«Что я делаю? — в ужасе думал он. — Чего она ждет от меня? И чего хочу я сам?»
Ее теплое дыхание щекотало его запястье, пальцы ощущали ее нежную щеку. Он знал, что Тамир не пользуется духами, но мог бы поклясться, что от ее волос пахнет чем-то сладким, чем-то определенно не мальчишеским. И на мгновение она показалась ему такой же, как любая другая девушка, с какими он делил постель.
«Нет, она не любая девушка», — напомнил себе Ки и от этой мысли смутился еще сильнее. И совсем перестал что-либо понимать. То ли она заснула, то ли ждала, что он скользнет к ней под одеяло?
«Как друг или как возлюбленный?»
Возлюбленный. Когда в уме Ки вспыхнуло это слово, его разом пробрало и жаром, и холодом, а сердце бешено заколотилось.
— Ки? — Шепот звучал совсем сонно. — Ложись, что ты сидишь? Так себе шею свернешь.
— Я… э-э… Хорошо.
Ки чуть подвинулся.
Теперь ее дыхание касалось его щеки, а одна из ее кос щекотала ладонь. Ки протянул свободную руку, чтобы убрать косу, но помедлил, держа ее на ладони, наслаждаясь шелковистостью волос. Потом вспомнил, как пальцы Тамир касались его затылка, и по его спине снова пробежали мурашки.
Это было чисто женское прикосновение, несмотря на то что руки Тамир покрывали мозоли от рукоятки меча.
Ки чуть повернул голову и ощутил дыхание Тамир уголком рта. А что если он поцелует ее?
Его сердце теперь колотилось так, что Ки ощущал боль. Он отвернулся, близкий уже к настоящей панике. Его испугало острейшее желание близости, чего до сих пор он ни разу не чувствовал к Тамир. Только не это!
— Тамир? — шепотом окликнул ее он, не представляя, что мог бы ей сказать сейчас.
Но ответом ему был лишь звук ровного сонного дыхания.
«Проклятье! — мысленно выругался он, глядя в темноту. — Что же мне делать?»
Глава 16
Больше никаких снов в эту ночь Тамир не видела, а когда рано утром проснулась, то, даже не успев открыть глаза, поняла, что Ки провел рядом всю ночь. Ее щека прижалась к его плечу, когда она повернулась во сне. Он еще спал, лежа поверх одеяла, точнее, наполовину сидел, неудобно привалившись к подушкам, а его рука как будто придерживала одеяло на Тамир, чтобы оно не сползло.
На одно мгновение, когда сон еще не окончательно слетел с нее, Тамир показалось, что все вернулось и теперь все будет так, как в детстве… Но тут она проснулась окончательно — и замерла, не зная, как поступить: лежать неподвижно, чтобы не разбудить Ки, или лучше отодвинуться. Застыв в неуверенности, она лежала, рассматривая черты его лица. Длинные волосы Ки разметались по подушке, их пряди касались ее щеки. Темные ресницы были похожи на тонкие мазки кисти по пергаменту, а щетина, отросшая на подбородке, поблескивала в слабом утреннем свете. Чуть приоткрытые губы казались очень мягкими.
«Как близко», — подумала Тамир, вспоминая свой постоянный сон, в котором они почти целовались на утесе над заливом. Что бы она почувствовала? Ох, как трудно было справиться с искушением прикоснуться губами к его губам…
Но прежде чем она набралась храбрости, ресницы Ки вздрогнули, глаза открылись — и Тамир отпрянула. Рука Ки инстинктивно обняла ее поверх одеяла, заставив сдержать дыхание. Как близко…
Но тут глаза Ки расширились — и он дернулся, отодвигаясь от нее, дернулся так резко, что тут же и свалился с кровати на пол с громким стуком.
«Ну точно как в моем сне», — подумала Тамир. От его поспешного отступления ей стало и смешно, и больно.
— Ух… с добрым утром, — пробормотал Ки, краснея до ушей под ее взглядом.
— Ты… похоже, тебе было не слишком удобно спать… — начала было она и тут же замолчала, тоже залившись краской — она увидела, что ночная рубашка Ки задралась почти до пояса, открыв ее взору приподнявшийся пенис.
Тамир быстро отвела глаза, ей захотелось спрятаться под подушки, чтобы справиться со своими неуправляемыми чувствами. «Это ничего не значит. Со мной тоже такое случалось в то время, когда я…»
Ки поспешно поправил рубашку, бросив косой взгляд на Тамир.
— Нет, я отлично выспался. А уж ты как спала! Ничего больше не снилось?
— Нет, вообще никаких снов.
— Ну… вот и хорошо. — Он еще выглядел смущенным, даже когда улыбался. И от этого Тамир чувствовала себя еще хуже.
— Ты уж меня извини. Надо было отправить тебя в твою постель.
— Да ничего, я не против, — возразил Ки. — Просто… Ты есть хочешь?
«Нет, я хочу тебя поцеловать», — раздраженно подумала Тамир.
Она испытала громадное облегчение, когда он оделся и ушел на поиски завтрака. И поспешно принялась одеваться сама, выбрав платье из тех немногих, что висели в ее гардеробной, и натянув его прямо поверх рубахи. К тому времени, когда Ки вернулся, она уже взяла себя в руки или, по крайней мере, так ей казалось.
Они поели хлеба с сыром, запив все элем, и вместе вышли к храму, устроенному в шатре, во дворе замка. На маленьких флажках, полоскавшихся на шестах и веревках, были изображены око Иллиора и полумесяцы; многие из флажков представляли собой просто старые тряпки.
Один из жрецов Афры сидел на низком табурете под навесом, на нем были просторная красная мантия и серебряная полумаска, и узнать его было невозможно. Лишь по длинным седым волосам Тамир поняла, что это сам Имонус.
Золотая стела со словами пророчества отражала лучи утреннего солнца, как зеркало. На ее гладкой поверхности виднелись следы множества пальцев. Люди касались ее на счастье, читая перед ней молитвы и изумляясь. Тамир тоже прижала к золотой доске ладонь, представляя, как делали то же самое ее предки. Возможно, то была игра света, однако на мгновение Тамир показалось, что она увидела отражение какой-то другой женщины, стоявшей за ее спиной. Ее лицо было затенено, но Тамир рассмотрела корону и меч.
— Доброе утро, бабушка, — прошептала Тамир, пытаясь понять, чей именно призрак явился к ней на этот раз.
— Лишь королева может увидеть там королеву, — сказал Имонус. — И хорошо, что ты приветствовала ее с таким почтением. Но я думаю, тебе уже приходилось встречаться с призраками.
Тамир опустила руку.
— Я подумала, может, это просто тень.
— Вряд ли. Ты все прекрасно поняла, — с насмешкой в голосе произнес жрец.
Тамир чувствовала себя неуютно, видя перед собой маску.
— А ты не мог бы снять это? Ведь вокруг никого нет.
— Нет, когда я служу в храме, твое высочество. Даже ради тебя.
— Ох… — Тамир поежилась под неподвижным взглядом жреца, потом показала принесенные с собой перья. — Я пришла сделать подношение и задать один вопрос. Но я не знаю, какую нужно читать молитву.
— Просто сделай подношение и спроси, о чем хочешь. Иллиор услышит тебя.
Когда Тамир наклонилась, чтобы бросить перо в жаровню, что-то пролетело мимо ее плеча и упало в угли, вызвав фонтан искр, несколько угольков отлетели в сторону. В огне Тамир увидела небольшой узловатый корешок. Он задымился, потом вспыхнул, распространяя запахи земли и смолы.
«Так ты тоже здесь», — подумала Тамир.
Брат уже оставлял такие подношения в жаровне в маленьком святилище в замке: корешки, желуди, сухие листья, мертвые бабочки. Тамир оглянулась, но, кроме корешка, никаких других признаков присутствия Брата не увидела.
— Тени и призраки преследуют тебя, — негромко сказал Имонус.
По спине Тамир пробежал холодок, несмотря на то что сзади на нее падали теплые солнечные лучи.
— Ты видишь моего брата? — спросила она.
Имонус кивнул.
— Он причиняет тебе сильную боль, а ты — ему. Он упорно преследует тебя.
— Да, — прошептала Тамир. Увидев Ки, она нервно улыбнулась ему и опустилась перед жрецом на одно колено, чтобы можно было говорить потише. — Я потому и пришла сегодня. Он чего-то хочет от меня, но говорит загадками и постоянно лжет. Ты не мог бы воспользоваться какими-нибудь чарами?
— А ты знаешь, в чем состоят его желания?
— Да, но не знаю, как их исполнить. Ты служишь оракулу. Можешь помочь мне узнать больше?
— Я всего лишь слуга, как ты сама сказала. Пора тебе последовать примеру твоих предков, Тамир Ариани Агналейн, и самой посетить Афру. Оракул видит куда дальше, чем любой из жрецов.
— Но путь займет много дней. А мне надо так много сделать здесь, и я должна вести моих людей в Атийон.
— Ты должна отправиться туда, дочь Ариани. Все королевы совершали паломничество в Афру, чтобы почтить Светоносного дарами и просить наставлений на время своего правления.
Тамир тщетно попыталась скрыть нетерпение.
— Значит, ты не можешь мне помочь?
— Я этого не сказал, твое высочество, я лишь сказал, что не могу ответить на твой вопрос. Сделай еще одно подношение. Брось в корзину монетку, и я покажу тебе…
Тамир выудила из сумки на поясе сестерций и опустила его в корзину с монетами. Имонус наклонился и достал из стоявшего у его ног горшка с крышкой что-то маленькое, завернутое в ткань.
— Преклони колени у жаровни. Положи на угли еще одно перо вместе вот с этим, потом омой лицо дымом.
Тамир бросила на угли свои подношения. Перо мгновенно вспыхнуло и превратилось в пепел. А сверточек с благовониями начал медленно тлеть, и от него в воздух поднялось облако сладкого дыма. Но этот дым, вместо того чтобы подняться прямо вверх, что было бы хорошим предзнаменованием, клубился над углями, расползаясь в разные стороны извилистыми завитками, похожими на беспокойные пальцы.
— Что это значит? — встревоженно спросила Тамир, когда ленты дыма обвили ее.
— Этот дым — дыхание Светоносного. Вдохни его, твое высочество, и, возможно, ты найдешь ответ на свой вопрос.
С легким трепетом Тамир осторожно взмахнула рукой, подгоняя дым к лицу, и сделала глубокий вдох. Дым был сладким и густым, в нем даже было что-то приятное, хотя у Тамир и закружилась слегка голова.
Дым окутал ее. Должно быть, в свертке было намного больше благовоний, чем ей казалось, — дым стал таким плотным, что полностью скрыл от нее и храм, и двор. Тамир закашлялась и попыталась отогнать густые клубы от лица. Но дым кружил перед ее глазами, а потом вдруг