Если Россия начала XXI века возвращается к этому стародавнему паттерну, то, что её может ждать дальше? За последние века произошли определенные изменения, в результате которых Россия приобрела округленный геополитический паттерн. Как считает какой-нибудь московский менеджер среднего звена: «Россия кончается за Уралом. Дальше какие-то фронтиры, засеки по Транссибу. Потом безлюдные, мрачные леса». Или, как рассказывал мне один господин, летевший рейсом Москва-Владивосток: «Темнота, в которой время от время появляются крохотные светящиеся точки».
На самом деле за годы советской власти был заложен достаточно четкий паттерн России. Проложен Северный морской путь. И по мере возрастания роли северных океанских шельфов, он становится всё более и более актуальным. Далее Северный морской путь стыкуется в районе Берингова пролива с судоходным маршрутом вдоль нашего побережья Тихого Океана.
Представьте себе страну, делящуюся на три реальные части: Евро-Россия, Дальневосточная Россия и лежащая между ними гигантская Урало-Сибирь.
Как разворачиваются Евро-Россия и Дальневосточная Россия? Они разворачиваются меридианально, с севера на юг. Так текут реки, так же проложены железные дороги, авиалинии. Если посмотреть на «Лену-лэнд», страну реки Лены, то мы видим ту же картину, пути тянутся с севера на юг, а между ними лежит огромный торс, корпус тела России – с фланговым разворачиванием природных зон. Пустыни, степи, тайга, тундра, вымерзшее заполярье. Эти зоны проходят широтно, так же как Северный морской путь и Транссиб. Предполагаемый замысел Транссиба-2 предполагает усугубление широтного характера развертывания.
Какие же композиционные узлы оказываются в нынешней России? Их четыре. Четыре крупных региона, в которых сталкиваются широтные и долготные развертывания. Это Северо-Запад от Мурманска до Калининграда. Это наш Юго-Запад с выходом на Черное море и Средиземноморье, примыкающий к Украине. Это наш Юго-Восток – то, что мы понимаем под Дальним Востоком. И, наконец, это круг территорий выходящих к Берингову проливу: Чукотка, Магаданская область – Северо-Восток. Что касается Камчатки, то она явно тяготеет к Приморью. Это наши окна во внешний мир. Непосредственный доступ к незамерзающим океанам.
И получается, что вот эти четыре узловых региона России, где сталкиваются вертикальное и горизонтальное, широтное и долготное, развертывания России, примыкают к Великому Лимитрофу. Они открывают выход на моря – Балтику, Средиземноморье, Тихий океан. Выход к США через Берингов пролив. Выход в теплые моря. Но эти узлы, между тем, представляют собой постоянный источник вызовов для России.
Сейчас, как вы знаете, разрабатываются проекты, предполагающие обламывание и обкусывание России именно в этих местах. Это – «Северный проект», проект «Кавказский дом», «Автономный восток» и т. д. И вот на этом фоне для новой России особый интерес должен представить ещё один регион, который я называю с 1990-х годов «пятой скрепой России». Это регион стягивания дорог (обратите внимание, за Уралом железные дороги воронкой стягиваются в нитку и идут дальше Транссибом на Дальний Восток), вклинивания меридианальной вертикали Урала в сибирский широтный. Если четыре узловых региона можно «обкусать», то в пятом – Россию можно только разломать.
И получается, что вот эти четыре узловых региона России, где сталкиваются вертикальное и горизонтальное, широтное и долготное, развертывания России, примыкают к Великому Лимитрофу. Они открывают выход на моря – Балтику, Средиземноморье, Тихий океан. Выход к США через Берингов пролив. Выход в теплые моря. Но эти узлы, между тем, представляют собой постоянный источник вызовов для России…
Если бы у нас появилась оппозиционная сила, которая мы смогла контролировать участок этого сужения, то эта сила стала бы неодолимой. С тех пор, когда стараниями государей-императоров Александра Александровича и Николая Александровича был реализован проект Транссиба, практически всегда, в ситуации национального кризиса, возникали соблазны сместить центр страны в этот регион, который я очертил бы так: Екатеринбург-Оренбург, а потом треугольником до Кемерово.
В 1918 г. Ленин не собирался ограничиваться переездом в Москву. Существовали планы создания Урало-Кузнецкой республики. Опираясь на металлургический и угольный потенциал этого региона, планировалось отступить туда и, набрав силы, идти на завоевание Европы. Для Ленина это были всего лишь планы. Но не проходит и года, как адмирал Колчак именно в этом треугольнике – в Омске – основывает свою столицу.
В 1941 г. немецкая резидентура сообщала о планах советского руководства перенести столицу в Свердловск. Куйбышев был промежуточным вариантом. Об этом есть запись в дневнике Геббельса.
Далее, 1991 год. Путч ГКЧП. Эмиссары Ельцина прощупывают почву для подготовки Свердловска на роль альтернативной столицы.
Осенняя схватка 1993 года. Лидеры областных и местных советов обращаются к Хасбулатову с призывом к парламенту переехать в Новосибирск. То есть в России тогда обозначилось пространство, имеющее функциональное значение для целостности и прочности страны.
Уже предпринимались, по крайней мере, в теории, попытки соединить эти пространства. Вспомните «Евразийского наземного моста» группы Линдона Ларуша. Мне не кажется, что этот проект должен был нас тревожить, как попытка изолировать страну от строительства великих транспортных путей. «Евразийский мост», как таковой, – это полная чепуха. Мост, который бы интегрировал Индию в континентальные связи через Пакистан, идущий через Афганистан, курдские земли Ирака и Индии… это чепуха, про которую не стоит говорить. Гораздо интереснее китайский проект железной дороги Люйшунь – Гамбург. Эта дорога должна была идти через Синьцзян, потом через Казахстан, через Приуральские степи. Велись даже какие то переговоры с белорусами. Потом у нас обсуждался проект, который выводил бы Россию через дороги Центральной Азии и Ирана к Индийскому океану. Проект «Север-Юг» или, точнее, «Юг-Север». Его даже опробовали. Наводили понтоны через Каспий. Путин вернулся к этой идее и вроде бы убеждал азербайджанцев, что будет очень здорово, если дорога на Иран пройдёт через их территорию. Учитывая «натовские» игры Баку, этот проект выглядел довольно двусмысленно. В случае же прокладки этой дороги восточнее Каспия, она упиралась бы опять таки в Уральские степи.
Встреча трех дорог Транссиба, «Северного шелкового пути» и магистрали «Юг-Север» – эта была бы гигантская транспортная композиция в нашей «пятой скрепе», Второй Великороссии, связующая ее с экономиками индо-тихокеанских пространств. Учитывая, что в Оренбурге, Екатеринбурге уже имеются огромные транспортные терминалы, разработана логистика, позволяющая манипулировать грузами, за этим регионом лежат исключительные перспективы.
Я говорил с тамошними бизнесменами. Они боялись, что при таком варианте приток товаров извне погубит местную промышленность. Однако достойным противостоянием этому вызову должно стать уже развернувшееся строительство транспортной артерии Южный Урал – Приполярье, то есть непосредственная стыковка промышленности региона и его сырьевых ресурсов. Это проект сейчас заработал. Однако развивать этот стержневой маршрут российский нынешняя кремлевская администрация не собирается, у неё есть более неотложные проблемы.
Нельзя забывать, что мы имеем дело с псевдоэлитой, мыслящей краткосрочными коньюктурными сделками и чрезвычайно узкими временными отрезками. В такой атмосфере нельзя говорить о каких бы то ни было длительных планах. На протяжении путинского президентства периодически возникала идея о так называемой Транскорейской магистрали, замыкающейся на Транссиб. Потом цитировалась идея магистрали «Юг-Север», вдоль Каспия. Но весь этот комплекс идей не может быть доведен до конца, пока у людей не сформировалась новое геополитическое видение страны…
Если же говорить о пространственной, или как говорит Дугин, геополитической мистике складывания страны, то нельзя не вспомнить возведение Петербург. Было ли это строительством с нуля, средь голых скал и чухонских болот – или возвращением на новгородские земли, овеянные духом предка Петра – Св. Александра Невского? Последнее куда более достоверно.
А какое место занимает Новгородчина в системе координат развёртывания России? Она находится в ключевой точке двойного российского развертывания – меридианального и широтного. Потом мы забываем, что новгородцы ещё в XIV веке наметили дорогу в Сибирь через Вологду, через Урал. Дальнейшее освоение Сибири происходило по новгородскому сценарию. Использовались новгородские технологии вторжения – по рекам, на стругах. О. Георгий Флоровский в своей статье «О культе Святой Софии» обращал внимание на то, как в Московском царстве на тобольскую епархию сажали владык новгородцев.
Фактически Сибирь рассматривалась как продолжение Новгорода. То есть продолжением той земли, на которой впоследствии возник Петербург. Существует определенная «мистическая связь» между землей Александра Невского и Сибирью, нашей Второй Великороссией. Поэтому, очень любопытна сама эта альтернатива, куда переносить столицу – в Сибирь или Питер. Эти два направления выступают как бы в смысловой связке.
Если под петровским евразийством понимать большую игру императора после Ништадского мира, когда полностью была подмята Польша, в Швеции сидело петровское лобби, а на пути России непоколебимо стояла только Турция… Тогда, в последние петровские годы, действительно началось время больших проектов, связанных непосредственно с Южной Азией, Индией, Каспием. Потом возник проект освоения Северного пути, а также начался поиск выхода через Балтику, через Атлантику, в Южную Азию со стоянкой на Мадагаскаре. Турция тогда запирала южные выходы и приходилось искать обходные пути. Сергей Михайлович Соловьев писал, что Пётр видел побережье Балтики исключительно в увязке с побережьем Каспия.
Но вернемся к нашей проблеме. Сегодня говорить об альтернативной столице надо так, чтобы освещалось развитие узловых российских территорий. Укрепление и повышение значимости страны в мировой геополитической и геоэкономической композиции. Чтобы русский человек, глядя на карту России, не видел какое-то осколочное образование, где массы сбились на Западе, а дальше