– Ты Сути?
– Градоначальник уступил мне свое место.
– Ты предводительствуешь мятежниками?
– Я удостоен чести возглавлять свободных людей.
– Твои дозорные успели тебе сообщить, что войско наше огромно? Как бы доблестно вы ни сражались, вам не устоять.
– Когда я был колесничим, мой учитель советовал мне не обращать внимания на похвальбу. Еще меньше значения я придаю угрозам.
– Значит, ты отказываешься сдаться?
– А ты в этом сомневался?
– Любая попытка сбежать обречена на провал.
– Атакуйте, мы готовы к встрече.
– Не мне принимать решение о приступе. Команду подаст нам визирь. Пока он не прибудет в Коптос, вам будут по-прежнему подвозить продовольствие.
– Когда прибудет визирь?
– Воспользуйтесь передышкой. Как только визирь Пазаир ступит на эту землю, он поведет нас в бой и восстановит законный порядок.
38
Силкет едва не подпрыгивала на месте от возбуждения, гоняла служанок, выбегала в сад, дожидаясь возвращения супруга, и никак не могла успокоиться. Она даже отвесила пощечину дочери за то, что та утащила тайком пирожное, не обратила ни малейшего внимания на сына, который гонялся за кошкой, и бедняжке пришлось спасаться, забравшись на верхушку пальмы. Наконец она занялась обедом, поменяла все блюда, отчитала детей и бросилась к дверям навстречу мужу.
– Дорогой! Послушай! Какая радость! – восклицала она.
Бел-Тран еще только спускался с носилок, а Силкет в нетерпении уже тянула его за край льняного покрывала, которое он накидывал на плечи, спасаясь от палящего солнца. Торопя мужа, Силкет потянула сильнее и разорвала драгоценный лен.
– Нельзя ли поосторожнее! Оно стоило целое состояние!
– Потрясающая новость! Идем скорее, я налью тебе старого вина в твой любимый кубок!
Женщина-дитя звонко хохотала, ластилась к мужу и вела себя еще ребячливее, чем обычно.
– Сегодня утром я получила послание из дворца! – Из ларца для свитков Силкет достала папирус с царской печатью. – Приглашение от царицы-матери... Она зовет меня! Это победа!
– Приглашение?
– Да, в ее собственный дворец! И об этом будет знать весь Мемфис!
Изумленный Бел-Тран взял папирус. Неужели? Рука царицы-матери! Туя не воспользовалась услугами писца, тем самым подтверждая свое настоятельное желание видеть у себя Силкет.
– Сколько придворных дам годами дожидается подобной чести! А я ее удостоилась.
– В самом деле, достойное удивления чудо.
– А я не удивлена. Это дань уважения к тебе, мой дорогой. Туя – умная женщина, и очень близка с сыном. Видно, он дал ей понять, что его царствование близится к концу. Царица-мать хочет позаботиться о своем будущем. Она хочет со мной подружиться, чтобы ты не лишил ее привилегий и полномочий.
– Значит, ты думаешь, что Рамсес открыл ей правду?
– Он мог просто-напросто намекнуть, что готов к отречению. Усталость, болезни, непонимание того, что нужно для обновления Египта... Рамсес мог назвать любые причины, но Туя поняла главное – перемены неизбежны, и сразу сообразила, какую роль ты будешь играть в будущем. А как тебя склонить на свою сторону? Только сделав меня своим доверенным лицом и введя в свой ближайший круг. Старая царица не без хитрости. Но она поняла, что проиграла. Поняла, что если будет враждовать с нами, то лишится дворцов, слуг и богатства. В ее возрасте это невозвратимая потеря.
– Воспользоваться ее влиянием было бы очень полезно. При поддержке царицы-матери новое правление укрепится без труда и не вызовет сопротивления. Настоящий подарок судьбы! Я не мог даже помышлять о подобном!
– Как мне себя с ней вести? – спросила Силкет, не в силах усидеть на месте от возбуждения.
– Почтительно и доброжелательно. Принимай ее посулы, дай ей понять, что мы принимаем ее помощь и довольны ее покорностью.
– А если она заговорит о судьбе сына?
– Рамсес удалится в храм на территории Нубии, где и будет стариться в обществе жрецов-отшельников. Как только мое правление упрочится и возврат к прошлому будет невозможен, мы избавимся и от матери, и от сына. Прошлое не должно связывать нам руки.
– Ах, какой ты умный, мой дорогой!
Кему было не по себе. Если Пазаир недолюбливал придворную жизнь и подчинение правилам этикета, то Кем все это просто ненавидел. Облачаясь в роскошные одежды, подобающие верховному стражу, он чувствовал себя шутом. Цирюльник надел на него парик, побрил, умастил благовониями, художник почернил его деревянный нос. И вот уже добрый час Кем сидел без дела в приемной, чувствуя, что даром теряет время. Но разве можно отказаться от приглашения царицы-матери?
Наконец управляющий провел его в покой Туи – строго убранную комнату с небольшими каменными табличками, запечатлевшими подвиги предков. Гораздо меньше ростом, чем высокий нубиец, она внушала почтительный трепет огромной внутренней силой и напомнила Кему тигрицу, приготовившуюся к прыжку.
– Я хотела узнать, насколько вы терпеливы, – сообщила она. – Верховному стражу ни при каких обстоятельствах нельзя терять хладнокровия.
Кем не знал, должен ли он остаться стоять, или ему надо сесть, следует ли что-то ответить, или требуется промолчать.
– Каково ваше мнение о визире Пазаире? – спросила Туя.
– Он – человек справедливый, он единственный справедливый человек, которого я знаю! Если вы хотели услышать о нем что-нибудь дурное, то обращайтесь не ко мне.
Кем ответил и тут же понял, что его слова прозвучали слишком вызывающе и грубо, и грубость его непростительна.
– Характер у вас еще хуже, чем у вашего недостойного предшественника, а знания этикета нет совсем, – хмуро заявила царица-мать.
– Я сказал вам правду, моя повелительница.
– Немалый подвиг для верховного стража.
– Для меня мало значат мой титул и моя должность. Если я согласился принять их, то только для того, чтобы помогать Пазаиру.
– Визирю повезло, а я ценю людей, которым сопутствует везение. Вот вы сейчас и поможете Пазаиру.
– Что я должен сделать?
– Я хочу знать все, что известно о супруге Бел-Трана.
Как только стало известно, что прибывает судно визиря, портовая стража стала освобождать место у главной пристани Мемфиса. Тяжелые грузовые суда маневрировали с грацией стрекоз и находили для себя место, не толкая других.
Поглотитель теней провел ночь на крыше башни, рядом со зданием таможни и хранилищем папируса. Как только он убьет свою жертву, он сбежит через этот проход. В порту достаточно было только навострить уши, и тебе становились известны все подробности о путешествии Пазаира из Пер-Рамсеса в Мемфис.
Свой план нападения пособник тьмы построил на вполне вероятном ходе событий. Пазаир, желая избежать толпы, жаждущей приветствовать визиря, наверняка поедет не по главной улице города, что ведет из порта во дворец, а вместе со своими охранниками свернет в боковой проулок. Здесь его будет ждать колесница. Визирь задержится, чтобы подняться на колесницу, и это как раз произойдет под тем местом, где затаился поглотитель теней. На этот раз бумеранг достигнет цели.
Оружие ему досталось дешево, на рыночной распродаже. Мог ли торговец распознать убийцу среди шумной толпы покупателей? Как и другие, тот расплатился за свое приобретение свежим луком. Расправившись с визирем, он постарается повидаться с Бел-Траном. Положение главы Двойного Белого дома пошатнулось, многие толковали о его скором падении. Устранив Пазаира, пособник тьмы вернет Бел-Трану уверенность в победе. Но он не сомневался, что Бел-Тран не вознаградит его за помощь, а постарается уничтожить как свидетеля, и собирался принять меры предосторожности. Он назначит ему встречу в пустынном месте, и Бел-Тран должен будет прийти один. Если они договорятся о взаимном молчании, то Бел-Тран вернется домой счастливым победителем, если нет, то ему придется заставить замолчать Бел-Трана навсегда. Требования его не так уж и велики: золото, безопасность, официальная должность под другим именем и дом в Дельте, Мало кто прибегал к услугам пособника тьмы. Но кто знает, может, в один прекрасный день Бел-Трану вновь понадобятся его умения. Царству, основанному на крови, убийца опять поможет своим искусством...
На пристани появился Кем вместе с павианом. Последние опасения поглотителя теней рассеялись: ветер дул ему в лицо. Павиану ни за что не учуять, где он спрятался, не смогут они понять, и откуда брошен бумеранг, потому что на этот раз он не будет описывать дуги, а молнией обрушится сверху.
Судно визиря причалило к пристани. С него сошли Пазаир и Нефрет, и тут же их окружили стражи Кема. Павиан возглавил кортеж, который не пошел по главной улице, а свернул, как и предполагал поглотитель теней, на боковую.
Еще несколько мгновений, и кортеж замедлит ход, и визирь остановится, чтобы подняться на колесницу. Времени вполне достаточно, чтобы бумеранг поразил его в висок.
Согнув руку, поглотитель теней приготовился к броску. Кем и павиан встали по бокам колесницы. Нубиец подал руку Нефрет, помогая ей подняться. Очередь за Пазаиром. Поглотитель теней привстал, он уже видел ненавистный профиль Пазаира и его висок и в последний миг с трудом успел удержать бумеранг, который едва не вырвался у него из рук: на пути бумеранга встал человек, заслонив собой визиря.
Так Бел-Тран, сам того не ведая, спас врага, которому желал гибели.
– Мне необходимо переговорить с вами без промедления, – объявил глава Двойного Белого дома. Его торопливая речь и суетливые жесты весьма раздражали павиана – он недовольно заворчал.
– Это так срочно? – выразил недоумение визирь.
– В вашей приемной меня известили, что вы отменили аудиенции на много дней вперед.
– Неужели я обязан давать вам отчет о том, как я намерен распоряжаться своим временем?
– Положение очень серьезно: я обращаюсь к богине Маат!
Бел-Тран не стал бы произносить подобные слова просто так в присутствии множества свидетелей, среди которых был и верховный страж. Заявление звучало настолько серьезно, что визирь был вынужден согласиться принять его просьбу.