила: без меня ты не достигнешь ничего великого.
Сути раздал бывшим противникам первое вознаграждение, которое рассеяло всякую враждебность к нему. Ливийцы угощали пальмовым вином нубийцев. Братание приобрело вид пьянки, перемежавшейся песнями и смехом. Их новый начальник сидел в одиночестве, отдав предпочтение молчанию пустыни.
Пантера подошла к нему:
– Ты не забудешь обо мне в своих мечтах?
– А разве не ты их вдохновляешь?
– Ты сослужил Египту огромную службу. Убив Адафи, ты уничтожил одного из его злейших врагов.
– Что делать с этой победой?
26
В простой набедренной повязке и поношенных сандалиях, плохо выбритый, визирь Пазаир, смешавшись с зеваками, прохаживался по большому базару Мемфиса. Разве это не лучший способ узнать, что думает народ? Визирь радовался разнообразию товаров. Лодки непрерывно ходили по Нилу, и продукты поставлялись с завидной регулярностью. Недавняя проверка состояния портовых сооружений и искусственных каналов, где два раза в год осматривали суда, показала, что торговый флот находился в превосходном состоянии.
Пазаир отметил, что обмен шел в обычном порядке. Рост цен удалось сдержать, он не успел ударить по людям с самыми скромными доходами. Среди торговцев, как и раньше, много женщин, и они занимают самые выгодные места. Если споры затягивались, водоносы утоляли жажду спорщиков.
– Мое сердце довольно! – воскликнул крестьянин, счастливый от того, что обменял на кувшин прекрасные финики.
Толпа любопытных собралась у лавки, где два торговца разворачивали штуку превосходной льняной ткани.
– Божественное полотно! – воскликнула обеспеченная дама.
– Именно поэтому цена довольно высока, – заметил торговец.
– С тех пор как назначили нового визиря, завышение цен не приветствуется, – заметила женщина.
– Тем лучше! Можно будет больше продать и выгодней купить. Если вы берете полотно, я добавлю платок.
Пока заключалась сделка, Пазаир направился к торговцу сандалиями.
– Тебе, парень, пора сменить обувь, – посоветовал мастер. – Ты слишком долго ходил в тех, что на тебе. Очень скоро подошва лопнет.
– Мне не на что.
– У тебя хорошее лицо, я отдам тебе в долг.
– Это против моих правил.
– Кто не берет в долг, будет богат! Давай, я недорого починю твои сандалии...
Пазаир, любивший вкусно поесть, купил медовый пирожок и чуть отошел от людей, обсуждавших, что они будут готовить к обеду. Он не услышал ни малейшего беспокойства, никаких сетований в адрес визиря. Но Пазаир все же испытывал некое волнение: никто не произносил имени Рамсеса.
Он подошел к прилавку с бальзамами и стал торговаться о цене маленького пузырька.
– Дороговато, – заметил он.
– Ты городской?
– Нет, из деревни. Величие Мемфиса притягивало меня. Рамсес Великий сделал из него самый красивый город в мире. Мне так бы хотелось его увидеть! Когда он выходит из своего дворца?
– Этого никто не знает. Говорят, будто он болен и переехал в Пер-Рамсес, в Дельте.
– Он, самый крепкий человек страны?
– Говорят, что его божественная сила иссякает, – вздохнула торговка.
– Ну так нужно ее восстановить!
– А возможно ли это?
– Так что, новый властитель...
Торговка кивнула, не дав ему договорить.
– Кто сменит Рамсеса? – поинтересовался Пазаир.
– А кто это может сказать?
Послышались крики. Толпа расступилась, открывая проход павиану. В несколько прыжков Убийца оказался у ног Пазаира. Торговка, решив, что перед ней вор, которого сейчас арестуют, набросила на шею «злодея» веревку. Но против обычая павиан не вцепился жертве в лодыжку, а остался сидеть рядом, пока не подошел Кем.
– Я сама его задержала! – похвасталась торговка. – У меня есть право на награду?
– Посмотрим, – ответил нубиец, увлекая за собой Пазаира.
– У вас такой рассерженный вид, – заметил визирь.
– Почему вы меня не предупредили?! – упрекнул его нубиец. – Вы были крайне неосторожны.
– Никто не мог меня узнать.
– Убийца же нашел вас.
– Мне нужно слышать, что говорят люди.
– Ну, и много вы узнали нового?
– Положение не блестящее. Бел-Тран подготавливает людей к падению Рамсеса.
Несмотря на важность собрания, на котором она должна была председательствовать, Нефрет задерживалась. Некоторые ворчуны обвиняли ее в кокетстве. На самом же деле она оказывала срочную помощь трем добрым друзьям их дома – Проказнице, мучавшейся от несварения желудка, Смельчаку, которого душил кашель, и Северному Ветру, повредившему копыто.
При появлении главной целительницы царства все встали и поклонились ей. Легкое недовольство испарилось от очарования Нефрет; когда она говорила, ее голос действовал на окружающих подобно бальзаму. Присутствие Бел-Трана удивило Нефрет.
– Я прибыл сюда для участия в обсуждении расходов, – объяснил он. – Сегодня будут приняты решения, касающиеся целительства. Я должен быть уверен, что они не нарушат равновесие государственного бюджета, за соблюдение которого я несу ответственность перед визирем.