Роза рассмеялась:
– Кажется, все действительно близится к концу. Я позволила ему брать Рампли – это его щенок – к себе в комнату. Не знаю, правильно ли это. Животное производит столько же шума, сколько сам Джордж, а когда к ним присоединяется еще и Горация, это переходит все допустимые границы. – Она посмотрела на сестру. – Не беспокойся, на днях я уеду из Рейвенкрофта.
– Я совсем не имела в виду…
– Все в порядке, – перебила Роза. – Возможно, когда мы увидимся в следующий раз, нам будет уже не так неловко говорить друг с другом. Хотя сейчас мне очень не хочется оставлять тебя в такой двусмысленной ситуации.
– Прости, пожалуйста…
– Думаю, когда соседям станет известно, что ты живешь под одной крышей с лордом Гленрейвеном, ты будешь чувствовать себя не очень удобно.
Клавдия вскипела. Очевидно, признание Розы, что у нее не хватит силы духа, к данной ситуации не относится!
– Я не живу с ним под одной крышей! И, кроме того, присутствие тети Августы не даст повода для кривотолков.
Роза посмотрела на нее, снисходительно улыбнулась, но ничего не сказала.
«Конечно, – размышляла Клавдия вечером того же дня, – невозможно преодолеть многолетнее отчуждение за одну встречу». Но сейчас они с Розой стали гораздо лучше понимать друг друга и есть надежда, что в будущем станут по-настоящему близки.
Она тихонько вздохнула. Ее мысли снова вернулись к Джему. Их отношения по-прежнему оставались натянутыми, и ей плохо удавалось убедить себя в том, что это к лучшему.
Однажды за завтраком мисс Мелкшам рассказала о том, что молодой владелец замка практически не отдыхает, все дни напролет занимаясь благоустройством поместья.
– Вчера, например, он проделал путь до Коттерборо только для того, чтобы поговорить со старым мистером Чилфердом о разведении овец.
– Да, – задумчиво произнесла Клавдия, – он собирается разводить ту новую породу, о которой мы с ним говорили. Меринос – так она называется. Интересно, собирается ли Гленрейвен заменить на нее всех наших… всех своих старых овец.
– Не знаю. Разве он тебе об этом не говорил?
– Конечно, нет, – несколько раздраженно ответила Клавдия. – С какой стати ему говорить мне об этом. Я, в конце концов, не более чем его помощник, и он не считает нужным говорить со мной о чем-то, что не связано с работой на конюшне.
– М-м… Наверное, это правильно, – сказала мисс Мелкшам без особой уверенности. Тетушка внимательно посмотрел на племянницу. – Вы с милордом, случайно, не поссорились?
Клавдия попыталась рассмеяться, что, впрочем, ей плохо удалось.
– Видишь ли, тетушка, у нас с лордом Гленрейвеном чисто деловые отношения, и меня это вполне устраивает.
– Понятно, – задумчиво отозвалась мисс Мелкшам и почти тотчас же вышла, шурша своими пышными юбками.
Оставшись одна, Клавдия воспроизвела в памяти только что состоявшийся разговор. Это вызвало у нее тяжелый вздох. Да, тетушка слишком непроницательна, чтобы можно было ожидать от нее какого-то утешения. Сердечные отношения с лордом Гленрейвеном… Нет, это невозможно. Все ее существо наполнилось горькой печалью. Нет, она не вынесет этого ужасного презрительного взгляда, который, без сомнения, возникнет в его серых глазах, попробуй она приблизиться к нему.
Неподалеку от конюшни на одной из бочек сидел Джем. Напротив, опершись о косяк двери, стоял Джона. Джем завел привычку хотя бы раз в день заходить к старику: ему импонировали его мудрость и спокойная, ласковая доброта.
В замке у северного моста я встретил не только старого хозяина Генри Самуэля, – рассказывал Джем. – Его сын Роберт с невестой как раз приехали навестить отца. Она славная девушка.
– У вас, видать, были и другие встречи, – задумчиво сказал Джона.
– Да, пару дней назад я виделся с мистером Винстедом, а сегодня утром заезжала миссис Флетчер с дочерьми и сыном.
– А Скью Перри? Слыхал, будто дочка-то у него замечательная девчушка. Будет кому-то доброй женой.
Джем вспыхнул.
– У меня еще много времени, чтобы решить этот вопрос. Как там наш годовалый? – Он резко сменил тему. – Тот самый, которого мы предназначали для графа Литчфилда?
– Этим занимается миссис Кастерс. Она как раз на днях послала графу письмо, чтобы он приехал и посмотрел лошадку. Неужели она не сказала вам?
Воцарилось молчание.
– Нет, – наконец отозвался Джем. – Я… Я не видел миссис Кастерс уже несколько дней.
– А стоило бы. По правде говоря, вид-то у нее не очень здоровый.
Джем участливо шмыгнул носом.
– Она заболела?
– Не думаю, чтоб так уж и заболела, а все равно на вид она очень бледная.
В конюшне снова воцарилась тишина. В который раз Джем почувствовал, что при воспоминании о Клавдии Кастерс и ее вероломстве внутри у него все сжалось. Да, нельзя ослаблять бдительность, иначе… Это почти смешно. В двадцать четыре года уже давно пора быть умнее. Ему казалось, что он уже хорошо усвоил: всецело отдавать себя кому-то не стоит. Это приведет лишь к страданию и разбитому сердцу. Да, некоторые мужчины были счастливы в любви. Им удавалось найти хороших жен или любовниц, которые заполняли их жизнь радостью и весельем, скрадывая часы одиночества. Но это – исключения, которые лишь подтверждают правила. История его семьи была трагичной из-за слабости характера его отца. Тетка и дядя, не задумываясь, вышвырнули его из дома, когда им стало неудобно его присутствие. И все другие, кого он любил, кому отдавал сердце, они тоже предавали его.
Как он мог все это забыть? Как мог потерять голову от очаровательной улыбки и ласкового взгляда? Он позволил ей стать частью его жизни и, что еще хуже – частью его души. Когда ее не было рядом, он чувствовал, как чего-то недостает. Слава Богу, что он так и не смог признаться ей в любви, – то-то было бы смешно!
Он вспомнил мучительное ощущение от чтения списков Эмануэля. Она предала его! Она играла им, играла профессионально, а он, который считал себя знатоком человеческих душ, попался в ее силки как мальчишка-подросток! Он поверил в искренность ее поцелуя, расценил его как чистое и невинное движение души, готовый отдать себя без остатка. Он вспомнил ее теплые мягкие губы, и это воспоминание болью отозвалось в сердце.
– Надеюсь, что ничего страшного с ней не случилось. – Джем постарался вернуться к реальности.
– Она замечательная леди, – продолжал старик.
Джем хмыкнул. Слова Джоны еще раз напомнили ему о ее вероломстве эти слова, словно капли яда, входили в его кровь.
Несколько минут Джона молчал, посасывая трубку и наблюдая за милордом.
– По мне, так она не сделала вам ничего дурного, – наконец убежденно произнес он.
– Ничего дурного?! – резко отреагировал Джем. – Но она…
– Она отказалась от Рейвенкрофта в вашу пользу, ведь так?
– Да, но…
– Она не обязана была этого делать, верно? Я имею в виду, что она знала: без документов мистера Кастерса ваши шансы на успех очень невелики, и она могла бы спрятать эти документы и попытать счастья через суд. И, помнится, вы сами говорили, что, вероятнее всего, ей бы удалось выиграть дело.
– Это так, но она…
Он резко оборвал себя, потому что дверь в конюшню отрылась и на пороге показалась Клавдия.
– Я, кажется, помешала? – В ее глазах читалась тревога. – Я пришла… Джона, я думала, что ты один. – Она повернулась, чтобы уйти. – Я вернусь, когда…
– Ничего страшного, миссис Кастерс, – резко оборвал ее Джем, – я уже собирался уходить.
Он поднялся со своего места на бочке и направился к выходу. Проходя мимо, он случайно коснулся ее и отдернул руку, словно от огня. Он уже взялся за ручку двери, но обернулся и посмотрел в лицо Клавдии.
– Джона сказал мне, что вы написали графу Литчфилду о жеребце.
Тон его был абсолютно будничным, но, когда Клавдия встретила его взгляд, она просто физически почувствовала удар холодного презрения.
– Да, – тихо отозвалась она.
– Дайте мне знать, когда он приедет.
– Конечно. Вы… Вы сами будете вести дело?
Презрительная усмешка пробежала по его лицу.
– Нет, я просто хочу увидеться с ним. Наши отцы были друзьями. Я уверен, вы сможете вытрясти из него все до последнего гроша. Вы непревзойденный мастер в делах подобного рода.
Клавдия побледнела. Он мрачно посмотрел на нее и вышел.
Прошло несколько секунд, прежде чем Клавдия смогла повернуться к Джоне. Сейчас ей больше всего на свете хотелось найти укромный уголок и выплакать там свою боль и обиду. Однако усилием воли она постаралась, чтобы голос ее звучал как обычно.
– Я пришла поговорить насчет Морисона, нашего нового работника. Он… – Она вздрогнула и с ужасом почувствовала, что по щекам ее текут горькие слезы. Несмотря на все усилия, она все-таки не смогла сдержаться. – О Боже! – воскликнула она, закрывая лицо руками. – Прости меня, Джона, я просто не знаю, что со мной…
– Ну что ты, детка. – Джона обнял ее за плечи. – Видать, тебя что-то тревожит. Не бойся выплакать беду.
В следующее мгновение Клавдия уже рыдала на плече доброго старика.
Джем с треском захлопнул кухонную дверь и пошел по коридору по направлению к большому залу. Проклятие! Растерянное лицо Клавдии все еще стояло у него перед глазами. С какой стати он должен был щадить ее чувства после всего того, что она сделала? И почему так хочется обнять ее и заверить, что те жестокие слова, которые он сказал ей, не имеют никакого значения?
Он намеревался пройти в свой кабинет, но с некоторым раздражением заметил мисс Мелкшам, которая шла ему навстречу.
– Гленрейвен, – поспешно начала она, – я искала вас. – Она помахала перед его лицом какими-то листочками. – Вот, я составила список гостей.
– Каких гостей? – непонимающе отозвался он.
– Приглашенных на ваш званый обед. Мы об этом говорили несколько дней назад, помните?
– Нет, не помню. И я, право, не хочу…
– Но от вас этого ждут, – сказала она тоном, не терпящим возражений. – Вы хотели встретиться со Скью Фостером – вот вам прекрасная возможность. А еще вы должны познакомиться с сэром Перри. Его дочь…