ром поставили маленькую палатку. Там хоббит и сидел в одиночестве, а люди сновали взад и вперед, то и дело обращаясь к королю за советом. Наступила ночь, и смутно различимые вершины западных гор увенчали звезды, но восток был черен и пуст. Строй камней мало-помалу терялся из вида, но за ними чернее ночи вставала огромная приземистая тень Двиморберга.
— Тропы Мертвых, — пробормотал Мерри себе под нос. — Тропы Мертвых? Что все это значит? Все меня бросили. Все ушли навстречу судьбе: Гэндальф и Пиппин – воевать на востоке, Сэм и Фродо – в Мордор, Странник с Леголасом и Гимли – на Тропы Мертвых. Но, я думаю, скоро придет и моя очередь. Интересно, о чем все говорят и что собирается делать король? Ибо отныне я должен идти туда, куда он.
Посреди этих мрачных размышлений хоббит вдруг вспомнил, что ужасно проголодался, и отправился посмотреть, нет ли в лагере товарищей по несчастью. Но тут пропела труба, и его, королевского оруженосца, пригласили к монаршему столу прислуживать королю.
Внутри павильона был уголок, отделенный вышитыми занавесями и устланный шкурами. Там за небольшим столом сидели Теоден с Эомером, Эовин и Дуинхир, властитель Харроудейла. Мерри остановился у королевского кресла и ждал. Вскоре старый король, очнувшись от глубокой задумчивости, повернулся к нему и улыбнулся.
— Ну-ну, мастер Мериадок! — сказал он. — Вам незачем стоять. Пока я в своей земле, вам надлежит сидеть рядом со мной и веселить мое сердце рассказами.
Хоббиту освободили место по левую руку от короля, но никто и не вспоминал о рассказах. Говорили вообще мало, ели и пили по большей части в молчании, пока наконец Мерри, набравшись храбрости, не задал мучивший его вопрос:
— Дважды, о повелитель, я слышал о Тропах Мертвых, — сказал он. — Скажите, что это такое? И где Скиталец... то есть высокородный Арагорн, куда он ушел?
Король вздохнул. Все молчали. Наконец заговорил Эомер. — Мы не знаем, и на сердце у нас тяжело, — сказал он. — Что же касается Троп Мертвых, то вы и сами прошли по их началу. Нет, не буду накликать беду! Дорога, по которой мы поднимались, ведет в Димхолт, к Двери. Но никто не знает, что за ней.
— Никто не знает, — подтвердил Теоден, — но в старинных легендах, которые теперь вспоминают редко, кое-что говорится. Если древние сказания, дошедшие до нас от первых сыновей Эорла, правдивы, то за Дверью под Двиморбергом – тайный ход под горами, только все забыли куда. Никто не смеет пользоваться им с тех пор, как Балдор, сын Брего, прошел в Дверь и не вернулся. На пиру, который дал Брего, освящая завершение постройки Медусельда, Балдор, осушив полный рог, произнес необдуманные слова похвальбы – и не вернулся к высокому престолу, наследником которого был.
В народе говорят, будто Мертвецы с Темных Лет охраняют проход и ни единой живой душе не позволят пройти по нему к их тайным чертогам, но по временам можно видеть, как сами они, точно призраки, выходят из Двери и спускаются по каменной дороге. Тогда жители Харроудейла в страхе накрепко запирают двери и плотно занавешивают окна. Но Мертвые выходят редко, лишь в годину великого непокоя и близкой смерти.
— Однако в Харроудейле говорят, — тихо вмешалась Эовин, — что совсем недавно в безлунную ночь прошло большое войско призраков. Откуда оно явилось, никто не знает, но оно поднялось по каменной дороге и исчезло в горе, как будто спешило к месту сбора.
— Тогда зачем Арагорн пошел этим путем? — спросил Мерри. — Вы можете это как-нибудь объяснить?
— Никто в мире живых не ведает о его намерениях, если только он не открыл вам, своему другу, то, чего не сказал нам, — пояснил Эомер.
— Мне показалось, он сильно переменился с тех пор, как я впервые увидела его в королевском дворце, — молвила Эовин. — Помрачнел. Постарел. Мне он показался обреченным, коего позвала Смерть.
— Возможно, и позвала, — задумчиво сказал Теоден, — сердце подсказывает мне, что мы с ним уже не увидимся. Но он благородный человек, и предназначение его высокое. Утешься же этим, дочь, ибо мне кажется, что ты горюешь из-за нашего гостя и нуждаешься в утешении. Говорят, что в те времена, когда Эорлинги явились с севера и прошли вверх по течению Сноуборна в поисках надежных укрытий, ибо такова была их нужда, Брего и сын его Балдор поднялись по Лестнице на холм и пришли к Двери. На пороге сидел старик столь древний, что его годы нельзя было угадать. Высокий и некогда царственный, он теперь напоминал замшелый камень. За камень Брего с Балдором и приняли его поначалу, ибо он не шевелился и не говорил ни слова, пока они не вздумали миновать его и войти. Тогда послышался его голос, шедший точно из-под земли, и, к их удивлению, старец промолвил на западном языке «Путь закрыт».
Тогда они остановились, и посмотрели на него, и увидели, что он жив, но не смотрит на них. «Путь закрыт, — повторил голос. — Он создан теми, кто мертв, и Мертвые хранят его – до поры. Путь закрыт».
— А когда же придет эта пора? — спросил Балдор. Но ответа не получил – в тот час жизнь покинула старика, и он повалился ничком. И наш народ больше ничего не узнал о древних жителях этих мест. Но, быть может, давно предсказанное время наконец наступило, и Арагорн сможет пройти.
— Но как же проверить, наступило ли это время? Только осмелившись пройти за Дверь, — сказал Эомер. — Я не пошел бы этим путем, даже если бы все войско Мордора стояло передо мной, а я был бы один и не имел иного укрытия. Как жаль, что в этот час нужды человеку столь великой души выпала столь горькая участь! Разве мало зла на земле, чтобы искать его под землей? Близится война.
Он умолк: снаружи послышался шум – окрики стражников и мужской голос, выкликающий имя Теодена.
Вскоре начальник королевской стражи отодвинул полог: — Повелитель, посланец из Гондора желает немедленно предстать перед вами.
— Впустить! — распорядился Теоден.
Вошел высокий человек, и Мерри с трудом сдержал крик: ему показалось, будто воскрес Боромир. Потом хоббит увидел, что ошибся: человек был ему незнаком, хотя походил на Боромира, словно близкий родственник, – высокий, сероглазый, гордый. Он был одет как всадник, поверх тонкой кольчуги наброшен темно-зеленый плащ, на шлеме спереди сияла маленькая серебряная звезда. В руке этот человек держал единственную стрелу с черным оперением и ало окрашенным стальным наконечником.
Он опустился на одно колено и протянул стрелу Теодену со словами: — Привет тебе, повелитель рохирримов, друг Гондора! Я, Хиргон, посыльный Денетора, принес вам этот знак войны. Гондор в великой опасности. Рохирримы часто помогали нам, но на сей раз повелитель Денетор просит употребить все ваши силы и все проворство – иначе Гондор погибнет.
— Красная стрела! — держа ее, промолвил Теоден так, точно давно ожидал вызова и все же оробел, получив его. — За всю мою жизнь в Марке не видели Красной стрелы! Неужели и впрямь дошло до этого? Как же повелитель Денетор оценивает мои силы и проворство?
— Вам лучше знать, повелитель, — ответил Хиргон. — Но очень скоро может случиться так, что Минас-Тирит будет окружен, и на случай, если у вас не хватит сил прорвать осаду, мой повелитель Денетор просил передать, что сильные руки рохирримов понадобятся скорее внутри городских стен, чем снаружи.
— Но ведь он знает, что мы сражаемся конные и на открытых местах, что живем далеко друг от друга и на сбор всадников нужно время. Разве повелитель Минас-Тирита знает не больше, чем сообщил в своем послании, Хиргон? Ведь мы – возможно, вы это поняли – и сами воюем, ваша новость не застала нас врасплох. У нас побывал Гэндальф Серый, а сейчас мы собираемся на битву на восток.
— Мне неизвестно, что знает или о чем догадывается повелитель Денетор, — ответил Хиргон. — Но мы в отчаянном положении. Мой повелитель не приказывает, а лишь просит вас вспомнить старую дружбу и давние клятвы и ради вашего же блага сделать все возможное. Нам стало известно, что многие короли с востока прибыли под знамена Мордора. От северных земель до Дагорладского поля повсюду царит смятение и толки о войне. На юге пришли в движение харадримы, а все побережье охвачено страхом, так что ждать оттуда помощи напрасно. Торопитесь! Ибо у стен Минас-Тирита решается судьба наших дней, и если не остановить там стихию, она захлестнет прекрасные равнины Рохана, и даже в этой горной крепости не будет спасения.
— Плохие новости, — согласился Теоден. — Но не неожиданные. Передайте Денетору, что мы пришли бы на помощь, даже если бы Рохану не угрожала опасность. Но в битвах с изменником Саруманом мы понесли большие потери и по-прежнему должны думать о защите своих северных и восточных границ, что явствует и из послания вашего господина. Огромная сила, какой ныне обладает Повелитель Тьмы, способна отвлечь нас битвой у стен Города и тем временем мощно ударить за Реку за Воротами Королей.
Но не будем более говорить о благоразумии. Мы придем. Общий сбор назначен на завтра. Приведя все в порядок, мы выступим. Я мог бы послать через равнины на страх вашим врагам десять тысяч копий. Но боюсь, их будет меньше – я не оставлю свои крепости без охраны. Однако самое малое шесть тысяч я приведу. И передайте Денетору, что в этот час сам король Марки прибудет на землю Гондора, хотя, быть может, и не вернется назад. Но дорога до Гондора неблизкая, а люди и кони должны к ее концу сберечь силы для битвы. Пройдет не меньше недели с завтрашнего утра, прежде чем вы услышите клич сынов Эорла, идущих с севера.
— Неделя! — воскликнул Хиргон. — Если иначе нельзя – пусть. Но, может статься, через седмицу вы застанете лишь развалины, если мы вдруг не получим иную помощь. И все же вы сможете хотя бы помешать оркам и темнокожим пировать в Белой башне.
— Уж это мы сделаем, — успокоил Теоден. — Но я и сам только что прибыл с поля битвы, проделав долгий путь, и теперь намерен отдохнуть. Переночуйте здесь. Утром вы увидите армию Рохана и поедете обратно веселее и быстрее. Утро вечера мудренее, и за ночь многое может измениться.