— Ну, пора! Остался последний рывок! — сказал Сэм, с трудом поднимаясь. Он склонился к Фродо и осторожно разбудил его. Фродо застонал, но огромным усилием воли заставил себя встать — и тут же опустился на колени. Хоббит с трудом поднял взгляд к темным склонам Горы Судьбы, возвышавшейся над ним, и, упираясь руками в землю, пополз вперед. Это было жалкое зрелище.
Сэм смотрел на хозяина, и душа его рыдала, но ни слезинки не появилось в сухих саднящих глазах хоббита. «Я сказал, что понесу его, даже если сломаю спину, — пробормотал он, — и понесу!»
— Ну же, мастер Фродо! — воскликнул он. — Я не могу нести его за вас, зато могу нести и вас, и его вместе с вами. Вставайте! Ну же, мастер Фродо, голубчик, Сэм понесет вас! Скажите только, куда нести.
Когда Фродо повис у него на спине, кое-как обхватив шею руками и крепко сжимая ногами бока, Сэм пошатываясь поднялся – и в следующий миг с удивлением понял, что ноша не тяжела. Он боялся, что у него едва хватит сил поднять одного хозяина, и ожидал, что разделит с Фродо страшную тяжесть проклятого Кольца. Но это было не так. То ли долгие страдания, ножевая рана, отравленное жало, печаль, страх и скитания на чужбине так истощили Фродо, то ли к Сэму пришло второе дыхание, но хозяина он поднял играючи, словно катал на закорках хоббитенка по лужайкам Шира. Сэм глубоко вздохнул – и двинулся вперед.
Они подошли к подножию Горы с северо-северо-запада. Там ее длинные серые склоны, хоть и неровные, были не слишком крутыми. Фродо молчал, и Сэм, не имея иного руководства к действию, кроме желания вскарабкаться как можно выше, прежде чем его силы и воля иссякнут, начал трудный подъем. Он взбирался все выше, петляя, выбирая места, где склон был не столь крутым, часто спотыкаясь и падая, и в конце концов пополз, точно улитка с тяжелой ношей на спине. Когда уже никакая решимость не могла заставить Сэма сделать хоть шаг, а ноги отказывались слушаться, он остановился и осторожно опустил хозяина на землю.
Фродо открыл глаза и вздохнул. Здесь, наверху, над клубящимися у подножия зловонными испарениями, дышать стало легче. «Спасибо, Сэм, — хриплым шепотом сказал он. — Далеко еще?»
— Не знаю, — ответил Сэм, — потому что не знаю, куда мы идем.
Он оглянулся, а потом посмотрел наверх и изумился тому, как далеко увел их его последний бросок. Гора, зловещая и одинокая, издали казалась выше, чем на самом деле. Теперь Сэм понял, что она не столь высока, как горные перевалы Эфель-Дуата, которые они с Фродо преодолели. Чудовищно неровные склоны ее гигантского подножия поднимались тысячи на три футов над равниной, а над ними до половины этой высоты вздымался центральный конус, похожий на исполинскую дымовую трубу и заканчивающийся неровным кратером. Но Сэм уже перевалил за середину подножия, и окутанная дымом и испарениями равнина Горгорота смутно виднелась далеко внизу. Бросив взгляд наверх, Сэм не вскрикнул лишь потому, что пересохло в горле: над собой, среди складчатых, морщинистых скал и утесов хоббит ясно разглядел дорогу или тропу. Она петлей поднималась с запада и змеилась вверх по Горе, пока не пропадала из вида, прежде достигнув основания конуса с восточной стороны.
Прямо над собой, в самом низком месте тропы, Сэм ее не видел – впереди вставала отвесная круча, но хоббит решил, что если подняться повыше, то они доберутся до дороги. К нему вернулась призрачная надежда. Они еще могли победить Гору!
— Небось эта дорога здесь неспроста! — пробормотал Сэм. — Кабы не она, я бы решил, что нам амба.
Но тропа была проложена не для Сэма. Он не знал, что смотрит на Сауронову дорогу, соединяющую Барад-Дур с Саммат-Науром, Чертогами Огня. Она выходила из широких западных ворот Башни Тьмы, по длиннейшему железному мосту перемахивала через глубокую пропасть, затем целую лигу шла по равнине между двумя курящимися дымом провалами и так достигала длинной торной дороги, ведущей на восточный склон Горы. Оттуда, широкой петлей опоясав через север и юг неохватный стан Ородруина, дорога поворачивала и наконец взбиралась на конус, но не к самой его вершине, а к темному входу, обращенному точно на восток, к окну, где в мрачной крепости Саурона бодрствовало Око. Дорогу нередко перегораживали или разрушали выбросы из раскаленных недр Горы, но трудами бесчисленных орков ее тут же восстанавливали и расчищали.
Сэм перевел дух. Дорога есть, но как добраться до нее по склону, он не знал. Сначала пусть перестанет болеть спина. Он растянулся плашмя рядом с Фродо. Оба молчали. Медленно светало. Внезапно Сэм почувствовал странное необъяснимое беспокойство. Он понял, что нужно торопиться. Словно кто-то позвал его: «Сейчас – или никогда!» Он собрался с духом и встал. Фродо, казалось, тоже уловил призыв. Он с трудом встал на колени.
— Я поползу, Сэм, — выдохнул он.
Так шаг за шагом, точно маленькие серые насекомые, хоббиты проползли вверх по склону и, добравшись до тропы, обнаружили, что это широкая дорога, вымощенная камнем и усыпанная утоптанным пеплом. Фродо взобрался на нее и, будто повинуясь чьей-то воле, повернулся лицом на восток. Там, вдали, висела насланная Сауроном тьма. Но вот, разорванная порывом ветра извне или всколыхнувшись изнутри, облачная завеса заклубилась и на миг разошлась. И тогда Фродо увидел высокие, черные – чернее бескрайней тени, в которой он стоял, – грозные шпили и железный венец самой высокой башни Барад-Дура.
Лишь на мгновение показались они из тени, но словно из необычайно высокого и большого окна на север ударило красное пламя – мимолетный пронзительный взгляд Ока. Затем завеса снова сомкнулась, и ужасное видение исчезло. Око смотрело не на них, оно было обращено туда, где вели смертный бой воеводы Запада, и туда же теперь была направлена вся злоба Саурона, ибо Черная Власть готовилась нанести сокрушительный удар. В этот страшный миг Фродо почувствовал, что смертельно ранен. Руки его ухватились за цепочку на шее.
Сэм опустился рядом с ним на колени. Он услышал слабый, почти неразличимый шепот Фродо: «Помоги мне, Сэм! Помоги! Удержи мою руку! Я не могу остановить ее». Сэм взял руки хозяина, сложил их ладонь к ладони, поцеловал и ласково удержал в своих руках. Неожиданно ему в голову пришла мысль: «Он заметил нас. Все кончено или скоро будет кончено. Ну, Сэм Гэмджи, пришла твоя смерть».
Он снова взвалил Фродо на спину, закинув руки хозяина себе на грудь. Ноги Фродо волочились по земле. Набычившись, Сэм упрямо пошел вверх по дороге. Она была не такой гладкой, какой казалась снизу. По чистой случайности огненные потоки, которые, бурля, вырвались наружу, когда Сэм стоял на Кирит-Унголе, стекали вниз главным образом по южному и западному склонам, и с этой стороны дорога была свободна. Однако во многих местах она осыпалась, или поперек ее полотна зияли разрывы. Некоторое время дорога поднималась на восток, а затем, повернув под острым углом, шла на запад. На повороте она глубоко взрезала старый выветренный утес, когда-то давно извергнутый из огненных недр Горы. Пыхтя под тяжестью своей ноши, Сэм миновал поворот и тут краем глаза увидел, как с утеса упало что-то похожее на кусок черного камня.
На хоббита внезапно обрушилась тяжесть, и он упал ничком, поранив руки, не выпустившие, однако, хозяина. И понял, что случилось, потому что услышал над собой ненавистный голос.
— З-з-злой хоз-з-зяин! — прошипел этот голос. — Злой хозяин обманул насс! Обманул Смеагола, голлум! Он не пойдет сссюда! Он не тронет Сокровище! Отдай Сокровище Смеаголу, да, отдай его нам! Отдай!
Яростно рванувшись, Сэм встал. Он выхватил меч, но ничего не мог сделать: Голлум и Фродо сцепились намертво. Голлум рвал на хозяине Сэма одежду, стараясь добраться до цепочки и Кольца. Только это, вероятно, и могло раздуть гаснущие угли сердца и духа Фродо – нападение, попытка силой отобрать у него сокровище. Он сопротивлялся с яростью, изумившей Сэма да и Голлума тоже. И тем не менее, останься Голлум прежним, дело могло принять скверный оборот, но ужасные дороги – пустынные, голодные и безводные, – которыми он бродил, гонимый жгучим желанием и жутким страхом, наложили на него свой прискорбный отпечаток. Голлум отощал, иссох, измучился – туго натянутая желтоватая кожа да кости. Неукротимый огонь пылал в его глазах, но прежнюю злобу больше не подкрепляли прежние цепкость и сила. Фродо отшвырнул его прочь и поднялся, дрожа.
— Прочь, прочь! — выдохнул он, судорожно прижимая руку к груди, так что она сжимала под кожаной курткой Кольцо. — Прочь, ползучая тварь, прочь с моей дороги! Твое время кончилось! Сейчас ты не можешь ни предать, ни убить меня.
И вдруг, как когда-то на краю Эмин-Муиля, Сэм увидел происходящее совершенно по-иному. Скорчившееся у самой земли существо, всего лишь тень живого создания, окончательно погубленное и побежденное, но полное отвратительной страсти и гнева, а перед ним – суровая, теперь недоступная даже жалости фигура в белом, держащая на груди огненное колесо. Из этого огня вещал повелительный голос:
— Убирайся и не тревожь меня больше! Если ты еще хоть раз дотронешься до меня, сам полетишь в Огонь Судьбы.
Скорченная фигура попятилась, в ее мигающих глазах светились ужас и все то же ненасытное желание.
Затем видение исчезло, и Сэм увидел Фродо, который, тяжело дыша, прижимал руки к груди, а у его ног – Голлума. Тот стоял на коленях, упираясь плоскими ладонями в землю.
— Осторожно! — крикнул Сэм. — Прыгнет! — Он шагнул вперед, размахивая мечом. — Быстрее, хозяин! — выдохнул он. — Идите! Идите! Не теряйте времени! Я разберусь с ним. Идите!
Фродо посмотрел на него как будто издалека. — Да, я должен идти, — сказал он. — Прощай, Сэм! Это конец. На Горе Судьбы нас ждет наша судьба. Прощай! — Он повернулся и медленно, но не сгибаясь, пошел по дороге, ведущей наверх.
— Ну, — сказал Сэм, — теперь я с тобой рассчитаюсь! — Он прыгнул вперед с обнаженным мечом, готовый к бою. Но Голлум не отскочил. Он лишь прижался к земле и захныкал.
— Не убивай нас! — завыл он. — Не делай нам больно мерсской жессстокой сталью! Оставь нам жизнь, хоть ненадолго. Пропал, пропал! Мы пропали. А когда Сокровище исчезнет, мы умрем, да, умрем в пыли. — Голлум зарыл длинные костлявые пальцы в пепел дороги. — Праххх, — прошипел он.