Она увидела Маккенну на балконе, большую тень за сеткой кружевных штор. Дверь была приоткрыта… он слегка подтолкнул ее ногой, но, как всегда, не осмелился пересечь порог. Осторожно Алина зажгла свечу у постели, и смотрела, как ее отражение заплясало на оконных стеклах, накладываясь на темную фигуру Маккенны, прежде чем дверь отворилась сильнее и отражение исчезло.
Алина села на край кровати у балкона, но побоялась подойти ближе, не доверяя себе. – Ты говорил с графом, - сказала она бесцветным голосом, чувствуя, как струйка пота стекает по ее наряженной спине.
Маккенна стоял неподвижно и молчал, думая, что может означать ее скованность и то, как она старается держаться от него подальше. Сейчас она уже должна была быть в его объятьях. – Он сказал мне…
- Да, я знаю, что он сказал тебе, - сухо перебила Алина. – Ты уезжаешь из Стоуни Кросс Парка. И это к лучшему, поверь.
Маккенна медленно непонимающе покачал головой. – Мне нужно обнять тебя, - прошептал он, и впервые за все время шагнул в комнату. Однако тут же остановился, так как Алина подняла руку, сдерживая его.
- Не надо, - сказала она, и дыхание ее перехватило, прежде чем она смогла продолжить. – Все кончено, Маккенна. Единственное, что нам осталось сейчас, это попрощаться и расстаться.
- Я найду способ вернуться, - сказал он неразборчиво, взгляд его обезумел. – Я сделаю все, что бы ты не попросила…
- Это было бы неразумно. Я, - ее всю скрутило от отвращения к себе, но она заставила себя продолжить. – Я не хочу, чтобы ты возвращался. Я не хочу больше тебя видеть.
Тупо уставившись на нее, Маккенна отступил к дверям. – Не говори так, - хрипло произнес он. – Неважно, куда я отправлюсь, я никогда не перестану любить тебя. Скажи мне, что чувствуешь то же самое, Алина. Господи… я не могу жить не имея ни малейшей надежды.
Именно эта надежда в конечном счете привела бы его к гибели. Если бы у него была надежда, он бы вернулся к ней и тогда ее отец уничтожил бы его. Единственным способом спасти Маккенну было навсегда прогнать его… убить веру в ее любовь. Если она этого не сделает, тогда никакой силы на земле не хватит, чтобы удержать его вдали от нее.
- Я, конечно, извинилась перед отцом, - сказала Алина тихим прохладным голосом. – Я попросила его отделаться от тебя, избавить меня от неловкости. Он, конечно, был взбешен – сказал, что в любом случае я должна была найти кого-нибудь повыше конюшен. Он был прав. В следующий раз я буду привередлива.
- В следующий раз, - Маккенна выглядел так, словно его ударили.
- Какое-то время ты меня забавлял, но сейчас мне стало скучно. Полагаю, нам стоит попытаться расстаться друзьями, только… ты - ведь, в конце концов, просто слуга. Так что давай покончим с этим сразу. Для нас обоих будет лучше, если ты уедешь прежде, чем мне придется сказать что-нибудь, что заставит нас обоих почувствовать еще большую неловкость. Уходи, Маккенна. Ты мне больше не нужен.
- Алина… ты ведь любишь меня…
- Я играла тобой. Я получила от тебя все. что могла. Теперь мне нужно найти джентльмена, чтобы попрактиковаться.
Маккенна молчал, уставившись на нее взглядом смертельно раненого животного. В отчаянии, Алина подумала, как долго она сможет продолжать, прежде чем сердце ее разорвется.
- Как я могла влюбиться в кого-то вроде тебя? –спросила она, - и каждое насмешливое слово острой болью отзывалось у нее в горле. – Ты – бастард, Маккенна… у тебя нет ни семьи, ни положения, ни состояния… что ты можешь предложить мне такого, что я не могу получить от другого мужчины твоего сорта? Пожалуйста, уходи. – Ее ногти до крови впились в ее ладони. – Уходи.
Тишина затягивалась, Алина опустила голову и ждала, дрожа и молясь немилосердному богу, чтобы Маккенна не подошел к ней. Если бы он коснулся ее, заговорил с ней еще хоть раз, от боли она бы рассыпалась на кусочки. Она с трудом вдохнула и выдохнула, вынуждая легкие работать, заставляя сердце продолжать биться. Много времени спустя она открыла глаза и взглянула в пустой дверной проем.
Он ушел.
Поднявшись с кровати, она смогла дойти до умывальника и оперлась на фарфоровую раковину. Тошнота поднималась в ней болезненными спазмами, и со слабым вздохом она сдалась, пока в ее желудке не осталось ничего, а колени не перестали слушаться ее. Еле передвигая ноги и спотыкаясь, она добралась до балкона, упала на перила и ухватилась за чугунную решетку.
Вдалеке она увидела фигуру Маккенны, он шел прочь от особняка вдоль подъездной аллеи - аллеи, которая соединялась с проселочной дорогой. Он опустил голову и шел не оглядываясь.
Алина жадно следила за ним сквозь разукрашенную решетку, зная, что никогда больше его не увидит, - Маккенна, - прошептала она. Она смотрела сквозь решетку, пока он не исчез из виду, свернув на дорогу, которая уведет его от нее. И тогда она уткнулась холодным от пота лицом в рукав своего платья и зарыдала.
Глава четвертая
Миссис Фэйрклоз подошла к дверям будуара Алины, крохотной комнатки в ее спальне. Эта комнатка была построена в загородном дворце в начале семнадцатого века во Франции. Много лет назад граф и графиня привезли этот куполообразный будуар из заграничной поездки. Он был уложен в упаковочные клети: панели, картины, пол, потолок - все это заново собрали в Стоуни Кросс Парке. Такие комнаты были редкостью в Англии, но во Франции встречались довольно часто, аристократы использовали их, чтобы помечтать, позаниматься, написать письма и побеседовать с другом наедине.
Алина свернулась в углу шезлонга, стоящего напротив поцарапанного старого окна, уставившись в никуда. Узкий подоконник под окном был весь завален вещами, здесь были: крошечная разукрашенная металлическая лошадка… пара оловянных солдатиков, у одного из них не было руки… дешевая деревянная пуговица с мужской рубашки… маленький складной нож с ручкой из бараньего рога. Все это было осколками прошлого Маккенны, которые собрала Алина. Пальцы ее крепко держали корешок небольшой книги стихов – нелепого пособия для детей по грамматике и правописанию. Миссис Фэйрклоз вспомнила, что не раз видела, как детьми Алина и Маккенна вместе читали учебник, их головы склонялись друг к другу, пока Алина упорно пыталась научить его чему-нибудь. А Маккенна неохотно слушал, хотя было ясно, что он бы с гораздо большим удовольствием побегал по лесу как дикарь.
Хмурясь, миссис Фэйрклоз поставила поднос с супом и тостом Алине на колени. – Вам пора съесть что-нибудь, - сказала она, скрывая обеспокоенность за строгим голосом.
С тех пор как месяц назад Маккенна уехал, Алина не могла ни есть, ни спать. Разбитая и подавленная, большую часть времени она проводила в одиночестве. Когда ей приходилось присоединиться к семье за ужином, она сидела, не прикасаясь к еде, и оставалась неестественно тихой. Граф и графиня предпочитали считать депрессию Алины детскими капризами. Однако миссис Фэйрклоз не разделяла их мнения, удивляясь, как можно было просто не принять в расчет глубокой привязанности между Алиной и Маккенной. Экономка пыталась уговорить себя, что волноваться не о чем, ведь, напоминала она себе, они всего лишь дети, а значит, быстро оправятся от горя. И тем не менее… потеря Маккенны, казалось совсем выбила Алину из колеи.
- Я тоже скучаю по нему, - сказала экономка. горло ее перехватило от горя. – Но вы должны подумать о том, что лучше для Маккенны, а не для вас. Вы бы не захотели, чтобы он остался здесь и мучился от того, что есть вещи, которых он не может получить. Никому не пойдет на пользу так себя изводить. Вы побледнели, похудели, а волосы у вас нечесаные как лошадиный хвост. Что бы подумал Маккенна, если бы увидел вас сейчас?
Алина подняла на нее тусклый взгляд. – Он подумал бы, что я это заслужила за то, что была такой жестокой.
- Когда0нибудь он поймет. Он подумает и поймет, что ты сделала это для его же блага.
- Вы правда так думаете? – спросила Алина без особого интереса.
- Конечно, - уверенно заявила миссис Фэйрклоз
- А я нет. – Алина подняла металлическую лошадку с подоконника и бесстрастно оглядела. – Я думаю, Маккенна будет ненавидеть меня до конца своей жизни.
Экономка обдумывала ее слова, все больше уверяясь, что если не сделать что-нибудь, чтобы вывести девочку из депрессии, она может серьезно отразиться на ее здоровье
- Возможно, мне стоит сказать вам… Я получила от него письмо, - произнесла миссис Фэйрклоз, хотя собиралась держать это в тайне. Было неясно, как Алина отреагирует на новость. И если графу станет известно, что миссис Фэйрклоз позволила Алине увидеть подобное письмо, в Стоуни Кросс Парке освободится еще одно место – ее собственное.
Темные глаза девушки внезапно оживились и неистово заблестели. – Когда?
- Как раз сегодня утром.
- Что он написал? Как он?
- Я еще не читала письмо – вы знаете, какое у меня зрение. Мне нужно хорошее освещение… и кроме того я куда-то засунула свои очки.
Алина оттолкнула поднос и выбралась из шезлонга. – Где оно? Сейчас же дайте мне посмотреть – о, ну почему вы так долго ждали, прежде чем сказать мне?
Встревоженная лихорадочным румянцем, залившим лицо девушки, миссис Фэйрклоз попыталась успокоить ее. – Письмо у меня в комнате, и вы его не получите, пока не съедите все до крошки на этом подносе, - твердо сказала она. – Насколько я знаю, у вас маковой росинки во рту не было со вчерашнего дня. – Скорее всего вы упадете в обморок до того, как доберетесь до ступенек.
- Боже милостивый, как вы можете говорить о еде? – воскликнула Алина.
Но миссис Фэйрклоз стояла на своем, не моргая, она терпела испытующий взгляд Алины, пока девушка не вскинула руки с гневным возгласом. Потянувшись к подносу, она схватила кусочек хлеба и сердито впилась в него зубами.
Экономка удовлетворенно смотрела на нее. – Ну что ж. Найдете меня, когда закончите – я буду на кухне. И тогда пойдем в мою комнату за письмом.
Алина ела так быстро, что чуть не поперхнулась хлебом. Немногим лучше она обошлась с супом, ложка так сильно тряслась в ее руке, что ей удалось донести до рта лишь несколько капель. Она никак не могла сосредоточиться на какой-нибудь одной мысли, в голове у нее все смешалось. Она знала, что не найдет в письме Маккенны слов прощения или понимания – в нем не будет ни одного упоминания о ней. Но это не имело значения. Все, чего она хотела – это какого-то подтверждения, что он жив и здоров. Господи, как же она хотела о нем услышать.