— Успокойся, Сари, — мягко произнес я. — Давай подождем спокойно. Все будет хорошо.
Она тяжело вздохнула, но ничего не ответила.
Мы ждали молча. Не знаю, много ли времени прошло. Казалось — долгие часы.
Клочья облаков рассеялись, выпустив на свободу месяц. Ветер все так же зловеще завывал у стены пирамиды.
— Где же они? Что они там делают? — не выдержала Сари.
Я хотел было ответить — но умолк, заметив вспышку света в темном отверстии.
Я схватил Сари за руку.
— Смотри!.. — прошептал я.
Свет сделался ярче. Из отверстия проворно выбралась высокая фигура.
Это был доктор Филдинг.
Когда лунный свет упал на него, я увидел, что на лице его застыло странное выражение. Его крошечные черные глазки вылезли из орбит и дико вращались. Брови судорожно подергивались. Рот был широко раскрыт. Он тяжело дышал.
Обеими руками доктор Филдинг отряхнул одежду и поспешил прочь от пирамиды. Он наполовину шел, наполовину бежал, высоко вскидывая долговязые ноги.
— А… где же папа? — прошептала Сари.
Высунувшись из-за камней, я хорошо мог разглядеть вход в пирамиду. Ни малейшего проблеска света. Никаких следов дяди Бена.
— Он… он не выходит! — пролепетала Сари.
И прежде чем я успел что-либо предпринять, Сари выскочила из нашего укрытия за камнями и преградила дорогу доктору Филдингу.
— Доктор Филдинг, — закричала она, — где мой папа?!
Я оттолкнулся от груды камней и поспешил за Сари. Я видел, как у доктора Филдинга забегали глазки. Он не удостоил ее ответом.
— Где мой папа? — чуть не плача повторила Сари.
Доктор Филдинг вел себя так, словно вовсе ее не видел. Деревянной походкой прошел он мимо нее, вытянув руки по швам.
— Доктор Филдинг?.. — крикнула Сари ему вслед.
Он спешил к лагерю.
Сари повернулась ко мне, лицо ее было искажено страхом.
— Он что-то сделал с папой! — закричала она. — Я знаю, он что-то с ним сделал!
19
Я снова повернулся к отверстию в пирамиде. По-прежнему темному и тихому.
Единственным звуком теперь был вой ветра, овевающего стены пирамиды.
— Доктор Филдинг даже внимания на меня не обратил! — кричала Сари, и к страху на ее лице примешивалась ярость. — Пронесся мимо, будто меня тут нет!
— Я… я видел — слабым голосом проговорил я.
— А видел его лицо? — продолжала она. — Такое злое… Ужасно злое!
— Сари… — начал я. — Может быть…
— Гейб, нужно идти искать папу! — перебила Сари. Она схватила меня за руку и потащила ко входу в пирамиду. — Скорее!
— Нет, Сари, постой! — настаивал я, вырываясь. — Мы не можем бродить в темноте! Так мы только заблудимся. Нам ни за что не найти дядю Бена!
— Вернемся в палатку и возьмем фонари, — ответила она. — Быстрее, Гейб…
Я поднял руку, чтобы ее остановить.
— Жди здесь, Сари, — велел я. — Смотри, не появится ли твой отец. Он может выйти в любой момент. А я пока сбегаю за фонарями.
Не отрывая взгляда от темного отверстия, она начала было отпираться. Но потом передумала и приняла мой план.
С колотящимся сердцем я побежал обратно к палатке. Остановившись у входа, окинул взглядом ряд остальных палаток, ища доктора Филдинга.
Его и след простыл.
Вбежав в палатку, я схватил два фонаря. И со всех ног бросился обратно к пирамиде. «Пожалуйста, — беззвучно молил я на бегу. — Пожалуйста, дядя Бен, выйди из пирамиды. Пожалуйста, будь цел и невредим».
Но, уже подбегая, я увидел, что Сари там одна. Даже издалека мне было хорошо видно испуганное выражение, застывшее на ее лице, когда она нервно расхаживала туда-сюда перед входом в пирамиду.
«Дядя Бен, ну где же ты? — думал я. — Почему ты не вышел из пирамиды? Ты в порядке?»
Мы с Сари не обмолвились ни словом. Да и не было в том нужды.
Мы зажгли фонари и пролезли в отверстие в стене пирамиды. Спуск оказался гораздо круче, чем мне помнилось. Я чуть не потерял равновесие, спускаясь на пол туннеля.
Лучи наших фонарей скрестились на земляном полу. Я перевел свет фонаря на низкий потолок. Светя вверх, я первым двинулся по узкому, извилистому туннелю.
Медленно пробираясь вперед, я держался рукой за стену, чтобы не упасть. Стена была мягкой и крошилась. Сари наступала мне на пятки, яркий луч ее фонаря играл на полу у наших ног.
Она резко остановилась, когда туннель свернул к маленькой, пустующей комнате.
— Откуда мы знаем, что это верное направление? — спросила она дрожащим шепотом.
Тяжело дыша, я пожал плечами.
— Я думал, ты знаешь дорогу, — проворчал я.
— Я бывала здесь только с папой, — ответила она, заглядывая мне через плечо и осматривая пустую комнату.
— Будем идти, пока не найдем его, — сказал я с напускной храбростью.
Она вышла вперед и осветила фонарем стены комнаты.
— Папа! — крикнула она. — Папа? Ты слышишь меня?
Ее голос эхом разнесся по всему туннелю. И даже эхо звучало испуганно.
Мы замерли на месте и прислушивались, ожидая ответа.
Тишина.
— Пойдем, — скомандовал я. Чтобы пройти в следующий узкий туннель, мне пришлось пригнуть голову.
Куда он ведет? Достигнем ли мы погребальной камеры царевича Хор-Ра? Найдем ли мы дядю Бена?
Вопросы, вопросы… Я пытался выбросить их из головы. Но они заполняли мозг, не давали покоя, эхом повторялись в голове, пока мы петляли по бесконечным изгибам туннеля.
— Папа! Папа, где ты?! — Крики Сари становились все отчаяннее, по мере того как все дальше и дальше углублялись мы в пирамиду.
Туннель круто пошел вверх, затем выровнялся. Сари внезапно остановилась. От неожиданности я со всего маху врезался в нее, чуть не выбив фонарь из ее руки.
— Извини, — прошептал я.
— Гейб, смотри! — воскликнула она, направив луч на пол рядом со своими кроссовками. — Следы!
Я посмотрел на маленький кружок света. И увидел цепочку следов. Следы каблуков и шипов на ботинках.
— Рабочие ботинки, — пробормотал я.
Она обвела пол лучом фонаря. На земле было несколько различных цепочек следов, и все вели в том же направлении, куда шли и мы.
— Значит, мы на верном пути? — спросила она.
— Видимо, — ответил я, изучая следы. — Трудно понять, свежие они или нет.
— Папа! — закричала Сари. — Ты меня слышишь?
Нет ответа.
Она нахмурилась и жестом велела мне идти за ней. При виде этих следов, в нас с новой силой вспыхнула надежда, и мы пошли быстрее, продолжая, тем не менее, держаться руками за стену.
Мы в один голос вскрикнули от радости, обнаружив, что достигли комнаты, предваряющей погребальную камеру. Лучи наших фонарей выхватили из темноты иероглифы, покрывавшие стены и дверной проем.
— Папа? Папа? — нарушил гнетущую тишину звонкий голос Сари.
Мы ворвались в пустую комнату, после чего протиснулись через приоткрытую дверь в следующую. В погребальной камере царевича было темно и тихо.
— Папа? Папа? — снова позвала Сари.
Я тоже закричал:
— Дядя Бен? Вы тут?
Тишина.
Я провел лучом фонаря по россыпям сокровищ, массивным сундукам, креслам, глиняным кувшинам в углу…
— Его здесь нет, — выдавила Сари, горестно всхлипнув.
— Тогда куда доктор Филдинг отвел дядю Бена? — спросил я, размышляя вслух. — Здесь больше некуда пойти.
Сари остановила луч фонаря на саркофаге. Она разглядывала его, прищурившись.
— Дядя Бен! — отчаянно закричал я. — Ты где-то здесь?
Сари схватила меня за руку.
— Гейб, смотри! — воскликнула она. Луч ее фонаря дрожал на саркофаге.
Я не мог сообразить, что она хочет мне показать.
— Что там такое? — раздраженно спросил я.
— Крышка, — прошептала Сари.
Я взглянул на крышку. Тяжелая каменная плита надежно закрывала саркофаг.
— Крышка закрыта, — продолжала Сари, подходя к саркофагу. Луч ее фонаря был по-прежнему нацелен на крышку.
— Ну и что? — Я все еще не понимал.
— Когда мы уходили, — объяснила Сари, — крышка была открыта. Я сама помню, как папа велел рабочим оставить ее открытой на всю ночь.
— Ты права! — воскликнул я.
— Помоги мне, Гейб, — жалобно попросила Сари, положив фонарь на пол у ног. — Нужно открыть саркофаг.
С мгновение я колебался, ощущая, как по телу прокатывается леденящая волна страха. Затем набрал в грудь побольше воздуха и поспешил к Сари на помощь.
Она уже толкала обеими руками каменную крышку. Я встал рядом с ней и тоже принялся толкать. Толкать изо всех сил.
Каменная плита поддавалась легче, чем я ожидал.
Мы с Сари дружно уперлись в крышку и толкали… толкали…
Мы сдвинули ее примерно на фут.
А потом заглянули в саркофаг — и чуть не задохнулись от ужаса.
20
— Папочка! — завизжала Сари.
Дядя Бен лежал на спине, согнув колени, руки вытянуты по швам, глаза закрыты. Мы с Сари сдвинули тяжелую крышку еще на фут.
— Он…? Он…? — пролепетала Сари.
Я прижал ладонь к его груди. Его сердце размеренно билось.
— Он дышит, — сообщил я.
Пониже склонился над саркофагом:
— Дядя Бен? Ты меня слышишь? Дядя Бен?
Он не шевелился.
Я поднял его руку и сжал. Она была теплая, но вялая.
— Дядя Бен? Очнись! — завопил я.
Его глаза не открывались. Я опустил его руку на дно саркофага.
— Он без сознания, — пробормотал я.
Сари застыла у меня за спиной, прижимая ладони к щекам. Широко раскрытыми от страха глазами смотрела она на бесчувственного отца.
— Я… я поверить не могу! — вскричала она тоненьким голоском. — Доктор Филдинг оставил папу здесь задыхаться! Не подоспей мы вовремя… — Ее голос сорвался.
Дядя Бен издал низкий стон.
Мы с Сари с надеждой уставились на него. Но он так и не открыл глаза.
— Нужно звонить в полицию, — сказал я Сари. — Нужно заявить на доктора Филдинга.
— Но не можем же мы оставить папу здесь! — возразила Сари.
Я собирался ответить… но тут меня посетила пугающая мысль. Я почувствовал, как по телу пробежала дрожь страха.