— Вполне доволен, мастер Гэмджи, — сказал Фродо. — Верите ли, он прославился во всех землях, и песни о его подвигах сочиняют по обоим берегам Великой Реки отсюда до самого моря.
Сэм покраснел, но посмотрел на Фродо с благодарностью: глаза Рози сияли, и она улыбалась ему.
— Верится с трудом, — хмыкнул старик, — однако я вижу, он затесался в чудную компанию. Куда подевалась его куртка? Я не желаю рядиться во всякие железяки, хоть бы они хорошо сидели и были ноские.
На следующее утро семья фермера Коттона и его гости встали рано. Ночью ничего не было слышно, но день, несомненно, сулил новые осложнения. — Похоже, в Бэг-Энде никого из разбойников не осталось, — сказал Коттон, — но банда с перекрестка может нагрянуть с минуты на минуту.
После завтрака появился гонец из Тукленда. Он был в приподнятом настроении. — Тэйн поднял всю нашу землю, — заявил он, — и новости побежали во все стороны, точно огонь. Разбойники, сторожившие нас, сбежали на юг – те, что уцелели. Тэйн пошел за ними, чтобы преградить дорогу большой банде. А мастера Перегрина с отрядом он послал сюда.
Следующее известие было похуже. В десять часов прискакал Мерри, отсутствовавший всю ночь. — В четырех милях отсюда большая шайка, — сказал он. — Идут по дороге от перекрестка. К ним присоединилось много отбившихся разбойников. Всего их около сотни, и по дороге они все жгут, проклятые!
— Да! эти не станут лясы точить, сразу начнут убивать, — сказал фермер Коттон. — Коли Туки сейчас не подойдут, нам лучше уйти в укрытие и стрелять оттуда без предупреждения. Все-таки придется повоевать, мастер Фродо.
Но Туки не замедлили прийти. Вскоре показалась сотня хоббитов из Тукборо и с Зеленых Холмов во главе с Пиппином. Теперь у Мерри было достаточно крепких сородичей, чтобы справиться с грабителями. Разведчики сообщили, что разбойники держатся вместе. Они знали, что страна поднялась против них, и, очевидно, решили безжалостно подавить бунт в зародыше – в Приречье. Но, видно, у них не было вожака, опытного в военном искусстве. Они шли, не соблюдая никаких предосторожностей. Мерри быстро составил план.
Разбойники протопали по восточной дороге и, не останавливаясь, свернули на Приреченскую дорогу, которая на небольшом отрезке поднимается в гору между высокими откосами, увенчанными невысокими живыми изгородями. За поворотом, примерно в ферлонге от главной дороги, их ждала плотная баррикада из старых фермерских телег, наваленных друг на друга. Это остановило разбойников. В тот же миг они увидели, что в изгородях над их головами засело множество хоббитов. Позади другие хоббиты уже громоздили одну на другую спрятанные в поле телеги, отрезая разбойникам путь к отступлению. Сверху послышался голос Мерри:
— Ну-с, вы угодили в ловушку. Как ваши товарищи из Хоббитона – один из них мертв, остальные в плену. Бросайте оружие! Потом отступите на двадцать шагов и садитесь. Кто не послушается, будет застрелен.
Но разбойников не так легко было запугать. Некоторые послушались было, но товарищи тут же вернули их. Около двух десятков нападающих развернулось и ринулось на тележный завал. Шестерых застрелили, однако прочие прорвались, убив двух хоббитов, и рассыпались по полям, удирая в сторону Вуди-Энда. Еще двоих положили во время бегства. Мерри громко затрубил в рог, и поодаль послышался ответ.
— Далеко не уйдут, — сказал Пиппин. — Теперь повсюду кишат наши охотники.
Позади пойманные в западню разбойники – их оставалось около восьмидесяти человек – пытались взобраться на баррикаду или на откосы, и хоббитам приходилось стрелять по ним или рубить их топорами. Но самые сильные и отчаянные все же пробились на западную сторону и с яростью набросились на противника, больше склонные теперь убивать, чем спасаться бегством. Погибло семь хоббитов, остальные дрогнули, и тогда Мерри и Пиппин, находившиеся на восточной стороне, напали на разбойников. Мерри убил вожака, косоглазого, рослого, похожего на большого орка. Потом он отвел свои силы, и лучники взяли уцелевших людей в кольцо.
И вот все было кончено. Около семидесяти разбойников мертвыми лежали на полях, дюжина попала в плен. Было убито девятнадцать и ранено около тридцати хоббитов. Мертвых разбойников погрузили на телеги, отвезли в заброшенный песчаный карьер и там похоронили: впоследствии это место прозвали Вражьей Ямой. Погибших хоббитов похоронили в общей могиле на склоне холма, где со временем поставили большой камень, а вокруг разбили сад. Так завершиилась Приреченская битва 1419 года, последняя битва в Шире и единственная после сражения 1147 года при Зеленых полях в Нортфартинге. И хотя она, к счастью, унесла лишь несколько жизней, в Красной книге со временем появилась посвященная ей глава, а имена всех участников все историки Шира занесли в особый список и выучили назубок. Из тех дней берут начало слава и процветание Коттонов, но в самом начале списка стоят имена воевод Мериадока и Перегрина.
Фродо участвовал в схватке, но не обнажал меча: он по преимуществу сдерживал разгневанных хоббитов, не давая убивать тех, кто бросил оружие. Когда битва окончилась и все необходимые распоряжения были отданы, Мерри, Пиппин и Сэм присоединились к нему и поехали обратно к Коттонам. Они съели поздний обед, и Фродо со вздохом сказал: — Ну, что ж, вероятно, пора говорить с «головой»?
— Да, и чем скорее, тем лучше, — согласился Мерри. — Да построже! Он отвечает за появление этих разбойников и за все причиненное ими зло.
Фермер Коттон собрал эскорт из двух дюжин крепких хоббитов. — Это только предположение, что в Бэг-Энде нет больше разбойников, — сказал он. — Мы точно не знаем. — И они пешком отправились в Бэг-Энд. Впереди шли Фродо, Сэм, Мерри и Пиппин.
Пришло одно из самых печальных мгновений их жизни. Впереди поднялась большая дымовая труба. И когда, минуя ряд новых домов, выстроившихся вдоль обочин дороги, хоббиты приблизились к старому поселку, они увидели новую мельницу во всем ее безобразии: большое кирпичное здание, перегородившее ручей и наполнявшее его грязью и зловонием. Все деревья вдоль Приреченской дороги были спилены.
Перейдя через мост, они глянули на холм – и ахнули. Даже то, что Сэм видел в Зеркале, не подготовило его к такой картине. Старый амбар на западной стороне снесли, и его место занял ряд приземистых просмоленных бараков. Все каштаны были вырублены. Живые изгороди выкорчеваны. По всему голому вытоптанному полю в беспорядке стояли большие повозки. Посреди Бэгшот-Роу зияли песчаный и гравийный карьеры. Бэг-Энд за ними не был виден из-за скопления больших хижин.
— Срубили! — горестно охнул Сэм. — Срубили Праздничное Дерево! — И он указал туда, где когда-то высилось дерево, под которым произносил свою прощальную речь Бильбо. Теперь оно – высохшее, с отрубленными ветвями – лежало в поле. То была последняя капля: Сэм не сдержался и залился слезами.
Конец им положил смех. Смеялся угрюмый хоббит, стоявший у низкой стены мельничного двора. У него было грязное лицо и черные руки. — Не нравится, Сэм? — с издевкой спросил он. — Ты всегда был чересчур жалостливым. А я-то думал, ты уплыл на кораблях, о которых всегда болтал – паруса, паруса. Чего ты вернулся? У нас в Шире теперь хватает работников.
— Вижу, — ответил Сэм. — Некогда умыться, зато вдоволь времени, чтоб подпирать стены. Послушай, мастер Сэндимен, у меня немалый счет в этой деревне, так хватит скалиться, а то как бы зубки не поломались.
Тэд Сэндимен сплюнул за стену. — Ха! — сказал он. — Ты не посмеешь меня тронуть, я друг Хозяина. А вот он-то тебя точно тронет, коли будешь тут пасть разевать.
— Не трать слов на дурака, Сэм! — сказал Фродо. — Надеюсь, немногие хоббиты похожи на него. Худшего вреда люди не могли бы причинить.
— Ты грязнуля и невежа, Сэндимен, — сказал Мерри. — И не очень бойко соображаешь. Мы идем на холм как раз, чтобы вышвырнуть оттуда твоего драгоценного Хозяина. С его людьми мы уже разделались.
Тэд разинул рот, впервые заметив эскорт, который по знаку Мерри начал переходить мост. Юркнув на мельницу, он выбежал с рогом и громко затрубил.
— Побереги силы! — засмеялся Мерри. — Лучше я... — И, подняв свой серебряный рог, затрубил, и звонкий голос полетел над холмами. И норы, лачуги и обветшалые дома Хоббитона откликнулись: множество хоббитов выбежало оттуда и с громкими радостными криками устремилось следом за отрядом к Бэг-Энду.
В конце аллеи отряд остановился, а Фродо и его друзья продолжали подъем. Наконец они пришли на некогда любимое место. В саду теснились лачуги и сараи, некоторые – так близко к окнам, что загораживали свет. Повсюду лежали груды мусора. Дверь изрублена, дверной колокольчик сорван. Стук в дверь ни к чему не привел. В конце концов хоббиты толкнули ее, и дверь поддалась. Они вошли. Внутри царили грязь и беспорядок. Отвратительно пахло. Похоже, там уже давно никто не жил.
— Где прячется этот жалкий Лото? — недоумевал Мерри. Они обыскали все комнаты и не нашли никого, кроме крыс и мышей. — Не пошарить ли в сараях?
— Хуже, чем в Мордоре! — сказал Сэм. — Гораздо хуже. Говорят, от беды в дому не запрешься, и вот она, беда: ведь ты помнишь свой дом таким, каким он был когда-то.
— Да, это Мордор, — согласился Фродо. — Его работа. Саруман все время служил ему, даже тогда, когда думал, будто действует в собственных интересах. И те, кого Саруман обманул, как Лото, – тоже.
Мерри в отчаянии и отвращении огляделся. — Идемте отсюда! — сказал он. — Знай я, каких Саруман наделает бед, я своим кисетом закупорил бы ему глотку.
— Несомненно, несомненно! Но вы этого не сделали, и потому у меня есть возможность приветствовать вас в родных стенах. — У двери стоял сам Саруман. Он выглядел сытым и довольным, глаза блестели от злорадного веселья.
Внезапно Фродо осенило. — Шарки! — воскликнул он.
Саруман засмеялся. — Значит, вы слышали это имя? Так меня называли мои люди в Исенгарде. Должно быть, в знак восхищения. [6]