– Конечно, – Шарлотта кивнула, – такими вещами как-то не принято хвалиться. В общем, мы уже подумывали продать дело, когда Константинос Ангелиди предложил нам помощь. Я уже говорила тебе, что Оливия и мальчики знали друг друга с самого детства, и, хотя нам с Алекосом никогда бы и в голову не пришло назвать Элени и Константиноса друзьями, за последние годы мы с Ангелиди очень сблизились. Особенно с тех пор, как у Оливии начался роман с Дереком.
– Понимаю, – проронила Джин.
– Сомневаюсь, что понимаешь, – хмыкнула Шарлотта. – Видишь ли, греки свято чтят традиции. Я хочу сказать, что за этот год мы ужинали на вилле «Левкадия» раз шесть, и все равно мои отношения с Элени остаются на том же уровне, что и… дай Бог памяти… год назад.
– Из-за долга?
– Нет, не из-за долга. По правде говоря, до того как Дерек занялся семейным бизнесом вместо отца, этот долг не представлял для нас никакой проблемы. Константинос недвусмысленно намекнул, что, как только Дерек и Оливия поженятся, он спишет нам долг… и, боюсь, мы с Алекосом чересчур понадеялись на это.
– Ох, Шарлотта!..
– Молчи, я и сама знаю. Но ведь до того, как Дерек начал все больше времени уделять делам отца, у них с Оливией все ладилось.
– Полагаю, именно тогда на сцене появился… как его?.. Николас?
– Точно! – Шарлотта раздраженно фыркнула. – Понимаешь, он подобно Дереку получил образование в Оксфорде. Николас моложе брата, и до его отъезда в Англию Оливия не обращала на юношу ни малейшего внимания.
– Сколько же лет Дереку? – с замиранием сердца поинтересовалась Джин.
– Дай-ка подумать. – Шарлотта сосредоточенно сдвинула брови. – Двадцать восемь. Ой нет, двадцать девять. Недавно был его день рождения. – Она скорчила гримасу. – Эх, было бы мне сейчас двадцать девять! Насколько проще тогда было бы жить!
Джин улыбнулась, хотя это стоило ей немалых трудов. Итак, подавленно подумала она, Дерек на десять лет моложе меня.
8
Джин еще спала, когда телефон у ее кровати разразился пронзительной трелью, и она протестующе застонала, наугад нашаривая трубку.
– Да? Алло!
– Мам! Мам, это ты?
Голос Мэб прозвучал так громко и звонко, что Джин поморщилась. Сейчас она сожалела, что вчера вечером налегла на вино. Она, конечно, переусердствовала со спиртным, но что поделать – ей хотелось любым способом заглушить неотвязные мысли о Дереке Ангелиди… и о том, что рассказала Шарлотта.
– Мэб? – Джин привалилась спиной к подушкам, решив, что головная боль – скромная плата за радость наконец услышать голос дочери. – Где ты была? Я вчера тебе весь день звонила.
– Если ты за меня волновалась, мам, извини. Просто… понимаешь, тут такое случилось…
– Что?! – Джин мгновенно проснулась, в беспокойстве за дочь, разом позабыв все свои проблемы. – Что случилось?! У вас с Брайаном все в порядке? Или…
– Успокойся, мам, – отрывисто проговорила Мэб. – Это совсем не то, что ты подумала. – Она шумно выдохнула. – Ну… как тебе отдыхается? Остров красивый? Честно говоря, я тебе завидую. Хорошо бы мне удалось уговорить Брайана не скупиться, когда мы будем составлять план свадебного путешествии. Как ты думаешь, тетя Шарлотта примет нас по первому разряду?
Если только не уедет отсюда, мрачно подумала Джин.
– Кстати, мам, а почему ты мне звонила?
Джин хорошо понимала, что Мэб не стала бы ей звонить без веской причины. Ее охватила паника. Наверняка что-то случилось. Джин нутром чуяла неладное. Отчего же она не радуется тому, что ей, похоже, не придется изобретать предлог, чтобы вернуться домой?
– Мэб, неважно, почему я тебе звонила, но ты ведь звонишь не для того, чтобы узнать, как мне отдыхается. Кстати, – Джин скорчила гримасу, – я тут замечательно провожу время. Вернее, так было, пока не позвонила ты. Мэб, ради Бога! У меня уже заработало воображение. Давай-ка поскорее спаси меня от кошмаров!
На миг в трубке наступило молчание, потом Мэб тяжело вздохнула и едва слышно сказала:
– Папа вернулся.
У Джин отвисла челюсть.
– Вернулся? – ошеломленно переспросила она, когда обрела дар речи. – Что ты хочешь этим сказать? Что они с Эдит приехали из Австралии?
– Нет, он вернулся один. С Эдит он расстался – по крайней мере, он так говорит. Вот где я провела весь вчерашний день – в отеле, где он остановился. У нас был очень долгий разговор.
Джин потрясенно молчала, не веря собственным ушам. Отношения между Феликсом и Эдит казались прочными, как скала. Правда, Джин и Феликс тоже когда-то считались неразлучной парой…
– Он говорит, что между ними все кончено, – продолжала Мэб. – Судя по всему, проблемы между ними начались, когда папа переехал в Сидней. Он сказал, что в Австралии все совсем не так, как у нас, и, хотя в своей компании он был командиром корабля, на австралийских авиалиниях ему предложили лишь место второго пилота. По-моему, с этого все и началось. Ты же знаешь папу – он всегда и во всем должен быть первым.
Истинная правда. Феликс просто на стену лез всякий раз, когда Джин пыталась проявить самостоятельность. Как, например, когда дочь пошла в школу, а Джин решила вернуться в колледж и получить диплом. Феликс настоял, что у нее и так слишком много дел – ей ведь нужно содержать в порядке дом и обихаживать семью. Вот почему сейчас Джин могла получить только работу секретарши – эту профессию она освоила на вечерних курсах, когда Мэб подросла, и ее можно было оставлять одну.
– Просто не верится, – сказала наконец Джин и, отшвырнув простыню, села, касаясь пола босыми ногами. Уяснить до конца сообщение Мэб было и впрямь нелегко. – А он говорил, что теперь собирается делать?
– Ну… в общем, да, – без особой охоты признала Мэб. – Говорил, что хочет оставить прошлое позади и начать все сначала. – Она шумно втянула воздух. – Ой, мамочка, ты не представляешь, как я рада, что ты уехала! Папа был вне себя, когда обнаружил твое отсутствие. Он, наверное, ожидал, что ты сидишь сиднем дома и оплакиваешь свою горькую судьбу. Когда я сказала ему, куда именно ты поехала, он от злости чуть не лопнул.
– Мэб! – сдавленно одернула Джин. – Это все же твой отец, а ты говоришь о нем как о постороннем человеке.
– Потому что он и есть посторонний! – тотчас огрызнулась Мэб. – Ему ведь было абсолютно наплевать на нас, когда он со своей драгоценной пассией намылился в гости к кенгуру! Что разве не так? Он же знал, что нам будет нелегко, – И все равно смылся, даже глазом не моргнул.
– Мэб…
– Что Мэб?! Это правда, мам, и ты сама отлично это знаешь. Нашему папочке нужно было только одно – заполучить свою Эдит и начать с ней новую жизнь. Что ж не наша вина, если он со своими великими планами сел в лужу, и нечего упрекать меня за то, что я этому даже рада. Слышишь – рада!
– Ой, Мэб…
– Ой, мам! – сердито передразнила дочь. – Скажи откровенно, ты ведь тоже этому рада? – Так и не услышав ответа, Мэб потрясенно воскликнула: – Боже, мам, только не говори, что жалеешь его!
– Н-нет, – с запинкой выговорила Джин, пытаясь понять, какие чувства на самом деле вызывает в ней новость, сообщенная Мэб. Не радость, конечно, но, если быть абсолютно честной, и не жалость. Если замыслы Феликса пошли прахом, винить в этом он может только самого себя.
– Я так и думала!
В голосе Мэб прозвучал праведный гнев, и на миг Джин ощутила укол вины. Она ведь тоже не без греха, и ей просто повезло, что ее встреча с Дереком случилась уже после развода. Если бы это произошло раньше, кто знает, как она себя повела бы?
– Что же, он собирается вернуться на прежнюю работу? – осторожно спросила Джин.
– Не просто собирается! – со злостью воскликнула Мэб. – Он хочет жить с нами! Представляешь? Он, видите ли, считает, что может начать все сначала. Вот почему я так рада, что ты уехала. Надеюсь, к тому времени, как ты вернешься, ему надоест попусту торчать в Валдизе, и он отправится попытать счастья где-нибудь еще. Чем дальше, тем лучше! Я уже сказала ему, что вряд ли он здесь найдет достойное его квалификации место, а он заявил, что не станет ничего решать, пока не поговорит с тобой!
Джин мысленно застонала.
– Это еще зачем?
– А ты как думаешь? – Мэб тяжело вздохнула. – Мам, он хочет вернуть тебя. Давай посмотрим правде в лицо: ты его просто избаловала. Столько лет ты его разве что на руках не носила!
– Да ничего подобного! – возмутилась Джин. Ей неприятна была мысль, что дочь считала ее жертвой мужской тирании.
– Во всяком случае, с тобой ему все сходило с рук, – холодно уточнила Мэб. – А вот Эдит совсем не такая. Она слишком высокого о себе мнения, чтобы стелиться перед мужчиной, тем более таким, как наш папочка.
– Почему ты так говоришь? – недовольно спросила Джин.
– Ой, мам! – Мэб опять вздохнула. – Ведь нельзя же сказать, что он победитель конкурса красоты, верно? То есть я имею в виду, что мужчина он хоть куда, но ему ведь уже сорок, а Эдит всего двадцать пять.
– Послушать тебя, так сорок лет – глубокая старость, – пробормотала Джин, вдруг разом ощутив свой возраст.
У нее уже сосало под ложечкой при одной мысли о встрече с бывшим мужем. Джин-то надеялась, что никогда больше его не увидит. Мэб, наверное, права – Феликс тиранил ее невесть сколько лет и теперь снова хочет подчинить себе. Вот только она уже не похожа на прежнюю Джин.
И Феликс ее не получит. Ни за что! Ей он больше не нужен. Если ночь, проведенная с Дереком, чему-то и научила Джин, так это тому, что в ее отношениях с Феликсом никогда не было настоящей любви. О, на свой лад Джин любила его – точнее говоря, любила установленный, благодаря ему уклад жизни, размеренный и безопасный. Когда Феликс своим уходом уничтожил все это, он уничтожил и ее любовь. Просто раньше Джин этого не понимала.
– Я же не говорю, что сорок лет – это уже старость, – продолжала Мэб, и Джин заставила себя сосредоточиться на словах дочери. – Но, согласись, и не молодость! Вот и все, что я имела в виду.
– Угу. – Джин торопливо размышляла. Как она и подозревала, Мэб предоставила ей превосходный предлог раньше срока прервать отдых, и, хотя Шарлотта, вне всякого сомнения, станет возражать, она все же поймет, что Джин просто необходимо вернуться домой.