Это и была Темная Дунгара, творение давно забытого древнего племени. Об этом племени не сохранилось ни песен, ни легенд, само имя его пропало. Никто не знал, что здесь было: крепость, город, святилище или даже гробница. Это место обживалось в Черные Годы, задолго до прибытия первых кораблей с запада, задолго до закладки дунаданами Гондорского государства. От тех времен осталась лишь дорога, старые пукелы да тесаные камни.
Мерри рассмотрел камни: они были черные, поврежденные временем. Некоторые из них растрескались, другие покосились; они торчали из земли рядами, как неровные зубы. Раздумывая о том, что здесь могло быть давным-давно, Мерри все же надеялся, что Тропа не заведет Короля дальше в темную ночь. И тут заметил по обеим сторонам дороги палатки, шатры и шалаши. Стояли они ближе к обрыву, чем к лесу, а вправо от дороги, где площадка была шире, палаток было больше. Зато с левой стороны шатры были выше и богаче. В центре стоял высокий шатер, от которого навстречу прибывшим отъехал всадник. Увидев его, Король свернул с дороги.
Когда всадник подскакал, Мерри увидел, что это женщина, одетая, как воин, — длинные косы свисали из-под шлема, на груди был панцирь, на поясе — меч.
— Привет тебе, Повелитель Рохана! — крикнула всадница. — Большую радость ты принес нам своим возвращением.
— Приветствую тебя, Эовина! — ответил Феоден. — Все ли здесь в порядке?
— Все в порядке, — ответила она, но Мерри показалось, что голос ее невесел, и похоже было, что она недавно плакала. — Все хорошо. Для людей, которым пришлось неожиданно покинуть дом, это был трудный поход. Война давно не сгоняла нас с зеленых полей. Были поначалу и споры, и недовольство, но сейчас, как видишь, мы живем в согласии. Шатер для тебя приготовлен, ибо до меня дошла весть о твоем прибытии, и мне был известен час.
— Значит, Арагорн удачно добрался, — сказал Феоден. — Он еще здесь?
— Нет, — ответила Эовина, отворачиваясь и глядя на темные горы на юго-востоке.
— Куда он поехал? — спросил Эомер.
— Не знаю, — ответила она. — Он прибыл поздно вечером и на рассвете следующего дня ускакал, не дождавшись солнца.
— Вижу я, что ты тревожишься, дочь моя, — сказал Феоден. — Что случилось? Скажи мне, он говорил о той Тропе? — и Король указал на камни, ведущие к Двиморбергу. — Он вспоминал о Тропе Умерших?
— Да, Король, — ответила Эовина. — Он переступил порог тьмы, откуда еще никто не вернулся. Я не смогла его удержать.
— Значит, наши дороги разошлись, — произнес Эомер. — Арагорн пропал. Дальше придется ехать без него, и надежда на победу тает.
Король со свитой медленно двинулся по вересковой поляне, не говоря больше ни слова. Когда они спешились у шатров, Мерри убедился, что к приему гостей действительно готовились и даже про него не забыли. Рядом с королевским шатром стояла маленькая палатка.
Мерри сидел в одиночестве, наблюдая, как люди входят к Феодену и выходят от него, получив приказания. Наступила ночь, на западе звезды венчали еле различимые вершины гор, на востоке небо было темное. Двойной ряд камней пропадал в ночном тумане, за ним чернела мрачная глыба Безумной Горы.
«Тропа Умерших, — рассуждал сам с собой хоббит. — Тропа Умерших? Что это значит? Все меня покинули. Все пошли навстречу страшной судьбе: Пин и Гэндальф на восток, на войну; Сэм и Фродо в Мордор, а Бродяжник, Леголас и Гимли — на Тропу Умерших. Скоро моя очередь. Интересно, что они там обсуждают и что намерен делать Король. Я ведь теперь связан с ним».
От таких грустных мыслей Мерри быстро вспомнил, что ему ужасно хочется есть, и встал, чтобы поискать в лагере кого-нибудь, кто бы понял его горе. Но не успел он выйти из палатки, как заиграл рожок, и перед ним явился посланец Короля Феодена с приглашением к королевскому столу.
Посреди большого шатра вышитый полог отгораживал небольшое пространство, застеленное шкурами. Там за малым столом сидел Феоден с Эовиной, Эомером и Дунгиром, правителем Каменного Дола. Мерри встал за креслом Короля, чтобы ему прислуживать, но Король с улыбкой повернулся к нему:
— Нет, уважаемый Мерриадок, стоять тебе не надо. Сядь рядом со мной, и так будет всегда, пока мы находимся в пределах моего королевства. Будешь веселить меня своими рассказами.
Хоббиту отвели место по левую руку от Короля, но обоим было не до рассказов. Разговаривали вообще мало, все почти молча ели и пили, и лишь в конце обеда, собравшись с духом, Мерри выпалил:
— Уже дважды, Король, при мне была упомянута Тропа Умерших. Кто они такие? Где Бродяжник, я хотел сказать, достойный Арагорн? Куда он пошел?
Король глубоко вздохнул и ничего не ответил. Тяжелое молчание прервал Эомер.
— Этого мы не знаем и сами весьма огорчены. Что же касается Тропы Умерших, то ты сам на ней уже стоял. Нет, нет, я не хочу тебя пугать колдовством! Просто та дорога, по которой мы пришли сюда, продолжается до урочища Димгол. Там ворота. Что за ними находится, никто не знает.
— Никто не знает, — подтвердил Феоден. — Но одна старинная легенда, которую сейчас почти забыли, кое-что говорит. Если не лгут правдивые рассказы, передаваемые в роду Эорла от отца к сыну, то за воротами под Безумной Горой существует тайный подземный путь, ведущий к неведомой цели. Еще не нашелся смельчак, который бы отважился открыть тайну и сумел это сделать. Однажды Бальдор сын Брего вошел в эти ворота, но больше его не видели среди живых. Во время пира, который Брего устроил по случаю постройки дворца Медусил, Бальдор, осушив рог с вином, поклялся, что ступит на этот путь. Так было, и он не вернулся, чтобы занять трон, ожидавший его по праву наследования. Люди говорят, что со времени Черных Лет племя Умерших охраняет свою Тропу и никого из живущих туда не пускает. Иногда Умершие собираются у входа, как тени, и ходят по каменной дороге. Тогда жители Каменного Дола запирают двери на три замка, закрывают ставни и дрожат в своих домах от страха. Но Умершие редко выходят из подземелья: это бывает только в дни войн и смертельных опасностей.
— В Каменном Доле говорят, — сказала Эовина, понижая голос, — что недавно в безлунную ночь видели большое войско в странном вооружении. Откуда оно прибыло, неведомо, но оно ушло в горы по каменной дороге и скрылось там, будто спешило к назначенной встрече.
— Зачем Арагорн вступил на эту Тропу? — спросил Мерри. — Неужели никто не знает?
— Если тебе как другу он ничего не сказал, — ответил Эомер, — то никто из живущих не скажет, что его туда толкнуло.
— Он сильно изменился с тех пор, когда я его впервые увидела в королевском дворце, — сказала Эовина. — Помрачнел и постарел. Он казался обреченным, как бывает с людьми, которых призывают мертвые.
— Может быть, они его призвали, — ответил Феоден. — Сердце говорит мне, что я его больше не увижу. Это был муж королевской крови, великого предназначения. Утешься этим, дочь моя, ибо я вижу, что его судьба гнетет тебя. Легенды говорят, что когда потомки Эорла прибыли с севера в поисках мест, где бы можно было скрываться и обороняться во время военных гроз, Брего со своим сыном Бальдором поднялись сюда и дошли до ворот на Тропу Умерших. У порога тогда сидел старец, годы которого нельзя было сосчитать. Был он высоким, некогда величественным, но лицо его было изборождено морщинами, как вековечный камень. Сначала его и приняли за старый камень, потому что он не двигался и не откликался, пока Бальдор не попытался обойти его и войти в пещеру. Тогда из груди его прорвался голос, будто из-под земли, и, к их удивлению, он проговорил на языке западного племени:
«Дорога закрыта».
Тогда на него посмотрели получше и убедились, что это живой человек. Но он на них не смотрел.
«Дорога закрыта, — повторил он. — Те, кто ее построили, умерли. Умершие стерегут Путь, пока не пробьет Час. Дорога закрыта».
«А когда пробьет Час?» — спросил Бальдор, но ответа не услышал. Старик упал мертвым, лицом в землю. Больше никто не смог ничего узнать о прежних жителях этих гор. Может быть, как раз теперь пробил Час, и заповедная дорога открылась перед Арагорном?
— Как же узнать, пробил ли Час, если не переступать порог? — спросил Эомер. — Но нет, я бы не смог этого сделать, даже если бы за мной гналась вся армия Мордора, и я был бы один, и другой дороги не было. Великое несчастье, что на зов Умерших ответил мужественный и благородный воин, который нам так нужен в трудное время. Неужели мало зла на земле, чтобы искать его под землей? Война может вспыхнуть в любую минуту.
Полководец замолчал, потому что за шатром послышались голоса: кто-то произносил имя Феодена, а часовой не пускал прибывшего в шатер.
Начальник стражи раздвинул полог.
— Конный гонец из Гондора, Король! — доложил он. — Просит немедленно его выслушать.
— Впусти его! — сказал Феоден.
Вошел высокий воин. Мерри чуть не вскрикнул, потому что в первое мгновение ему показалось, что воскресший Боромир вернулся с того света. Потом хоббит присмотрелся и понял, что это не Боромир, хотя очень похож: тоже высокий, сероглазый, гордый. Он был одет, как всадник, в темно-зеленый плащ поверх кольчуги из мелких колец. Серебряная звездочка украшала шлем. В руке у него была красная стрела с черным оперением и стальным наконечником, выкрашенным в красный цвет. Он встал на одно колено и протянул стрелу Феодену.
— Приветствую тебя, Повелитель рохирримов, друг Гондора! — произнес он. — Я Хиргон, гонец Денэтора, который посылает тебе знак войны. Гондору немедленно нужна помощь. Рохирримы много раз помогали нам, но на этот раз Наместник Денэтор взывает к вам, прося прийти как можно скорее и с большим подкреплением, иначе Гондор погибнет.
— Красная Стрела! — сказал Феоден, беря ее из рук гонца. По всему было видно, что он давно ждал этого знака, но увидев его, не смог сдержать дрожи в руке. — За всю мою жизнь ни разу не прилетала в Рубежный Край Красная Стрела! Значит, дошло до этого. На какое подкрепление с моей стороны и на какие сроки рассчитывает Денэтор?