т. А на мой гномий вкус — так вообще идеал!
— Все, можно выдвигаться, — выполнила Люси последний штрих — собрала волосы на макушке в озорной хвостик.
— Серый сказал, что они в «Тетраэдре», знаешь, где это? — спросил я уже в машине.
— Он знает, — указала моя крошка на GPS-навигатор.
«Спутниковый Последователь Сусанина» предупредил, что добираться придется чуть ли не через полгорода. Хорошо, что ночью дороги не так загружены — быстро докатим.
«Надо же, никак не предполагал, что сегодняшний день преподнесет такой подарок. А ведь если бы эльфийки не уговорили Серого на променад, мы бы с Милой так и не встретились. Хотя нет, чтобы аж две ушастые, одна из которых дроу, и не навязали свои желания человеку — это из области фантастики. Но ведь теоретически мы могли пойти в другой ресторан или заявиться в „Марсель“ после того, как Люси уйдет. Определенно тут замешано покровительство Торна», — размышлял я.
О чем думала моя Мила, мне, в отличие от Цветаниэль и тети Теоларинэ, было неведомо. Но наверняка о чем-то похожем. Девушка молча улыбалась, периодически отвлекалась от управления автомобилем и замирала, загадочно посматривая в мою сторону.
В один из таких моментов наш «Матиз» и проскочил перекресток на красный светофор.
По закону подлости, на опустевших ночных улицах все-таки оказалась еще одна машина в ненужное время в ненужном месте. Огромный кроссовер впечатался в правый борт малышу «Дэу». Слава Торну, в последний момент и Мила, и другой водитель успели нажать на тормоза. В результате оба авто занесло, зато удар получился скользящим. Мы выполнили оборот на триста шестьдесят градусов, а они вылетели на обочину.
Обошлось без жертв. Но средствам передвижения досталось. У нас вогнулась внутрь дверь с моей стороны, пошло трещинами лобовое стекло и отчпокнулась от панели приборов присоска-крепление игрушечного бульдога. Большой автомобиль пострадал сильнее — у него так свезло морду (сначала о наш бок, потом о фонарный столб на тротуаре), что идентифицировать марку производителя не представлялось возможным.
— Ой-ой-ой, что теперь будет? — запаниковала Людочка.
— Ничего страшного. Ведь обошлось без жертв, — указал я на барахтающихся под сработавшими подушками безопасности людей. — А технику починить можно.
— Надо им помочь! — нахмурилась Мила и выскочила из салона.
Последовать за ней мне не дал заклинивший замок.
Пока Люда выковыривала одного потерпевшего, второй (водитель) справился сам. Вылез и принялся удрученно рассматривать изуродованный капот, оторванный передний бампер, погнутое крыло, вытекающий из пробитого радиатора антифриз. Непонятно, то ли парень еще находился в шоковом состоянии, то ли осознанно, словно кошку, ласкал автомобиль в местах столкновения.
— Простите, пожалуйста, это я виновата, — извинилась Мила.
— Ты че, корова долбаная, хлебалом щелкаешь? Не видела разве красный свет? — вдруг резко повернулся и заорал на девушку хозяин кроссовера.
От неожиданного хамства Людочка выронила извлеченного пассажира. Тот рухнул на асфальт и прогнусавил:
— Еж твою медь! Она не только слепая, но еще и безрукая!
Замершая с полуоткрытым ртом девушка переводила взгляд с одного на другого и не понимала, что делать дальше. С одной стороны, она неправа, но и потерпевшим так себя вести непозволительно.
А я даже не могу вылезти и заступиться.
— Че хлопаешь глазами, дура? Ремонтировать как будешь? — напирал на Милу «контуженный» водитель.
— У ме-меня страховка. Хорошая, — сдерживаясь, чтобы не разреветься, выдавила Людочка.
— Ме-ме-ме, — передразнил поднявшийся уже на ноги щуплый пассажир. — Да ты не корова, а коза. Какая страховка? Шаришь, скока эта тачка стоит? Ты даже своей жирной задницей не расплатишься.
А тут еще опустилось стекло задней двери кроссовера, и размалеванная девичья физиономия проверещала:
— Тварь, я из-за нее ноготь сломала!
Мила закрыла лицо руками и заплакала.
Кто придумал такие тесные машинки? Даже гному не развернуться. Я выбил кулаком свое окно, высунул харю и прорычал:
— Слышь, уроды, базар фильтруйте. Не стоит ваше поганое разбитое корыто ее слез.
— Опа, а это че еще за бычок или козел там блеет? — оживился дрыщ.
— Вылезай, перетрем, — зло посмотрел на меня водитель (хоть и не бугай, но крепыш). — А если ссышь, сиди там и не вякай. Мы с этой матрешкой сами…
Дальше он произнести ничего не успел, так как получил вырванной с «корнями» дверью «Дэу Матиза» по башке и, с очумевшими глазами, медленно осел наземь.
Хилый вовремя смекнул, на чьей стороне сила. Пришлось гоняться. Его вырубил метрах в пятидесяти и за ногу притащил обратно к месту аварии.
С криком: «А-а! Убивают!» — размалеванная девица покинула салон «подбитого танка» и впилась поломанным маникюром мне в лицо. Отработанным движением за патлы зашвырнул истеричку обратно и кроссовер. Там она обо что-то стукнулась и заткнулась.
Водитель очнулся, издал стон и впился в меня уничтожающим взглядом.
— Зря вы так. Могли бы мирно разойтись, — вздохнул я.
Ответом мне послужило проклятье, составленное из слов русского семиэтажного фольклора. Если перевести на нормальный язык, содержание было примерно такое: «Милостливый государь, вы даже не представляете, с кем повздорили. В моей власти заставить вас и эту прекрасную леди поглощать физиологические отходы организма. И я это непременно вам устрою. Но сначала группа энтузиастов попытается с вашей помощью изобрести новый нестандартный способ размножения. Затем послужите в качестве спортивного снаряда в боксерском зале. Потом вам снова доставят сексуальное удовлетворение, накормят тем, что было обещано вначале. Только после всего этого перепишете завещание на чужого дядю, и вас не больно убьют».
Вероятно воодушевленный красноречием соратника тощий пассажир тоже пришел в себя, тут же подключился к разговору и внес от себя пару деловых советов по поводу расправы над нами.
Посмотрел на Люду: голову вжала в плечи, всхлипы участились, началась истерика. Похоже, и ее такое заманчивое предложение не прельщает. Значит, придется вежливо отказаться…
…Окончил я рихтовку двери «Матизика» о тела невиновных участников дорожного движения, лишь когда те перестали шевелиться.
Гады, это ж надо было меня так вывести из себя.
Стараясь не наступать в лужи крови, присел и пощупал пульс на шеях мужиков.
— Фух, жить будут! — успокоился я и начал разворачиваться, чтобы посмотреть, как себя чувствует Мила.
Не успел — резкий толчок в левое плечо опрокинул меня. Больно-то как! Оперся на здоровую руку, поднялся. Второй выстрел был точнее — теперь мне продырявили бок. На пару сантиметров выше, и попали бы в сердце.
Упал на спину между избитыми хамами. Эх, все-таки замарался в крови. И в своей, и в чужой. «Кто же палит?» — размышлял я, любуясь звездным небом.
Послышались шаги, в зоне обзора показалась размалеванная девица с огромным пистолетом в руках. А-а, понятно.
— Что, козел, теперь ты не такой крутой? — спросила она, не сводя с меня мушку. Потом вытерла сопли и приказала: — Молись!
Очень близко, гнида, точно не промахнется.
«Прости и прощай, Людочка! И здравствуй, Торн, твой верный сын идет к тебе!» — мелькнули последние мысли.
Но меня спас рояль в кустах! Точнее девушка, играющая на этом замечательном музыкальном инструменте во французском ресторане «Марсель».
Моя стопятидесятикилограммовая крошка с воинственным кличем, которому позавидовали бы даже тролли, заехала бейсбольной битой дурочке по башке. Милочка честно вложила в удар всю свою мощь. Эх, ей бы кузнечный молот! Впрочем, в будущем об этом можно подумать!
Как у девицы не оторвалась голова — до сих пор удивляюсь. Но выстрелить стерва все же успела — в затылок водителю. Наверное, чтобы не в одиночку раскидывать мозги по асфальту (все-таки череп ее раскололся).
— Базик, ты как? — ласковым голоском поинтересовалась Люда, словно только что и не она издавала бешеный рев амазонки.
Попытался самостоятельно подняться — получилось! Повезло, что оба ранения навылет.
— Немедленно исчезаем отсюда! ДПС вызывать не будем, — схватил я оранжевую дверцу и поковылял к нашему автомобильчику. Хорошо, что он на ходу, не заглох даже.
— Ага, — все поняла Людочка, обогнала меня и открыла багажник «Матиза».
— Не влезет. В руках подержу, — подумал я, будто Люси пытается засунуть туда оторванную часть машины.
— Я аптечку ищу. Где же она? А вот! Давай перевяжу!
— Некогда. Жми на газ, на ходу перебинтуюсь!
— Сейчас. — Люси вдруг вернулась к трупу девицы, зажала в ее руке валявшийся пистолет и… пристрелила щуплого!
— Ты чего?! — опешил я.
— Он же свидетель, — оправдалась Люси.
— Ну ты даешь! Беги назад!
— Еще секунду, — попросила Мила и, ловко орудуя плоскогубцами (вот почему гремели инструменты, когда она рылась в заду «Матиза»), оторвала дохлой девице ногти.
— Людочка, ты меня пугаешь! Хватит над мертвыми издеваться!
— Худшей мукой для нее в аду будет созерцать свой новый маникюр. Вернее, его отсутствие, — объяснила свой поступок довольная Мила, прыгнула за руль и рванула с места. — Это ей за то, что хотела тебя убить. А худого — за то, что обзывался.
— Да, вот уж действительно, язык мой — враг мой, — сглотнул я.
— Они не знали этой поговорки.
— Не завидую тем, кто посмеет обидеть твоих детей.
— Наших детей, Базик!
— Да, крошка, конечно!
Надо же, как меняется человек в экстремальных условиях.
С минуту ехали молча.
— Людочка, а позволь поинтересоваться, откуда у тебя эта дубина?
— Бита, что ли?
— Она самая.
— Да я через неделю после того, как машину купила, пробила колесо.
— И?
— Выяснила, что у меня нет ни домкрата, ни ключей. Отправилась в автомагазин, попросила продать все, что может пригодиться в пути. Сама я не соображала, а веселые продавцы укомплектовали по полной программе. У меня даже спиннинг есть складной и палатка. Хотела выбросить, да все руки не доходят.