Я мало что поняла из слов милорда, но его прекрасное настроение было видно любому. Я невольно улыбнулась:
– Это замечательно, господин.
– Еще бы! Игния, распорядись насчет праздничного банкета для слуг. Вина и эля им выкати.
– Осмелюсь предложить на замену вину брагу. Это более низкосортное пойло, но рабы будут и ему рады.
– Хорошо! На твое усмотрение.
– Будет исполнено, барин.
С возвращением хозяина в усадьбу словно вернулась жизнь. Пока прислуга порхала по дому, милорд успел помыться и переодеться в свежие одежды. Слышались вежливые смешки и восклицания слуг, которым Эйлерт рассказывал о своих приключениях. Широль носилась с одеждой господина, пытаясь как-то ее спасти. Хотя как ее спасти с такими дырами и без одного рукава?! Можно только на тряпки пустить или рабам отдать. Меня также начали вовсю допытываться, раз милорд разрешил открыться. Лайна и Широль ахали, слушая о моих подземных похождениях. Несмотря на то, что я ничего не делала, они меня окрестили настоящей героиней-авантюристкой.
Затем мы все помогали в готовке, перевезли часть припасов на рабскую кухню. Работы на плантациях приостановили. Рабы устраивали гуляния, музыканты вытаскивали свои инструменты и наигрывали мелодии. Свежеприготовленные блюда тут же выносили на столы. Ну а затем полилось рекой спиртное. Рабы его употребляют очень редко, если не принимать в расчет Толле, ну и Негош с Кибруком иногда достают. Воинам Авель также периодически разрешал расслабляться. Остальных же слуг развезло очень быстро. Если сравнивать с господами, привычными к выпивке, то слуги сумели напиться примерно половиной их нормы. Подобные внутренние попойки не были чем-то сверхне-обычным. В том случае, если хозяину удавалось провернуть хорошее дельце или слуги хорошо постарались, то наградить их таким образом считалось правильным. Я выпивать не собиралась, предпочитая следить за обстановкой и прогонять нализавшихся слуг. Жанс, например, пробрался в дом, что конюхам в обычные дни было не положено без веской причины, и стал приставать ко мне. Когда же я его отшила, пригрозив позвать Гастена и спустить с крыльца, он неожиданно переключился на Широль. Горничная была совсем не против немного пофлиртовать за кружкой эля.
Милорд погулял знатно. И в доме со всеми отметился, и в рабский поселок сходил, самолично открыл бочонок браги и разлил в первые чашки. Слуги радовались: раз барин доволен, значит, все хорошо. Приехал Эйлерт уже изрядно уставшим, так что спать направился раньше обычного. Разумеется, продолжать веселиться в таком случае было уже нельзя, поэтому я выгнала почти всех из дому. Остался Гастен, не сильно налегающий на выпивку, да Лайна, которой много не наливали в силу возраста, только давали пригубить.
Постепенно усталость подкралась и ко мне. Я добралась до своей комнаты и, путаясь в застежках, кое-как сняла форму и переоделась в ночнушку. Как я ни старалась держаться от выпивки подальше, мне все-таки пришлось не раз осушить стакан со спиртным:
– Игния! Давай с тобой выпьем за удачный поход! – от милорда.
– О, Игния, ик. Давай по маленькой… – от Лироя. – Да не кривись ты! Или ты меня не уважаешь? Не особо? А хозяина уважаешь? Во-от! Выпьем за хозяина!
– За эрла! – от многих людей.
– Игния! Надо отметить твой первый спуск в подземелье! – снова от милорда.
– О, так ты впервые на вагонетке каталась? Выпьем за вагонетки! – еще от милорда.
Так что к ночи я изрядно напилась. Сон не шел. Перед глазами все кружилось. Спать не хотелось. Я поднялась и открыла светокамень, который уже значительно потускнел за прошедшее время, но в темноте помогал ориентироваться. Затем, сама не до конца понимая мотивы своих поступков, я надела свою прозрачную ночную рубашку для особых случаев и нетвердой походкой двинулась наверх, по пути натыкаясь на мебель и углы.
– Надрались, засранцы, и забыли свечи зажечь! Вот захочет милорд прогуляться, да сверзится с лестницы… Хотя он же маг… Может, ему свечи и не требуются ночью? Так, выходит, мы их зря тратим?! Надо спросить. Они ведь по три серебрушки за десяток…
– Игния, ты чего? – спросил меня дежуривший Гастен.
– Ничего! К милорду дело есть!
– Э-м-м.
Он хотел мне помешать, но я проскользнула и постучалась в двери платиновых покоев:
– Милорд, вы ведь не спите еще?
– Что случилось? – послышался голос господина.
Я открыла дверь и зашла внутрь. Позевывая, Эйлерт отложил какую-то вещицу в кучу таких же побрякушек, которые он привез из похода.
– Игния, чего там? – нетвердым голосом спросил господин.
– Я, это, к вам пришла, милорд…
А зачем я к нему пришла?
– Кажется, мы с тобой уже говорили на эту тему.
А-а, он снова про то, что рабы всего лишь имущество?
– Я не табуретка! – топнула я ногой.
– Что? Разумеется, ты не табуретка, – не понял господин.
– Поэтому я имею право… ик… ублажить милорда…
Я стала приближаться к Эйлерту с намерением стянуть с него пижамные одежды.
– Игния, я ведь уже говорил тебе! Я не сплю с рабами!
– Я не рабыня, а незнакомая авантюристка, – хихикнула я, поразившись своей смекалке. – А вы ведь давно с женщиной не были. Разве что к гномкам поприставать успели. Это правда, что они тоже с бородой?
– Нет. Просто их редко выпускают наружу.
Сопротивление Эйлерта было вялым, поэтому мне удалось стянуть с него рубаху, оголив стройный торс. Я положила руку ему на грудь и почувствовала биение его сердца. Тело мое пылало уже не только от выпитого…
– Ох, Лайна, не пихайся. Сколько раз тебя просить, не лазай в мою постель… – пробормотала я, еще не проснувшись.
Какое-то чувство неправильности быстро вывело меня из дремы. То ли ощущение незнакомой постели, то ли чужие запахи, то ли тот факт, что у Лайны давно собственная отдельная комната и она перестала залезать ко мне ночью, а может, и совокупное отвратительное состояние в виде раскалывающейся головы и сухости во рту.
Я резко села, откинув мягкое пуховое одеяло. Я лежала полностью обнаженная в кровати, которая по площади была больше, чем моя комната целиком. Кровать милорда.
– Уже проснулась? Я сегодня что-то рано встал, – произнес Эйлерт неподалеку, облачаясь в одежду.
Я спешно прикрыла наготу одеялом, крепко зажмурилась и затем открыла глаза, однако видение не пропадало. Я действительно в постели господина и очень смутно помню, что было ночью. Плохо.
– Можешь еще поспать, если хочешь.
Я бросила взгляд на занавески, через которые пробивался солнечный свет. Святые тенеборцы! Я все проспала! Уже надо к завтраку готовиться, а не валяться в кровати. Проспала. Впервые за много месяцев и даже лет! Говорить господину, что я просыпаюсь за много часов до его подъема идея плохая.
– П-простите, милорд. Что посмела вчера заснуть. И что…
– Так! – резко развернулся Эйлерт и глянул мне в глаза.
Я испуганно сжалась.
– Ты за старое? Мне показалось, ты вчера поняла, как надо себя вести. Хотя я был далеко не так трезв, как хотелось бы. Эх, Элайна бы мне все косточки пересчитала, это точно. Я ведь тебе ничего не приказывал? Ты по своей воле пришла?
– Да, милорд. По своей, – закивала я.
– Хорошо. Может, мне с тебя ошейник снять? – задумчиво протянул эрл. – Хотя за одну ночь слишком жирно будет. Да и вообще, если я правильно помню, у нас и не было ничего, кроме обнимашек и поцелуйчиков.
– П-прос…
– Ты слушала, что я говорил, женщина?!
– Слушала. Я поняла, господин. Дайте мне время привыкнуть, пожалуйста, – произнесла я, собрав волю в кулак.
– Привыкай. Можешь отдохнуть. Должны же быть какие-то привилегии у моей фаворитки. Или как в Латернии вас называют?
– Наложница, милорд. Рабыня не может быть любовницей.
– Да, точно. Подловила ты меня вчера, Игния, за что тебе уважительный поклон.
И Эйлерт взаправду мне коротко поклонился. После чего вышел из платиновых покоев. Я плюхнулась обратно на кровать. М-да, на трезвую голову я бы точно не решилась. Пару минут я полежала в постели, однако все мое естество восставало против такой неправильности. Нельзя мне валяться в господской постели. Я нашарила под одеялом свою рубашку и быстро натянула. Но все-таки он признал меня своей наложницей…
– Да!!! – я радостно подпрыгнула на кровати, после чего перекатилась и слезла на пол.
– Ух, ну и страшилище! – сделала я вывод, взглянув в зеркало.
Волосы торчали во все стороны, будто прутья старого веника, лицо выглядело слегка опухшим с похмелья. На шее виднелся след от засоса. Ночнушка была разорвана в одном месте. По-видимому, Эйлерт в пылу страсти постарался. Все это было бы донельзя романтично, если бы не необходимость идти в таком виде через весь дом в свою комнату. Ночью в слабо освещенных коридорах почти ничего не видно, сейчас же утренние лучи каждому покажут мою наготу. Слуги не считали подобное постыдным. Видели в поместье и более срамные зрелища. Однако меня беспокоила возможная реакция Эйлерта. Он же наверняка жуткий собственник. А значит, рассердится, если кто-то другой будет пялиться на его наложницу в полуголом виде. Что же делать? Я осмотрелась по сторонам. В опочивальне эрла была только мужская одежда, само собой. Лучше уж голышом, чем в ней. О, точно! Я достала из шкафа запасную чистую простыню и обернула вокруг талии. Получилось странно, но все необходимые места, кроме плеч и ключиц, прикрыты.
В дверь вежливо постучали. Я замерла, однако мое волнение развеял знакомый голос:
– Прошу прощения. Игния, ты тут?
– Да!
Я подошла и отворила двери.
– С тобой все в порядке? – заботливо спросил Гастен.
Воин был старше меня примерно на десяток лет и относился почти как к дочери. Гастен вообще ко всем молоденьким девицам относился как к собственным чадам. Особенно баловал Лайну. У него когда-то была дочь. И после ее гибели он все время искал ей замену.
– Да.
– Господин с тобой хорошо обращался?
– Если бы я помнила, – в