Сэм застыл, ообъятый ужасом, ибо в этом страшном свете увидал наконец слева от себя башню Кирит-Унгол во всей ее силе. Рог башни, который хоббит видел с другой стороны, был лишь ее вершиной. Восточная стена тремя большими ярусами поднималась из глубины, с далекого уступа горного склона, а тыльная, обращенная к большому утесу, вырастала над ним выступающими островерхими угловыми башнями, которые громоздились одна над другой, утончаясь кверху. Их отвесные стены, искусно сложенные из камня, смотрели на северо-восток и юго-запад. Близ нижнего яруса, двумя сотнями футов ниже того места, где стоял Сэм, укрепленная стена окружала узкий двор. Его ворота (в ближней, юго-восточной стене) выходили на широкую дорогу, которая тянулась по самому краю пропасти и наконец, повернув на юг, петляя уходила вниз, во тьму, на соединение с дорогой, идущей через Моргульский перевал, а потом через неровное ущелье, прорезающее Моргаи, – в долину Горгорота и дальше, в Барад-Дур. Узкая верхняя тропа, на которой стоял Сэм, по лестницам и крутым спускам быстро сбегала к главной дороге под хмурыми стенами у входа в башню.
И вдруг, разглядывая крепость, Сэм едва ли не с содроганием понял, что она построена не для защиты Мордора, но для защиты от Мордора. И верно: то было детище древнего Гондора, восточный форпост обороны Итилиена, построенный в ту пору, когда, заключив Последний Союз, люди Запада внимательно следили за приютом зла, землей Саурона, где по-прежнему таились его создания. Но Кирит-Унгол постигла участь Нархоста и Кархоста, башен-Клыков: бдительность гондорцев ослабла, предательство отдало эту башню Повелителю Духов Кольца, и уже долгие годы ее удерживали порождения зла. Вернувшись в Мордор, Саурон нашел башню полезной: у него было мало слуг, но много рабов, которых требовалось держать в страхе, и главной его целью, как и в старину, оставалось препятствовать бегству из Мордора. А окажись противник столь безрассуден, чтобы попробовать тайно проникнуть в эту землю, башня послужила бы непреодолимой преградой для тех, кто обманул бдительность Моргула и Шелоб.
Теперь Сэм с удручающей ясностью понял всю безнадежность попытки спуститься вниз на виду у множества окон и бдительно охраняемых ворот. И даже если бы он проделал это, все равно не сумел бы уйти далеко по хорошо охраняемой дороге: даже черные тени, залегшие глубоко, там, куда не доставало красное зарево, не надолго укрыли бы хоббита от прекрасно видящих в темноте орков. Спуск представлялся отчаянным и безнадежным предприятием, однако задача Сэма была гораздо труднее: не просто улизнуть от стражей ворот и скрыться, но одному войти в Мордор.
Мысли хоббита обратились к Кольцу, но не нашли успокоения, лишь ужас и ощущение опасности. Едва завидев Гору Судьбы, пылавшую далеко впереди, Сэм понял, что его Ноша стала иной. Вблизи от огромных печей, где его выковали в глубокой древности, Кольцо обрело огромную силу, стало свирепым и непокорным, послушным лишь могучей воле. Хотя Сэм не надевал Кольца и оно висело на цепочке у него на шее, хоббит, стоя там, почувствовал, что вырастает, словно одетый собственной громадной искаженной тенью, – зловещая, страшная угроза вставала над стенами Мордора. Сэм понимал, что теперь перед ним лишь два пути: воздержаться от использования Кольца, хотя оно будет мучительно искушать его, или объявить его своим, бросив вызов силе, что гнездится в темной крепости за долиной Теней. Кольцо уже искушало хоббита, подтачивая волю и разум, безумные фантазии возникали в его мозгу – он видел Сэмвайса Могучего, героя эпохи: с пламенеющим мечом шагал тот по темной земле, и на его зов спешили армии, с ними он шел на Барад-Дур. Затем тучи рассеивались, сияло солнце, и долина Горгорот по слову Сэмвайса превращалась в цветущий сад. Только надень Кольцо, объяви его своим – и все сбудется...
В этот час испытания Сэму помогла выстоять главным образом любовь к хозяину. Но где-то глубоко в нем, непобежденный, жил и хоббичий здравый смысл: в глубине души Сэм знал, что мелковат для такого Бремени, даже если его видения и не были простым обманом. Маленький сад свободного садовника – вот все, о чем он мечтал. Ему не нужен был сад, раздутый в целое королевство, он умел работать лишь своими руками, а не чужими.
— Да и вообще, все это просто ловушка, — сказал он себе. — Он увидит меня – и пришибет, пикнуть не успею. Он мигом увидит меня, если я надену Кольцо здесь, в Мордоре. Что ж, могу сказать одно: похоже, положение безнадежное, как мороз весной. Как раз когда невидимость могла бы послужить на пользу дела, я не могу надеть Кольцо! А если мне все-таки удастся пройти дальше, оно превратится в обузу и будет отягощать каждый мой шаг. Что же делать?
В действительности Сэм не испытывал сомнений. Он знал, что медлить нельзя и надо спуститься к воротам. Пожав плечами, словно сбрасывал тяжесть и разгонял видения, Сэм начал медленно спускаться. С каждым шагом он словно бы уменьшался и совсем скоро вновь превратился в очень маленького испуганного хоббита. Теперь он проходил под самыми стенами Башни, и даже без помощи Кольца слышал крики и звуки борьбы. Сейчас шум, по-видимому, доносился со двора за внешней стеной.
Сэм был приблизительно на середине тропы, когда из темных ворот в красный отблеск выбежали два орка. Они не повернули к нему. Они мчались к главной дороге, но вдруг споткнулись, упали на землю и замерли. Сэм не видел стрел, но догадался, что орков застрелили с укреплений на стенах или из тени у ворот. Прижимаясь к левой стене, хоббит двинулся дальше. Один взгляд наверх убедил его, что перелезть через нее невозможно. Каменная кладка без единой щели или выступа поднималась на тридцать футов к нависающим утесам, как к перевернутой лестнице. Оставались только ворота.
Сэм крался вперед, раздумывая над тем, сколько орков могло жить в башне с Шагратом, и сколько привел Горбаг, и из-за чего они ссорились, если ссорились. В отряде Шаграта насчитывалось около сорока орков, у Горбага – вдвое больше, но, конечно, патруль Шаграта был лишь частью его гарнизона. Они почти наверняка ссорились из-за Фродо и добычи. На миг Сэм остановился: он внезапно все понял, словно видел их собственными глазами. Митрилевая кольчуга! Конечно, Фродо был в ней, и орки это обнаружили. А судя по тому, что Сэм слышал, Горбаг непременно будет домогаться ее. Единственной защитой Фродо сейчас были приказы Башни Тьмы, но если их нарушат, орки в любой момент могут убить Фродо.
— Вперед, жалкий слизняк! — приказал себе Сэм. — За дело! — Он выхватил Жало и побежал к открытым воротам. Но когда хоббит должен был миновать их широкую арку, он испытал потрясение – будто налетел на паутину, как у Шелоб, но невидимую. Он не видел препятствия, однако что-то, с чем не могла справиться его воля, преградило ему путь. Хоббит осмотрелся и в тени ворот увидел двух Стражей.
Это были огромные фигуры, сидящие на тронах. У каждой было три сросшихся туловища и три головы, обращенные лицами наружу, к противоположной стороне проема ворот и внутрь. Головы были как у грифов, а на больших коленях покоились когтистые руки, похожие на лапы. Казалось, что эти неподвижные фигуры высечены из огромных каменных глыб, но в то же время они излучали настороженность: в них обитал страшный, зловеще бдительный дух. Изваяния чуяли врага. Видимый или невидимый, он не мог пройти незамеченным. Они помешают ему войти или сбежать.
Укрепившись духом, Сэм снова двинулся вперед и резко остановился, зашатавшись как от удара по груди и голове. Тогда, чудовищно рискуя, ибо ничего иного он не мог придумать, откликаясь на внезапно осенившую его мысль, хоббит медленно извлек фиал Галадриели и высоко поднял его. От стремительно разгоревшегося белого света в темном проеме ворот метнулись тени. Чудовищные Стражи, холодные и неподвижные, явили свое уродство во всей полноте. Сэм мельком уловил блеск в их черных каменных глазах, одно только злобное выражение которых повергало его в дрожь, но мало-помалу почувствовал, как их воля дает слабину, рушится и сменяется страхом.
Хоббит проскочил мимо них, но в тот миг, когда он на бегу сунул фиал за пазуху, он, словно сзади щелкнул стальной засов, ясно понял: к Стражам вернулась бдительность. Из злобных глоток вырвался тонкий пронзительный крик, эхом отразившийся от стен впереди. Высоко вверху, точно ответный сигнал, прозвучал резкий удар колокола.
— Есть такое дело! — подытожил Сэм. — Вот я и позвонил в дверной колокольчик! Эй, кто-нибудь, сюда! — крикнул он. — Скажите своему главному, Шаграту, что его вызывает большой эльфийский воин с эльфийским мечом.
Ответа не было. Сэм решительно двинулся вперед. Жало голубым пламенем сверкал в его руке. Двор окутывала глубокая тень, но хоббит видел, что его мощеная поверхность усеяна телами. У самых ног Сэма лежали два оркских лучника, в их спинах торчали ножи. Дальше лежало еще много тел, по одному – этих настиг выстрел или удар меча, и по двое – эти, сцепившиеся намертво, расстались с жизнью в тот миг, когда били, душили, кусали друг друга. Камни мостовой стали скользкими от темной крови.
Сэм заметил два разных рода мундиров (одни были помечены красным оком, другие – луной, обезображенной отвратительным изображением смерти), но не остановился, чтобы рассмотреть подробности. На другой стороне двора, у подножия Башни была полуоткрыта дверь, и оттуда пробивался красный свет; большой мертвый орк лежал на пороге. Сэм перепрыгнул через тело, вошел и недоуменно огляделся.
Широкий гулкий коридор вел от двери в глубь горы. Его тускло освещали факелы, пылавшие на стенах, но дальний его конец терялся во мраке. По обе стороны коридора виднелось множество дверей и проемов, но сам он был пуст, лишь на полу лежало два или три распростертых тела. Из подслушанного разговора главарей отрядов Сэм знал, что Фродо, мертвый или живой, скорее всего окажется в комнате на самом верху Башни, но дорогу туда можно было искать целый день.
— Проход, наверное, где-то там, на задах, — пробормотал Сэм. — Башня-то отклоняется к горе. И вообще лучше идти где светло.