— Это тебе лучше знать, милостивый Король, — ответил Хиргон. — Минас Тирит вот-вот окажется окруженным со всех сторон. Сможешь ли ты прибыть с такими силами, чтобы пробиться через кольцо врагов? Наш Повелитель Денэтор просил меня сказать тебе, что, по его мнению, лучше было бы, если бы сильное войско Рохана успело войти в стены города, а не осталось за ними.
— Но ваш Повелитель наверняка знает, что рохирримы привыкли биться на конях в открытом поле, а также и то, что наш народ разбросан и нужно время, чтобы собрать всех всадников. Я думаю, Хиргон, что Наместник Минас Тирита знает больше, чем говорит. Ты сам видишь, что здесь уже идет война, и неподготовленных к ней нет. У нас был Гэндальф Серый, и сегодня мы здесь собрались на войсковой смотр, чтобы сразу же после него выступить в поход на восток.
— Я не могу сказать тебе, Король, что знает об этом наш Повелитель и чего не знает, — ответил Хиргон. — Но мы на самом деле в отчаянном положении. Мой господин не приказ тебе шлет, а просьбу, чтобы ты в знак давней дружбы и связывающей нас клятвы и ради собственного блага сделал все, что в твоей власти.
До нас дошли вести, что многие восточные владыки стягивают силы на службу Мордору. На севере между нами и Дагорладом беспрестанно слышен звон оружия. На юге зашевелился Харат, и страх охватил прибрежные племена, так что немного нам будет от них помощи. Поспеши, Король! Ибо под стенами Минас Тирита решается судьба сегодняшнего мира, и если мы там не сдержим волну Зла, зальет она дивные степи Рохана, и даже твое горное гнездо перестанет быть надежным убежищем.
— Страшные вести ты несешь, — произнес Феоден. — Но не все в них для нас новость. Скажи Денэтору, что если бы даже Рубежный Край не был сам под угрозой, он бы пришел к нему на помощь. Но сейчас мы понесли большие потери в битвах с изменником Саруманом и не имеем права забывать о наших северных и восточных границах. Послание Денэтора только еще раз напомнило об этом. Может случиться и так, что, перейдя через Великую Реку огромными силами, Черный Властелин нападет на нас со стороны Ворот Королей, и нам придется вступить в бой раньше, чем мы дойдем до вашего Города.
Но не будем тратить слов. Мы пойдем к вам на помощь. Утром объявлен смотр войск. Сразу после него я отдам приказ выступать. Раньше я думал, что смогу выслать степями на страх врагам десять тысяч копейщиков. Но сейчас — увы! — вынужден дать меньше. Не могу оставить свой народ совсем без защиты. Шесть тысяч приведу в Минас Тирит. Скажи Денэтору, что в трудный час Король Рубежного Края сам спешит в Гондор, хотя знает, что вряд ли вернется живым из этого похода. Но дорога к вам далека, а люди и кони не должны быть измученными перед боем. Пройдет неделя, прежде чем вы услышите боевой клич сынов Эорла, идущих к вам с севера.
— Неделя! — воскликнул Хиргон. — Ну что ж, придется смириться, если иначе нельзя. Но кто знает, не увидите ли вы через неделю лишь разбитые стены, если нас не спасет неожиданное чудо. Тогда хотя бы не дайте оркам и чернокожим дикарям пировать на руинах Белой Башни!
— Это я могу тебе обещать наверняка, — сказал Феоден. — Но сейчас прости. Я устал после недавней битвы и долгого перехода, мне нужен отдых. Останься у нас на одну ночь. Утром увидишь Смотр наших войск и поедешь назад с легким сердцем на свежем коне. Утро вечера мудреней, за ночь могут придти новые решения.
Король встал, и за ним встали все остальные.
— Расходитесь и спите спокойно, — сказал Король. — Ты, Мерриадок, мне сегодня больше не нужен. Но будь готов, что тебя позовут на рассвете.
— Буду готов, — ответил Мерри. — Даже если ты, Король, прикажешь следовать за тобой по Тропе Умерших.
— Не произноси зловещих слов! — сказал Король. — Таким именем не одну тропу можно назвать. И я пока не говорил, что возьму тебя с собой в Поход. Спокойной ночи!
— А я не хочу оставаться здесь и ждать, чтобы обо мне вспомнили, когда все кончится! — прошептал Мерри. — Не хочу здесь оставаться, не хочу.
Так он и заснул в палатке, повторяя свой протест. Разбудил его человек, который тряс его за плечи и кричал:
— Вставай, вставай, господин холбыт!
Мерри очнулся и сорвался с постели. Было совсем темно.
— Что случилось? — спросил он.
— Тебя зовет Король.
— Так солнце еще не взошло!
— И не взойдет. Похоже, что из-за этой тучи мы его вообще больше не увидим. Но время не ждет, хоть солнца и нет. Поспеши!
Быстро накинув плащ, Мерри вышел из палатки. Снаружи было пасмурно. Кажется, весь мир нахмурился. Воздух стал бурым, а все вокруг — черным и серым; тени исчезли. Тишина стояла полная. Краев тучи видно не было, только над западным горизонтом, куда протягивались жадные пальцы Тьмы, еще угадывались смутные просветы. Прямо над головой висел тяжкий полог сплошного мрака, и проблески света на горизонте не разгорались, а постепенно исчезали.
Перед палатками хоббит увидел множество людей, все смотрели вверх и перешептывались. Лица были хмурые и серые, некоторых била дрожь. С тяжелым сердцем Мерри пошел к Королю. Оказалось, что Хиргон, гонец из Минас Тирита, опередил его и привел еще одного гондорца, подобного себе чертами лица и одеждой, но ниже ростом и более плотного. Когда Мерри входил в королевский шатер, второй гондорец беседовал с Феоденом.
— Тьма пришла из Мордора, Король, — говорил он. — Начала стягиваться вчера на закате. С горных троп твоей восточной провинции я видел, как она выползает и тянется по небу, всю ночь она гнала меня, проглатывая звезды. Сейчас огромная Тень зависла над нашими странами от самых Сумрачных Гор и продолжает разрастаться. Война началась.
Некоторое время Феоден молчал. Потом произнес:
— Значит, свершилось! Разразилась Великая Война нашего времени, которая несет конец многому. Скрываться поздно. Теперь мы двинемся кратчайшей дорогой, не таясь, и поскачем так быстро, как лошади смогут. Смотр начинаем немедленно, ждать никого не будем. Есть ли в Минас Тирите запасы? Если мы поспешим и поскачем налегке, то не сможем брать обозы, запасемся только хлебом и водой, чтобы продержаться до первого боя.
— У нас давно все запасено, — ответил Хиргон. — Продовольствия хватит. Только поспеши!
— Прикажи трубить сбор, Эомер, — сказал Феоден. — Пусть всадники строятся.
В Укрытии и в долине заиграли трубы. Но их голоса, которые вчера казались Мерри чистыми и звонкими, сегодня в тяжелом воздухе звучали глухо, сдавленно и зловеще.
Король повернулся к хоббиту.
— Я иду воевать, Мерриадок, — сказал он. — Причем незамедлительно. Освобождаю тебя от службы, но не от дружбы своей. Оставайся здесь и, если хочешь, поступай на службу к королевне Эовине, которая в мое отсутствие будет править народом.
— Но Король… — выдавил Мерри. — Я… я же тебе предложил свой меч! Я не хочу расставаться с тобой, Король Феоден! Все мои друзья воюют, мне стыдно оставаться в тылу.
— Мы поедем на сильных и крупных конях, — сказал Феоден. — У тебя храброе сердце, но ты не сможешь оседлать такого скакуна.
— Тогда привяжи меня к седлу или позволь прицепиться к стремени! Сделай что-нибудь, но возьми меня с собой! — просил Мерри. — Путь далекий, но я должен его пройти. Если не на коне, так пешком, пусть я ноги сотру и опоздаю на две недели!
Феоден улыбнулся.
— Лучше я посажу тебя рядом на Снежногривого, чем такое позволить, — сказал он. — Хорошо. Ты поедешь со мной в Эдорас и увидишь Медусил. Сейчас наша дорога ведет туда. Поедешь на Корешке, большая скачка начнется потом на равнине.
— Идем со мной, Мерриадок, — отозвалась, вставая Эовина. — Посмотришь вооружение, которое я для тебя приготовила.
И они вышли вместе.
— Арагорн просил меня только об одном, — говорила она, ведя хоббита между палатками, — чтобы я вооружила тебя для боя. Я обещала ему сделать все, что в моих силах. Ибо сердце подсказывает мне, что прежде, чем все кончится, доспехи тебе пригодятся…
Они остановились перед шалашом в расположении королевской гвардии. Оружейник вынес небольшой шлем, круглый щит и другие предметы боевого вооружения.
— Кольчуги на твой рост не нашлось, — сказала Эовина, — ковать новую не было времени. Вот тебе крепкая кожаная куртка, пояс и нож. Меч у тебя есть.
Мерри поклонился, а она подала ему щит, похожий на тот, который взял Гимли, и тоже с гербом в виде Белого коня.
— Возьми это все, — сказала девушка. — Пусть тебе сопутствует военная удача. Здрав будь, Мерриадок! Думаю, что мы еще встретимся.
Вот так Король Рохана готовился вести войско на восток. Тьма сгущалась. Сердца людей бились тревожно, многие трепетали пред лицом Тьмы. Но это был народ сильный, верный своему Повелителю, поэтому почти никто не ворчал и не плакал, даже в лагере на Дунгаре, где оставались беженцы из Эдораса, женщины, дети и старики. Злая судьба досталась им, но они встретили ее стойко.
Быстро прошли два часа, и Король уже сидел в седле на белом жеребце, шкура которого лоснилась в полумраке. Феоден выглядел гордо и грозно, хотя его волосы, спадавшие из-под шлема, были белы как снег. Не один солдат, взглянув на него, воспрянул духом, видя, как он несгибаем и неустрашим.
На широком лугу за шумящей Ледянкой стояли в стройном порядке военные отряды, всего пятьдесят и пять сотен всадников в полном вооружении, за ними — несколько сот оруженосцев с легко нагруженными запасными лошадьми. Заиграла труба. Король поднял руку, и войско Рубежного Края двинулось в Поход.
Впереди ехали двенадцать гвардейцев из свиты Короля, лучшие воины и всадники, за ними сам Король, по правую руку от него — Эомер. Со своей сестрой Эовиной он простился на горе, в Укрытии, прощанье еще болью отзывалось в его сердце, но мысленно он уже был в пути. За Королем трусил Мерри на Корешке между двумя гондорскими гонцами, а за ними ехали еще двенадцать гвардейцев из свиты.
Сначала они миновали длинную двойную шеренгу солдат с суровыми непроницаемыми лицами. Когда строй почти кончился, Мерри обратил внимание на молодого, как ему показалось, всадника, не такого рослого, как остальные. Встретив взгляд светло-серых глаз, устремленных прямо на него, хоббит вдруг вздрогнул, ибо понял, что это лицо обреченного, который идет на верную смерть. И сердце его сжалось.