— Мрачные вести, — произнес Тейоден, — хотя трудно назвать их неожиданными. Передай Дэнетору, что даже не чувствуй мы сами, какова угроза, все равно откликнулись бы на зов. Но Рохан понес большие потери в битве с предателем Саруманом, а теперь, после всего услышанного, нам следует позаботиться об охране своих границ с севера и востока. Сил Темного Властелина вполне хватит на то, чтобы сковать нас у стен города и одновременно ударить через Реку на Врата Королей.
Но хватит обмениваться благоразумными советами. Мы придем. Сбор назначен на завтра, и мы выступим, как только все будет готово. Марка способна выставить десять тысяч копий, однако мне придется выделить людей на охрану Эдораса и пограничных крепостей. Я приведу в Гондор тысяч шесть. Сообщи Дэнетору: в этот грозный час сам король Марки явится ему на подмогу, хоть и не надеется вернуться назад. Но путь неблизок, а если заморить людей и коней в скачке, они не смогут сражаться. С завтрашнего утра пройдет не меньше недели, прежде чем ты услышишь боевые кличи скачущих с севера сынов Эйорла.
— Неделя! — горестно воскликнул Хингорн. — Пусть хоть так. Правда, через неделю, если к нам не поспеет другая и вовсе нежданная подмога, вы скорее всего найдете лишь разрушенные стены и сможете разве что лишь распугать орков и не позволить темнокожим южанам пировать в Белой Башне.
— На худой конец сделаем хотя бы это, — отозвался Тейоден. — А сейчас, достойный Хиргон, мне надо отдохнуть. У меня за плечами битва и долгий путь. Отдохни и ты. Завтра увидишь сбор ополчения и, быть может, малость приободришься. Утро вечера мудренее.
С этими словами король встал, и все последовали его примеру.
— Отдыхать, — распорядился Тейоден, — постарайтесь выспаться как следует. И ты, добрый Мериадок, сегодня мне больше не понадобишься. Я призову тебя завтра с восходом, будь наготове.
— Я буду готов, даже если ты велишь мне скакать за тобой по Стезе Мертвецов, — пылко заверил Мерри.
— Не поминай ее попусту, чтобы не накликать беду, — сказал король. — Впрочем, беда и без того на пороге, и нынче любая тропа может оказаться стезей мертвецов. Но насчет твоей дороги ничто еще не решено. Доброй ночи!
— Не оставит же он меня здесь, — твердил себе Мерри в своей палатке. — Не оставит, быть такого не может…
С этими мыслями он заснул и почти сразу же — так, во всяком случае, ему показалось, проснулся от того, что его тряс за плечо какой-то человек.
— Вставай, холбитла, — повторял тот, — вставай!
Мерри сел и протер глаза. Было еще темно.
— В чем дело? — спросил он.
— Тебя призывает король.
— Но ведь солнце еще не взошло.
— Сегодня оно не взойдет, холбитла, — мрачно отозвался воин, — а может, не взойдет вообще никогда. Его скрыла Тьма, но есть солнце, нет ли, а время не стоит на месте. Поторопись.
Поспешно одевшись, Мерри вышел наружу. Мир потемнел. Неподвижный воздух казался бурым, а все вокруг — тусклым и расплывчатым, почти лишенным очертаний. Слабый, все убывающий свет брезжил лишь далеко на западе, куда еще не дотянулись щупальца мрака. Облаков видно не было, сам небосвод превратился в сплошную тучу, бесформенную и угрюмую. Люди, глядя наверх, беспокойно переговаривались, на лицах многих читался испуг.
С упавшим сердцем хоббит направился в королевский шатер, где, помимо Хиргона, застал еще одного гондорского гонца. Точно так же одетый и снаряженный, он был пониже ростом и пошире в плечах. Когда Мерри вошел, новоприбывший посланец говорил с королем.
— …эта Тень поднялась из Мордора, государь. По пути я видел, как она накрыла Истфольд, восточную окраину твоего королевства. Тьма ползла на запад, пожирая звезды, нынче добралась досюда и движется дальше. Война началась!
— Война началась, — повторил Тейоден после долгого молчания. — То будет величайшая битва нашего времени, в которой суждено пасть многим и многим. Но теперь по крайней мере нет надобности таиться. Мы поедем открыто, кратчайшим путем, и так быстро, как только сможем. Время сбора пришло, и дожидаться запоздавших уже некогда. Как там у вас в Минас-Тирите с припасами? Нам с собой много не взять, лишний груз — потеря времени.
— Припасов хватит на всех, — заявил Хиргон. — Езжайте налегке, только поскорее.
— Зови герольдов, Эйомер, — приказал Тейоден. — Отдай приказ строиться.
Эйомер вышел, и спустя мгновение загудели трубы, но далеко не так звонко и ясно, как в прошлый вечер. Тяжелый воздух глушил все звуки, делая их хриплыми и дребезжащими.
— Ну вот, добрый Мериадок, — промолвил король, обернувшись к хоббиту. — Я отправляюсь на войну. Скоро мы расстанемся: с этого часа ты свободен от службы, но не от дружбы. Мне бы хотелось, чтобы ты остался здесь и послужил Эйовин. Она будет править вместо меня.
— Но, государь!.. — сбивчиво заговорил Мерри. — Я предложил тебе свой меч, и ты его принял. Я не хочу расставаться с тобой! Все мои друзья ушли на войну, и я не захребетник, чтобы прятаться в горах!
— Ты велик сердцем, но не вышел ростом, — улыбнулся Тейоден. — Мы поскачем быстро: пони за скакунами не угонится, а с боевым конем тебе не сладить.
— Тогда привяжи меня к седлу, к стремени, хоть к конскому хвосту, — упорствовал хоббит. — А нет, так я побегу следом, все ноги стопчу, но не отстану.
— Ну, не горячись, — похлопал его по плечу король. — Поедем вместе до Эдораса, я покажу тебе Медусельд. С этой дорогой твой Стибба справится. Настоящая-то скачка начнется потом, на равнине.
— А пока, достойный Мериадок, — вступила в разговор Эйовин, — пойдем со мной. Арагорн просил подобрать для тебя подходящее воинское снаряжение. Я так и сделала, сердцем чую, что оно тебе понадобится.
Дева отвела хоббита к шатру королевской стражи, откуда оружейник вынес маленький шлем, круглый щит и все прочее.
— Кольчуги на твой рост у нас не нашлось, а ковать уже некогда, — сказала Эйовин. — Возьми кожаный нагрудник, легкий и прочный, пояс и нож. Меч у тебя свой, а по этому щиту каждый поймет, что ты воин Марки, — на щите, таком же, как у Гимли, красовался роханский герб, белый конь на зеленом поле. — Доброй удачи тебе, Мериадок, надеюсь, мы еще свидимся. Прощай!
Хоббит в ответ низко поклонился.
Мрак сгущался, но король Рохана готовился повести свои войска на восток. Многие отправлялись в этот поход с тяжелым сердцем, но суровые рохирримы были верны своему государю, и никто не роптал. Даже в лагере беженцев из Эдораса, где разместились старики, дети и женщины, обошлось без жалоб и слез. Люди молча смотрели в глаза судьбе.
Спустя два часа, которые пролетели как миг, королю подвели коня, и он начал объезжать строй. Высокий и величавый, с ниспадавшими из-под шлема серебряными сединами, предстал он перед воинами и одним своим гордым, неустрашимым видом пробудил в них надежду.
На широких полях вдоль шумной реки выстроились рохирримы — пятьдесят пять сотен конников в полном вооружении и несколько сот вспомогательного войска с вьючными лошадьми. Протрубил один-единственный рог. Король поднял руку, и воинство Марки пришло в движение. Впереди ехали двенадцать королевских телохранителей, прославленных своей доблестью, за ними сам Тейоден с Эйомером по правую руку.
С Эйовин он уже распростился, и сколь грустным ни было расставание, теперь все его мысли сосредоточились на предстоящей дороге. Позади короля трясся на своей лошаденке Мерри, скакали гондорские гонцы и еще дюжина телохранителей. Они проезжали мимо сурового, молчаливого строя ожидавших сигнала людей и уже приблизились к концу шеренги, когда один из конников поднял глаза, и Мерри поймал его пристальный взгляд.
«Какой молодой», — подумал хоббит, заметив, что и ростом, и шириной плеч этот всадник заметно уступает большинству соратников. Он уловил блеск в ясных серых глазах и поежился: ему вдруг почудилось, что так может смотреть лишь человек, оставивший надежду и решившийся искать смерти.
Они спустились вниз по сереющей во мгле дороге вдоль Снеговой. Мимо поселений в долине, где женщины, стоявшие в темных проемах дверей, провожали их печальными взглядами. Так, без труб и барабанов, без музыки и восклицаний начался великий поход на восток, о котором сложили песни, звучавшие в Рохане и много поколений спустя.
Из тесных утесов сын Тенгела
С утра во мрак безрассветный соратников выводил:
В Эдорас въехал, в свое владенье —
Мгла облегла златоглавую хоромину,—
Простился в чертогах с престолом наследным,
С народом, с кровной родней и с кровом.
Где пировал он, бывало, немало в дни света:
Темнота густела. Пустился он дальше —
Беда впереди, позади — стон и трепет.
Но словам он верен и выполнит клятву.
Пять дней и ночей Тейоден едет;
На восход походом ехали Эйорлинги
Через Фольд и Фейнмарк, и Фириэнвуд.
Всадников шесть тысяч через Санлендинг,
К Мундбургу много могучему под Миндоллуином.
В земли князей, приплывших из-за Моря,—
Там стогны престольные обстали враги и пламя.
Рок торопит ратников. Мрак поглощает
Коней и конников — цокот подков по камню
Молкнет во мгле; так молвится в песне.
В полдень, больше походивший на поздний пасмурный вечер, король прибыл в Эдорас, где к войску присоединились три дюжины опоздавших на сбор всадников. Перекусив, Тейоден снова собрался в путь и сердечно попрощался с хоббитом. Тот упрашивал взять его с собой, но старый король проявил твердость.
— Я же сказал, Стибба не угонится за нашими скакунами. И подумай сам, тебе ли, при всей твоей храбрости, сражаться на полях Гондора? Там разразится страшная битва, падут многие грозные воители, а ты попросту погибнешь напрасно.
— Кто знает? — возразил Мерри. — Я твой оруженосец, и мое место рядом с тобой. И мне вовсе не хочется, чтобы потом, в песнях и преданиях, меня поминали как никчемного бездельника, от которого никому не было никакого прока.