— Милях в четырех отсюда движется большая банда. Они идут от Перепутья по Тракту, собирают всех громадин, которые к ним выходят. Их уже не меньше сотни. По дороге они все жгут!
— Да, эти разговаривать не станут, они идут убивать, — сказал старый Норкинс. — Если Туки не придут раньше, чем эти злодеи, придется попрятаться и стрелять из засады. Без драки хоть так, хоть этак не обойдется, господин Фродо!
Туки все-таки сумели прийти раньше. Из Тукборо и с Зеленого Нагорья пришло больше сотни бравых хоббитов во главе с Пипином. Теперь Мерри было кем командовать.
Разведчики донесли еще, что враги держатся плотным строем. Они уже знают, что против них восстал весь край, и, очевидно, намереваются безжалостно подавить бунт, который, как они правильно считают, начался в Приречье, и поэтому идут прямо сюда. Банда выглядит грозно, но, по-видимому, ее предводителю недостает военного опыта, он не предпринимает никаких мер предосторожности, идет слишком открыто. Мерри тут же составил план действий.
Бандиты свернули с Восточного Тракта на Приреченскую дорогу. Эта дорога некоторое время шла в гору между двумя высокими насыпями, по верху которых были низенькие изгороди. За первым поворотом, примерно в фарлонге от Тракта, бандиты встретили неожиданное препятствие: заслон из перевернутых телег. Это их задержало, строй сломался. И тут же они увидели, что сверху, прямо у них над головами, стоит стена хоббитов, а сзади хоббиты катят с поля заранее приготовленные повозки и спускают их на дорогу, чтобы отрезать врагам отступление. Тут же сверху прозвучал громкий голос Мерри:
— Ну вот, вы и в ловушке. То же самое недавно произошло с вашими парнями из Хоббиттауна. Один из них убит, остальные — у нас в плену. Сложите оружие! Отступите на двадцать шагов и сядьте на землю. Кто попробует удрать, того мы застрелим!
Но бандиты не дали себя так легко напугать. Некоторые из них хотели было подчиниться, но их соплеменники тут же выбили это у них из голов. Человек двадцать повернуло и вскочило на повозки, загораживающие отступление. Шестерых хоббиты застрелили на месте, остальные все-таки прорвались, убив двух хоббитов, и врассыпную пустились бежать в сторону Лесного предела. Еще двоих из них догнали стрелы. Мерри громко заиграл в рог, и ему эхом ответили звуки рогов со всех сторон.
— Далеко не убегут, — сказал Пипин. — Весь край всполошился, наши охотники их не пропустят.
Тем временем попавшие в западню люди, которых было еще около восьмидесяти, пытались лезть через телеги на склоны, так что хоббитам пришлось взяться за луки и топоры. Несмотря на тяжелые потери в своих рядах, самые сильные и отчаянные бандиты выбрались-таки на западный откос и бросились на хоббитов, в жажде не столько прорваться, сколько отомстить и пролить побольше крови. Несколько хоббитов упало, остальные уже с трудом сдерживали натиск врага, как вдруг в самый критический момент сражения с восточной стороны на западную перебежали Мерри и Пипин и ринулись в бой. Мерри собственноручно срубил голову вожака бандитов, косоглазого дикаря, похожего на орка. Потом отвел свой отряд и стал окружать недобитых врагов широким кольцом хоббитов-лучников.
Скоро все было кончено. В схватке полегло около семидесяти злодеев, дюжину взяли в плен. Потери хоббитов составили девятнадцать убитых и тридцать раненых. Трупы бандитов погрузили на телеги, вывезли в ближайший песчаный карьер и закопали. То место потом назвали Битвенной Ямой. Павших хоббитов похоронили в общей могиле на откосе у дороги, а позднее поставили там большой камень с надписью и вокруг посадили сад. Так произошла Приреченская битва в 1419 году, последняя на хоббитских землях и первая после сражения на Зеленых Полях Северного Удела в 1147 году. Хотя битва была не очень кровопролитной, ее описание в Красной Книге заняло целую главу, а имена всех участников были выписаны на отдельном свитке, и хоббитширские историки выучили Славный Список наизусть. С этих пор значительно возросла известность и зажиточность рода Норкинсов. Но как бы ни переписывали Список, первыми в нем всегда оставались имена главнокомандующих: Мерриадока и Перегрина.
Фродо был на поле битвы, но ни разу не вынул меча из ножен. Его роль заключалась главным образом в том, чтобы сдерживать хоббитов, охваченных гневом и болью за погибших товарищей, не давая им убивать врагов, сдающихся на милость победителей. После битвы он участвовал в погребальных церемониях, а потом вместе с Мерри, Пипином и Сэмом вернулся на ферму Норкинсов. Когда они расправились с поздним обедом, Фродо вздохнул и произнес:
— Ну вот, сейчас, мне кажется, пора разобраться с «Шефом»!
— Именно так, и чем скорее, тем лучше, — сказал Мерри. — Только не будь слишком добрым. Это ведь он виноват в том, что в Хоббитшире появились бандиты и натворили столько бед.
Старый Норкинс собрал десятка два храбрых хоббитов.
— Может быть, в Торбе бандитов нет, — сказал он. — Но это ведь только догадка, точно никто не знает.
Отряд шагал в сторону Кручи. Фродо, Сэм, Мерри и Пипин его вели.
Это были самые грустные часы в их жизни. Впереди все время торчала огромная труба, а с окраины поселка, когда отряд проходил между двумя рядами одинаковых уродливых новых домов, они увидели новую мельницу во всем ее грязном безобразии: огромный кирпичный куб накрывал Реку и загрязнял воду потоком вонючей дымящейся пены. Вдоль всего берега были вырублены деревья.
Когда друзья перешли мост и подняли глаза на Кручу, у них перехватило дыхание. Даже видение, которое показало Сэму Зеркало Галадриэли, не подготовило его к столь страшному зрелищу. На западной стороне Кручи вместо старого амбара торчали вымазанные смолой будки. Не осталось ни одного каштана, исчезли зеленые лужайки и живые изгороди. На вытоптанной площадке на месте самого лучшего луга беспорядочно стояли повозки. Там, где когда-то была Пронырная Улица, все было перекопано, громоздились кучи песка и щебня. Сама Торба затерялась среди окруживших ее мастерских и сараев.
— Они срубили Семейное Дерево! — закричал Сэм, указывая пальцем в ту сторону, где когда-то Бильбо произносил знаменитую прощальную речь. Там торчал безобразный пень, а поваленное мертвое дерево валялось на земле. Это оказалось для сына садовника последней каплей, и Сэм разрыдался.
Тут же рядом раздался издевательский смех. Из-за низкой каменной ограды вокруг мельницы высунулась неприветливая рожа, измазанная сажей и машинным маслом.
— Что, Сэм, не нравится? — спросила рожа. — Ты всегда был нюней. Я думал, ты уплыл на одном из тех кораблей, о которых все время болтал, и мотаешься по морям. Что же ты снова здесь? Здесь теперь работать надо.
— Вижу, вижу, ты так заработался, что тебе даже умыться некогда, — ответил Сэм, — а глаза таращить из-за забора время нашлось. У меня к тебе, «уважаемый Пескунс», уже имеется старый счет, советую к нему ничего не добавлять, а то, гляди, собственной шкурой не пришлось бы доплачивать!
Тед Пескунс плюнул через забор.
— Не боюсь я тебя, — сказал он. — Ты меня тронуть не посмеешь, потому что я друг Шефа. Если ты меня тронешь или еще пискнешь хоть слово, он тебя так отделает, что не обрадуешься!
— Нечего на дурака слова тратить, Сэмми! — сказал Фродо. — Надеюсь, что таких хоббитов, как он, немного, а то это было бы самым большим несчастьем, которое нам причинили люди.
— Ты неряха и грубиян, Пескунс, — произнес Мерри. — И попал пальцем в небо. Мы как раз и идем на Кручу, чтобы вытурить оттуда твоего Шефа. Его людей мы только что разбили в пух и прах.
Тед остолбенел, увидев вооруженный отряд, который по приказу Мерриадока переходил мост. Он бросился в здание мельницы, но тут же выскочил снова во двор и задудел в рог, который вынес оттуда.
— Побереги легкие, — засмеялся Мерри. — У меня голос получше.
Мерри поднес к губам серебряный рог и заиграл в него. Звонкий мелодичный призыв взлетел над Кручей, и из всех сохранившихся нор, будок и общих домов на дорогу стали выбегать хоббиты, с радостными приветственными криками присоединяясь к отряду. В конце дороги перед Торбой отряд остановился, и дальше пошли только Фродо с друзьями.
Вот и столь любимая некогда усадьба. Сад пропал, все было застроено, какие-то сараи стояли так близко к западным окнам, что заслонили их от дневного света. Везде валялись груды отбросов. Двери были исцарапаны, шнур от звонка оборван, звонок не звонил. На стук ответа они не дождались. В конце концов пришлось приложить силу, и дверь подалась. Друзья вошли. Им в нос ударил застарелый запах грязи и пыли, везде был беспорядок, можно было подумать, что тут давно никто не живет.
— Где этот несчастный Лотто прячется? — спросил Мерри, когда они обошли все комнаты и не обнаружили ни одной живой души, кроме крыс и мышей. — Может быть, прикажем добровольцам обыскать мастерские и мельницу?
— Здесь хуже, чем в Мордоре, — произнес Сэм. — Гораздо хуже, сердце сильнее болит, это же родной дом, который был совсем не таким.
— Это Мордор, — сказал Фродо. — Одно из злодейских дел Мордора. Саруман ведь работал на Мордор даже тогда, когда ему казалось, что он действует в своих интересах. И все остальные, которые ему поддались, так же обманывались, и Лотто.
Мерри оглядывался с отвращением и горечью.
— Идем отсюда, — попросил он. — Если бы я знал, что тут творится, я бы этому Саруману мешочек с зельем кулаком в глотку вбил!
— Без сомнения, без сомнения! Но хорошо, что не вбил, а то я не смог бы вас приветствовать сегодня здесь! — раздался вдруг чей-то голос.
И у порога появился Саруман, сытый и довольный. Глаза зло и нагло блестели. Он смеялся.
Фродо вдруг все понял.
— Шарки! — воскликнул он.
Саруман захохотал во весь голос.
— Ага, значит, ты уже слышал это имя? Так меня называли мои подданные еще в Исенгарде. Думаю, из уважения. Но ты, конечно, не ожидал встретить меня здесь?
— Нет, — ответил Фродо. — Хотя мог бы предположить что-то в этом роде. Гэндальф предупреждал, что ты еще способен на мелкое злодейство.